Апелляция к городовому становится решающим аргументом в любом споре о мировоззрениях.
Фото ИТАР-ТАСС
Пресловутый закон о защите чувств верующих принят Государственной Думой в третьем чтении. Теперь ему предстоит быть утвержденным Советом Федерации и президентом. Согласно тексту закона, он должен вступить в силу 1 июля.
История с законопроектом берет свое начало в сентябре прошлого года, когда он был внесен на рассмотрение парламента. С тех пор он несколько раз был отправлен на доработку и даже поменял свое название. В итоге этот Федеральный закон звучит так: «О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан».
Пока закон обсуждался, россияне твердо запомнили выражение «религиозные чувства» и научились к месту и не к месту жаловаться на то, что эти чувства то и дело «оскорбляют». Также прочно утвердилось в общественном сознании представление, что верующие люди обладают особыми правами, их психика хрупка и нуждается в бережном обращении. Те же, кто религиозных убеждений не имеет, вроде как лишены некоторых привилегий. Это как с курением в армии. Кто курит – ходит на перекур, а некурящие в это время чистят картошку на кухне.
Более того, верующих стали побаиваться, говорить о религии с оглядкой. Осознание того, что правовая система теперь отдает приоритет людям с религиозными убеждениями, а остальных игнорирует, подстегнуло некоторые радикальные элементы к тому, чтобы форсировать события. Например, в соцсетях появилась группа «Православный патруль», которая призывает сообщать о случаях нарушения «закона о чувствах», хотя он еще не вступил в силу. Сообщать просят «для быстрого реагирования». Что означает это «реагирование»? Можно было бы пройти мимо этого явления, если бы мы не знали, что в последнее время подобные группы активистов плодятся довольно активно и уже отметились рукоприкладством. Это считается проявлением роста гражданского общества, к деятельности таких активистов власть относится как минимум равнодушно, а как максимум – со сдержанной симпатией. Возможно кредо новой боевой группы верующей молодежи станет не только доносительство, но и самовольное наказание «виновных», в соответствии с собственным пониманием закона? Мы уже писали о том, как новая норма, находясь еще в стадии обсуждения и будучи законопроектом, уже стала предметом юридического шантажа со стороны борцов с исламофобией (см. «НГ» от 31.05.13). Инициаторов подобных жалоб уже боятся, предпочитают с ними не связываться.
Что касается самой правовой нормы, то она приняла к третьему чтению свой окончательный вид. Были учтены поправки комитета Госдумы по взаимодействию с общественными и религиозными организациями. Для защиты чувств верующих не стали сочинять новую статью Уголовного кодекса, а отредактировали старую. Приняв во внимание мнение правозащитников, убрали упоминание о «традиционных и нетрадиционных» вероучениях и смягчили максимальное наказание с пяти до трех лет заключения. Зато отклонили предложения включить упоминания о защите чувств неверующих. Эти изменения вносили на протяжении всей весны, до второго чтения. Правка между вторым и третьим чтением была минимальная и касалась в основном стилистики.
Нормы нового закона можно условно разделить на две группы по их отношению к объекту правоприменения. Одни положения направлены на деяния, подобные тем, что совершили Pussy Riot. Речь идет о «публичных действиях, выражающих явное неуважение к обществу и совершенных в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Каков перечень этих действий – придется в ближайшее время гадать правоведам и всем заинтересованным лицам. Ведь сюда можно отнести не только скандальный перформанс с антиклерикальным подтекстом, но и массовые акции протеста и многое другое, что сейчас даже трудно предугадать. Например, шествие с плакатом «Бога нет!» или продажа книги известного атеиста Ричарда Докинза «Бог как иллюзия».
Идем дальше. То же деяние, но «совершенное в местах, специально предназначенных для проведения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний», между прочим, предполагает самую суровую меру наказания – до трех лет лишения свободы. А что именно может оскорбить прихожан «специального места», тоже можно только гадать. Известно, что чувства православных верующих часто задевают оголенные локти, обтягивающие джинсы и тому подобное, а мусульмане не допускают в свои молитвенные здания людей в обуви. Неужели то, что до сих пор являлось нормой соблюдения приличий и правил, принимаемых на договорных началах, будет отныне считаться уголовным преступлением?
Верующие могут столкнуться с неожиданными затруднениями. Например, разное представление о канонах. Мы не имеем в виду явные провокации вроде «Богородица, Путина прогони» под звук бас-гитары. Представим себе ситуацию, когда, например, суннит зайдет в шиитскую мечеть и совершит пятничный намаз со скрещенными на груди руками и при земном поклоне коснется лбом ковра. Для неискушенного обывателя это, возможно, покажется незначительной мелочью, но в некоторых регионах России подобное нарушение шиитского или, наоборот, суннитского обычая уже приводило к конфликтам между общинами, вынужденными делить одну мечеть. Как правоприменителям учитывать эти тонкости после 1 июля?
