Андрей Мельников
Дело не в Мурси, дело в принципе. Фото Reuters
Когда год назад Мухаммед Мурси был избран на пост президента, весь мир с интересом следил за этим экспериментом. Впервые в такой важной стране арабского мира сунниты-исламисты, избранные всеобщим свободным голосованием, получили легальный статус и возможность показать свои способности в деле управления страной. Однако налицо плачевный результат. Мурси и его «Братья» не смогли наладить ни социальную стабильность, ни межрелигиозный мир в стране. На международной арене они стремительно превращали Египет из лидера арабского мира в сателлит Саудовской Аравии и крохотного Катара.
Пришло время осмыслить: означает ли фиаско Мурси полную дискредитацию идеи политического ислама или это только временная неудача, и мусульманский мир продолжает верить, что «ислам – это решение»? Для сторонников политического ислама падение Мурси идею не дискредитировало, а для его противников эта идея изначально порочна, отвечает на наш вопрос президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский. «Политический ислам будет драться за свое выживание, в том числе в Иране, Турции, Тунисе и во всех тех странах, где исламисты у власти. Не исключено, что в Египте он еще вернется, а скорее всего так и будет», – уверен Сатановский.
«Исламисты на протяжении 90-х годов XX века фактически вели в Египте гражданскую войну, – напоминает эксперт по политическому исламу Георгий Энгельгардт. – То, что им удалось привести своего президента в крайне враждебном политическом контексте, это для них, конечно, был большой успех и остается большим успехом. А то, что армия сместила их президента, – это вещь довольно очевидная и ожидаемая». По мнению эксперта, падение Мурси для египетских исламистов даже не означает потери авторитета. «Для них было бы потерей лица, если бы они это приняли без сопротивления и как нечто должное, – говорит Энгельгардт. – Мы видим, что они возмущаются, устраивают массовые волнения. То есть они демонстрируют, что являются крайне весомой политической силой, что их нельзя игнорировать в любом случае. Что касается глобального аспекта, здесь есть некоторая потеря имиджа, хотя это только элемент общего фона. А общий фон такой, что во многих странах исламского мира, арабского мира исламисты повышают свое политическое влияние и отдельные неудачи укладываются в некоторую логику движения».
Востоковед и политолог Георгий Мирский предполагает, что смещение правительства исламистов может нанести также ущерб авторитету демократии на Ближнем Востоке. «Самое главное, самое тревожное, самое катастрофическое – это сигнал исламистам: демократия не для нас. Оппоненты все равно их выкинут», – указывает эксперт. Мирский привел слова советника Мурси по внешней политике Эссама эль-Хаддада: «Этот сигнал будет резонировать по всему мусульманскому миру громко и ясно. Демократия не для мусульман». Востоковед также цитирует Мухаммеда Юсуфа, представителя афганского движения «Талибан»: «Сейчас стало совершенно ясно, что так называемые выборы, требования народа, справедливость, свобода, безопасность и мир – это просто пустые лозунги, используемые Западом и секуляристами для того, чтобы обмануть народ». «То есть сейчас многие люди начинают думать, что прав был Усама бен Ладен, права была «Аль-Каида», прав был, в частности, Айман аз-Завахири, нынешний лидер «Аль-Каиды» – он сам выходец из «Братьев-мусульман». Так вот, он критиковал бывших соратников за то, что они согласны идти на выборы», – напомнил Мирский.
«На «Братьев-мусульман» играет сейчас один долгосрочный фактор – это отчаянная экономическая ситуация в Египте, – говорит, в свою очередь, Георгий Энгельгардт. – Собственно, почему рухнул режим Мубарака – из-за экономических проблем, которые стали выливаться в проблемы социальные. На самом деле с теми же проблемами не справился Мурси. И для «Братьев-мусульман» это удачная история, что их человека очень быстро убрали от власти, он не успел показать окончательно, что у исламистов нет способа решения экономической проблемы Египта», – считает эксперт. Для следующего политического витка у «Братьев-мусульман» очень удобная позиция, считает он. «Так сказать, светские злодеи отстранили их от власти, поэтому обвинять их ни в чем нельзя, у них были прекрасные идеи, им не дали их исполнить. И с такой позиции им легко заходить на следующий цикл», – предполагает Энгельгардт.
Эксперт указывает, что личность Мухаммеда Мурси в данном случае имеет очень малое значение в масштабах исламистского движения. «Мурси не такой уж харизматический сверхлидер, он шейх движения, фигура, которая была выставлена движением. Но такие его аналоги они могут выставлять если не десятками, то несколько людей подобного калибра у них вполне могут быть представлены. В чем сила египетских «Братьев-мусульман»: у них настолько разветвленная сеть разных общественных организаций, партий, движений, что они всегда могут выставить новую фигуру для участия в политическом процессе», – считает он.
Ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Беляков напоминает, что Египет одной из первых арабских стран начал модернизацию по западному образцу, поэтому исламистская оппозиция здесь всегда была очень сильной. Ведь политический ислам сформировал свои идеи как реакцию на вестернизацию и отказ от традиционного уклада жизни.
