Обиженные и воцерковленные

Чем плотнее полицейские заграждения, тем труднее дорога к храму.
Фото РИА Новости

В Государственную Думу внесен законопроект о введении уголовной ответственности за оскорбление чувств верующих и за осквернение святынь. Он подразумевает внесение изменений устрожающего характера в Уголовный, Уголовно-процессульный кодексы и Кодекс об административных правонарушениях РФ. Согласно новым нормам, оскорбление чувств, связанное с унижением религиозных обрядов и церемоний, может наказываться тюремным заключением на срок до трех лет, а осквернение мест поклонения – до пяти лет.

Примерно в то же время с подобными предложениями – но уже на международном уровне, с трибуны ООН – выступил глава Лиги арабских государств Набиль Аль-Араби. Дело не только в том, что, как оказалось, инициативы российских политиков возникают в унисон с движением мысли их восточных коллег. Прозвучавшее в стенах ООН – пока всего лишь декларация, а законопроект в Госдуме – скорее всего уже часть нашего близкого будущего. Глава думского комитета по связям с общественными объединениями и религиозными организациями Ярослав Нилов уверен, что эти предложения будут приняты до окончания осенней сессии парламента.

Итак, теперь выступать против сообщества верующих становится опасно. Тем важнее иметь четкие представления о тех понятиях, о которых говорится в законопроекте. Текст однозначно не может считаться исчерпывающим. Это всего лишь набросок. Он нуждается в многочисленных уточнениях – прежде всего терминологии. Без этих уточнений поправки в кодексы можно будет трактовать настолько широко, что это может вызвать волну злоупотреблений.

В тексте законопроекта говорится, что он берет под защиту «религиозные объединения, исповедующие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России». В парламентском обсуждении, предшествующем внесению документа на рассмотрение Думы, Ярослав Нилов в ряду кощунств, которые произошли в последнее время, упоминает разрушение молельного дома пятидесятников в одном из районов Москвы. Какие же тогда вероучения, согласно представлениям законотворцев, оказываются под защитой Фемиды? Пример с разрушенным судебными приставами протестантским молельным домом примечателен еще и тем, что, по уверению главы пострадавшей общины пастора Василия Романюка, участники сноса здания глумились над священными предметами христиан-евангеликов.

Комментируя законопроект, глава юридической службы Московского Патриархата монахиня Ксения (Чернега) с удовлетворением отметила, что в правовую сферу впервые привносится понятие оскорбления чувств верующих и осквернения почитаемых ими предметов, что, по ее мнению, не пересекается с понятиями разжигания межрелигиозной вражды и вандализма. В таком случае правоприменителям потребуются четкие критерии определения ущерба для чувств верующих. Кто представит такое мерило, такую шкалу, которую можно будет наложить на достаточно широкий спектр предусмотренных наказаний? Как различить свободное высказывание убеждений и оскорбительные выпады в адрес религии?

Сомнение в правомочности термина «оскорбление чувств» высказывают специалисты-правоведы. «У меня как профессионального юриста есть немало вопросов к этому законопроекту, в первую очередь это касается самого понятия «оскорбления чувства» верующих. Может мне кто-нибудь внятно объяснить, как можно оскорбить чувства? Можно оскорбить меня или еще какого-нибудь человека. Но как вообще можно оскорбить чувства? Уже это непонятно изначально», – приводит «Интерфакс-религия» слова члена комитета по правовым и судебным вопросам Совета Федерации Михаила Капуры.

Информационный отдел РПЦ распространил заявление, в котором сказано, что защита чувств верующих, равно как и защита неверующих от оскорблений – «важная задача именно светского государства, которое защищает не конкретные религиозные установления, а достоинство людей, которое для абсолютного большинства неотделимо от веры». Возникает проблема определения верующего человека как субъекта и объекта права. Ведь если непонятна степень вероубеждений гражданина, довольно трудно определить меру ущерба его чувствам, да и вообще сам факт унижения его чувств. Это сложнее, чем унижение по национальному признаку, ведь национальное происхождение остается с человеком всегда, а веру можно поменять.

Здесь вполне уместно вспомнить европейскую практику, например, Германию. В Уголовном кодексе этой страны предусмотрена ответственность за святотатство. Однако в германских законах также прописано, кого считать верующим человеком – это член той или иной религиозной организации, который платит за свое участие в жизни общины церковный налог. Соответственно он же получает привилегии и защиту, полагающиеся члену общины.

У нас же такой регистрации нет, и существует множество различных юрисдикций, в том числе православных. Необходимо будет прописать, чьи чувства считаются законными – членов только «каноничной» или также «истинно-православной», «катакомбной» и других альтернативных Церквей. Придется на государственном уровне определять «законные» и «незаконные» Церкви, то есть вмешиваться в богословские вопросы. В этом смысле духу законопроекта больше отвечает высказывание главы Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества РПЦ протоиерея Всеволода Чаплина.