Интересно, что более конкретные и легко фиксируемые деяния нашли отражение в той части текста, которая касается изменений в Административный кодекс и карается только штрафами. Сюда относится «умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания», символики и атрибутики, их порча или уничтожение. Скажем, «крестоповал» или «художественная» рубка икон обойдется злоумышленникам в сумму штрафа от 30 до 200 тыс. руб.
Кстати, у самих правоприменителей могут возникнуть проблемы с исполнением нового закона. Это касается второй группы норм, на которые мы условно поделили закон. Статья 148 Уголовного кодекса теперь карает за незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или проведению религиозных обрядов, в том числе с использованием служебного положения. Если докажут незаконность действий правоохранителей, их может ждать срок заключения до года. Ту часть закона, где говорится о поправках в Административный кодекс, можно трактовать как гарантию неприкосновенности для уличных миссионеров, причем не только православных, но и представителей любой зарегистрированной религиозной организации. Здесь говорится об ответственности за воспрепятствование «принятию религиозных и иных убеждений или отказу от них, вступлению в религиозное объединение или выходу из него». Между прочим, закон обеспечивает защиту граждан, которые решили выйти из религиозной организации. Получается, что эти отказники вправе отказаться и от своих обязательств в рамках договоров, заключенных по канонам той или иной религии, но в обход государственного нотариата. В некоторых общинах в России эти отношения составляют часть хозяйственной жизни.
***
«НГР» обратились к общественным деятелям, религиоведам и духовным лидерам с просьбой предположить, как будет работать новый закон. Арт-деятелям и политологам мы задавали вопрос, выработают ли они в себе привычку к самоцензуре, а представителям религиозных организаций – намерены ли они использовать Уголовный кодекс для защиты своих чувств.
Галерист Марат Гельман
На мою деятельность после всех изменений, когда закон стал более мягким не только в мере наказания, но и в том, что стало больше акцентов на место проведения, он повлияет только в том смысле, что мы сейчас разрабатываем знак «Осторожно! Ваши чувства могут быть оскорблены!» и будем его вешать в тех случаях, когда будем считать необходимым, перед выставками. В целом я считаю, что категория чувств трудноопределима, и поэтому надо ждать первых прецедентов, то есть как этим законом будут пользоваться. Пока я бы сказал, что этот закон скорее бессмысленный, чем опасный. Мы делаем наше искусство в художественной галерее, в художественном музее, то есть в специализированных пространствах, поэтому я надеюсь, что меня это не коснется.
Последние законы, как это ни парадоксально, касаются только искусства. Я думаю, что первые иски будут поданы не по поводу современных художников, а по поводу наших классиков, по поводу Пушкина. Поставит кто-нибудь Пушкина, как Кирилл Серебренников в Большом театре «Золотого петушка», а кто-то поставит что-то другое, Набокова, и пойдут иски. Этот закон атмосферу творческую не улучшает. Я думаю, в ближайшее время будет несколько знаковых дел, по которым мы сможем определить, опасно это для нас или не опасно.
|
В некоторых частях земного шара чувства верующих становятся весомой политической силой. Фото Reuters |
Член научного совета Московского центра Карнеги Алексей
Малашенко
Лучше всего завернуться в простыню и ползти на кладбище, чтобы никого не обидеть, потому что обидой может быть сочтено все что угодно. Например, по части ислама – изучение Корана, потому что Коран нечего изучать, он был дан Аллахом. И всякие разговоры относительно того, что это некая компиляция, оскорбляют чувства верующих. Закон глупый, и я не думаю, что он будет выполняться, но это инструмент для того, чтобы на кого-то надавить, кого-то припугнуть, на кого-то просто натравить людей, сказав, что он оскорбляет твое чувство веры.
Культуролог Роман Багдасаров
Речь, на мой взгляд, идет не о защите чувств абстрактных верующих, потому что веровать можно во что угодно. Подразумевается, что будут защищаться некие особые верующие, то есть принадлежащие к так называемым традиционным религиям. Даже не религии, а конкретные организации. Мне кажется, этот закон защищает не чувства отдельных людей, а определенную деятельность этих организаций, к которым прежде всего принадлежит Русская Православная Церковь, часть объединений мусульман, буддистов, иудеев, протестантов. Я думаю, что если вы не хотите подпасть под действие этого антиконституционного закона, противоречащего международному законодательству, то вам просто нужно избегать конфликтных ситуаций с Русской Православной Церковью и лояльными ей организациями.