Мы помним, что одновременно с успехом «Братьев-мусульман» годичной давности неожиданно яркий выход на политическую сцену продемонстрировали так называемые салафиты, сформировавшие свою партию «Ан-Нур». Салафиты отличаются от «Братьев-мусульман» прежде всего своим отношением к демократическим институтам государства. Ранее они не допускали участия в политических выборах, но год назад неожиданно баллотировались и даже получили серьезное представительство в парламенте. В ходе последних событий салафиты поддержали действия военных и выступили против Мурси, однако вскоре обратили негодование своих последователей против новых властей Египта.
 |
| В протестах против смещения Мурси важен не результат, а имидж влиятельной силы, способной на сопротивление. Фото Reuters |
«Строго говоря, «Братья-мусульмане» – это тоже салафиты, – считает Георгий Мирский. – Салафиты ратуют за возвращение к чистому, праведному исламу. Но получилось так, что от них на протяжении их 85-летней деятельности откалывались все более и более экстремистские группировки, в том числе те, которые убили в 81-м году президента Анвара Садата, которые считали, что «Братья-мусульмане» слишком умеренные, легальные, как у нас были легальные марксисты».
То, что салафиты в Египте появились на политической арене – самый большой сюрприз, считает Владимир Беляков. «Салафиты раньше занимались только проповедями, привлекали сторонников и убеждали их в том, что надо твердо придерживаться принципов классического ислама без всяких современных отклонений», – поясняет востоковед. Он добавляет, что разница между салафитами и «Братьями-мусульманами» состоит в том, как организованы оба движения. «Братья-мусульмане» организованы примерно так же, как масонские ложи. Там очень четкая иерархическая система. Для салафитов главное – проповедник, их духовный лидер, руководитель, вокруг него народ объединяется, и он их наставляет на путь истинный», – поясняет Беляков.
Тем не менее салафиты пошли по стопам «Братьев-мусульман» и приняли участие в выборах по законам светского государства.
Означает ли это, что они косвенно приняли светские законы и способны развиваться в рамках демократической системы? Вот как на этот вопрос отвечает Евгений Сатановский: «Салафиты даже косвенно не признали политическую систему светского государства. В свое время участие в выборах в Германии Национал-социалистической партии не означало, что нацисты признали политическую систему Веймарской республики. Это лишь означало, что они добрались до власти и прикончили всех своих соперников».
За год своего правления Мурси показал, что его цель – постепенная трансформация светского государства в шариатское. Прежде всего об этом свидетельствует подготовленный исламистами проект Конституционной декларации. Во многом обсуждение именно этого документа вызвало гнев египтян и последующие народные демонстрации против Мурси и «Братьев-мусульман». У них не получилось превратить Египет в «суннитский Иран», чего многие опасались. Почему же в Иране исламский режим стабилен уже 30 лет, а в показательной для арабского мира стране он разгромлен уже на дальних подступах?
Георгий Мирский указывает на масштаб личности основателя Исламской Республики Иран: «Имам Хомейни и Мурси – разве можно сравнить этих двух людей? Мурси – жалкая маленькая мышь по сравнению с гигантом Хомейни, который создал целую мощную систему, который повел за собой набожный народ, который убедил людей, что шах – это американский агент. Когда Хомейни упрекнули, что в экономике дела пошли хуже, он ответил: «Мы не для того делали революцию, чтобы снизить цены на дыни». Напомним, что Мурси не смог заставить египтян забыть об экономических трудностях в угоду идеологии.
Евгений Сатановский напоминает о роли армий и военных в арабском мире. «В Иране не было истории военных хунт, а в арабском мире военные на протяжении многих десятилетий, более полувека, находились у власти во всех тех республиках, которые представляют собой авторитарные светские режимы», – подчеркивает президент Института Ближнего Востока.
«Исламский режим в Иране был установлен после революции, после чистки и перетряски политической элиты и ее смены, – также замечает Георгий Энгельгардт. – Если бы Мурси захватил власть, привез бы из Катара духовного лидера «Братьев-мусульман» аль-Кардави, перебил бы всю армейскую верхушку, тогда можно было бы сравнивать эти две истории».
Владимир Беляков выдвигает свою версию политических неудач суннитских исламистов: «У суннитов политическая модель толком и не была никогда разработана, потому что им никогда не светил приход к власти. Там много противоречивого и неясного. Тот же Мурси незадолго до того, как занять пост президента, говорил, например, что «наша Конституция – Коран. Наш вождь – Пророк» и т.д. Эти вопросы – представительная демократия, Конституция, парламентская система, президентская система – у «Братьев» толком разработаны не были». Поэтому «по логике развития египетского общества Мурси или любой из представителей исламистов не должен был стать президентом Египта», – заключает востоковед, предположив, что следующий президент, даже избранный свободным голосованием, будет все-таки представителем светских сил.
Таким образом, получается, что политический ислам в суннитском и арабском мире не способен в ближайшей перспективе обеспечить себе легальный статус правящей партии. Непрофессионализм в управлении государством может быть компенсирован только возможностью силового захвата и удержания власти. Однако этот сценарий затруднен из-за фактора политической роли военных и достаточно глубокой секуляризованности большинства населения суннитских и арабских стран. Поэтому в ближайшее время политическому исламу выгоднее продолжить свое существование в привычных для него условиях подпольной борьбы со светским режимом – будь то победивший наконец либерализм или военная хунта.
Геннадий Петров 
Дарья Гармоненко