«Когда кто-то ниспровергает символ, очень дорогой и очень значимый для той или иной религиозной или мировоззренческой группы, – это выпад против всей этой группы, это попытка утвердить свою власть над ней, поставить ее в подчиненное и униженное положение», – сказал Чаплин. Однако позиция защиты корпоративных интересов вызовет вполне понятные сложности при выстраивании иерархии религиозных организаций.

Кроме того, не исключены проявления такой давно известной проблемы, как противоречия в установлениях различных вероучений. Например, во время недавней поездки в Польшу Патриарх Кирилл почтил мощи святого отрока Гавриила Белостокского. Согласно житию, он был умерщвлен в ритуальных целях некими евреями. Об этом говорится на официальном сайте Белорусского экзархата РПЦ, хотя и с неуклюжей оговоркой, что за ритуальными жертвами охотятся не все иудеи, а лишь неведомые «сектанты». После сообщений о патриаршем паломничестве еврейские СМИ отозвались возмущенными комментариями, призывая деканонизировать святого. Однако даже не приходится предполагать, что РПЦ пойдет на это, и иудеи останутся при оскорбленных чувствах.

Объясняя своевременность законопроекта, его авторы почему-то привели как пример «оскорбления чувств верующих» убийства исламских деятелей в Татарстане и Дагестане. Не говоря уже о том, что тяжесть убийства перевешивает святотатство, эти преступления совершили не исламоборцы, а, наоборот, религиозные фанатики, воодушевленные фундаменталистскими убеждениями. Убийцы оправдывали свои преступления тем, что их жертвы недостаточно правоверны, или вообще обвиняли их в «куфре», неверии.

Но не только такие отвлеченные понятия, как чувства и убеждения, трудно загнать в рамки закона. Новые поправки особо строго карают за осквернение мест поклонения. У всех на слуху так называемые «крестоповалы» последних месяцев. Интересно, что последние случаи низвержения крестов произошли в те дни, когда обсуждалась «антикощунственная» инициатива депутатов. В поселке Гать Орловской области неизвестные похитили поклонный крест, установленный в минувшее воскресенье духовником Патриарха Кирилла схиархимандритом Илием (Ноздриным) после освящения закладного камня на месте будущего храма. Как сообщают местные СМИ, на этом месте должны были строить школу, но затем недостроенное здание передали в собственность Орловско-Ливенской епархии РПЦ. Жители были возмущены, устраивали пикеты, и вот кто-то совершил «крестоповал». Далее, в ночь на 27 сентября, в канун православного праздника Воздвижения Креста Господня, неизвестные спилили поклонный крест на въезде в хутор Фомин в Ростовской области. Также был разрушен крест на памятнике святым Петру и Февронии в Бийске (Алтайский край). Вандалы словно показывают, что не страшатся ужесточения ответственности после принятия нового закона.

Однако уже сейчас подобные деяния противозаконны. Согласно действующему законодательству, они могут быть расценены либо как вандализм, либо как самоуправство. Самоуправство в том случае, если суд признает возведение поклонного креста незаконным, и его спилят не уполномоченные на это граждане. Дело не только в «борцах с клерикализмом». В некоторых регионах России возведение крестов стало проблемой в межнациональных отношениях. Например, в Адыгее некоторые поклонные сооружения пришлось снести из-за возмущения мусульман. Их признали незаконными. Но что это значит? Не было разрешения администрации и освящения священнослужителями. Казаки установили кресты самочинно, и власти их быстро снесли.

В данном случае были учтены требования такой социально активной группы, как мусульмане, но что делать, если в средней России индифферентные к религии жители просто не согласны с тем, чтобы на въезде в их города красовались публичные символы христианской веры? В существующих нормах возведение подобных сооружений прописано очень неясно. Отсутствует даже квалификация их как монументальных сооружений. При установке учитывается только мнение администрации, и в судебном порядке оспорить возведение поклонного креста невозможно. Подобные символы могут устанавливать и другие общины, получается, что эту возможность им может предоставить только собственник земли, то есть местные власти. От степени «сращивания» с властью зависят и привилегии общин.

Некоторые считают, что не только «государствообразующие» религиозные организации смогут применять закон против хулителей, но вал судебных исков скоро приведет к необходимости «фильтровать» иски – опять же в интересах избранных религий.

С недовольства подобными привилегиями начинается рост антиклерикальных настроений. В последнее время он принимает экстремальные формы. Для борьбы с этими радикальными формами протеста особо приближенные к власти религиозные организации прибегли к мерам полицейского устрашения. Возможно, духовная номенклатура теперь почувствует себя в безопасности, в условиях повышенного комфорта, который дает покровительство государства. Но есть и оборотная сторона. Привилегированные религии укрываются за высоким забором, за которым скоро и неба будет не увидать.