Эти религиозные организации интересуют не вопросы веры, а вопросы успешного взаимодействия с коррумпированным чиновничеством. И все, что может помешать этому взаимодействию, конечно же, вызывает неудовольствие и может подпадать под действие этого закона. Допустим, захотите вы покритиковать или прямо выступить против закона 2010 года о передаче религиозного имущества. И велика вероятность, что вы подпадете под действие закона о чувствах каким-нибудь странным образом.
Президент Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского Александр Дворкин (в ответ на вопрос, не боится ли он иска от мусульман после лекции в Архангельске об исламе)
Я не то что боюсь, но все возможно. Та лекция, которую я прочел и которая вызвала резонанс, основана на недавно вышедшей книге известного английского историка. Тогда скорее нужно предъявлять претензии этому известному английскому историку. Мало ли кто может ощутить, что его чувства оскорблены. Какого-то мусульманина, возможно, оскорбляет наличие крестов на куполах церквей. Собственно, в Османской империи законодательство было построено именно так, что кресты на куполах церквей оскорбляют чувства правоверного мусульманина, поэтому их там не должно быть или они должны быть такими, чтобы их мусульманин не видел. Я понимаю, что такое осквернение мест поклонения, а насчет того, как объективно определить и доказать в суде, оскорблены чувства или нет, я не понимаю вовсе.
Первый заместитель начальствующего епископа Российского объединенного союза христиан веры евангельской Константин Бендас
Сейчас нам не к кому применить жесткие санкции, но если действительно наши права будут нарушены и прозвучат высказывания, порочащие честь и достоинство, оскорбляющие, унижающие и наносящие ущерб скорее не нам, как личностям, а Церкви, то, наверное, мы будем применять нормы закона, который совсем скоро вступит в действие. Хотя, безусловно, мы стараемся по возможности разрешить конфликтные ситуации во внесудебном порядке. Все религиозные организации в последние годы сталкивались с такими проявлениями, как размещение кощунственных, оскорбительных надписей, содержащих угрозы, на стенах зданий, заборах религиозных зданий и строений. Были факты вторжений на религиозные мероприятия и богослужения, сопровождавшиеся выкриками, высказываниями, оскорблениями. Были факты осквернения культовых зданий. Последняя ситуация, связанная с одной из наших общин в Ленинградской области, когда ночью в отсутствие служителей церкви выбили окно в здании молитвенного дома, была переломана аппаратура, сорвано со стены распятие и, что было особенно больно и огорчительно для нас как для верующих, книги Священного Писания, Евангелия были разорваны, измазаны краской, истоптаны. Мы понимали и видели, что это осознанный акт, также на стены были нанесены оскорбительные надписи. Это не просто хулиганство, здесь не стоял вопрос о воровстве, но люди целенаправленно ломали, рвали то, что для нас является священным и значимым. И здесь, конечно, нужна классификация деяний уже по новому закону. Конечно, закон обратной силы не имеет, и совершенное полгода назад мы не сможем подвести под данную статью, но подобные действия, которые, возможно, будут совершаться в будущем, мы уже можем подводить под данный закон.
Первый заместитель председателя Духовного управления мусульман европейской части России Дамир Мухетдинов
Думаю, решение относительно использования этого закона будут применять непосредственно те приходы и те организации, где есть такая необходимость. И каждый случай, наверное, в частном порядке будет рассматриваться. На днях я вернулся из Иванова, где произошел неприятный инцидент с подростками, которых поймала мусульманская общественность. Эти подростки, как мне известно, подложили свиную голову, обмотанную листами из Корана, к мечети. Это святотатство, которое однозначно оскорбляет мусульман, любого человека, неравнодушного к исламу. Мусульмане приняли решение просто поговорить с ними, осудить, не обращаясь к новым законодательным актам. Как мне известно, родители хулиганов принесли извинения, раскаяние. Такие прецеденты время от времени бывают, и пытаемся их в нормальном рабочем порядке решать. Я думаю, если будет какое-то грубое нарушение прав верующих с применением насилия, террора, грубого унижения, причинения вреда материального, морального, наверное, руководители организаций оставят за собой право применить или не применить этот закон.
Глава Духовного управления мусульман азиатской части России Нафигулла Аширов
Несомненно, если закон принят и он будет кем-то попираться в отношении верующих, мы, как и любой гражданин Российской Федерации, имеем право обратиться в судебные органы, прибегнуть к силе закона, для того чтобы тех людей, которые будут препятствовать исполнению религиозных обрядов или будут задевать чувства верующих, призывать к ответу. Пока прецедентов не было. Но пока этот закон обсуждался, я выступал против выделения чувств верующих. Российское общество неоднородно, и приоритет отдельной категории людей – это не совсем правильно. Должны быть общие для всех законы, а не ориентированные на атеистов, на верующих, людей с какой-либо ориентацией.