Павел Круг.
Патриарх Алексий II осудил тех, кто проявляет "ревность не по разуму", и призвал Церковь к единству.
Фото Виктора Мордвинцева (НГ-фото)
Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, состоявшийся на минувшей неделе, наверняка останется в истории благодаря епископу Анадырскому и Чукотскому Диомиду (Дзюбану). Его открытые письма и обращения, с которыми глава самой далекой российской епархии, не приехавший в Москву из-за болезни, выступает в течение полутора лет, были внимательно изучены на Соборе. Архиереи постановили лишить епископа Диомида сана, если он не покается до следующего заседания Священного Синода. Однако чукотский иерарх уже заявил, что каяться ему не в чем, и выразил готовность защищать свою позицию в церковном суде.
Позиция епископа Диомида – это набор разнородных, как серьезных, так и голословных, претензий к высшему епископату Русской Православной Церкви. Всем известно, что члены Священного Синода РПЦ далеко не бедны – епископ Диомид развивает эту мысль до обвинения в стяжательстве. На наших глазах развивается богословский диалог РПЦ с католиками и протестантами, с представителями других мировых религий – епископ Диомид обвиняет епископат в отступлениях от православной веры. Чего только не требуют сторонники попавшего под запрет чукотского епископа! Главное – не в самих лозунгах (они доходят до абсурда), а в их громогласности. И вот результат: архиерей из далекой Чукотки стал символом «народного православия».
Ох, как наивны те, кто видят за выступлениями диомидовцев чей-то коварный план по раскалыванию Русской Православной Церкви. Эти умонастроения стихийны, они не зависят даже от самого епископа Диомида. Да, причина их во многом – в «ревности не по разуму», как сказал Патриарх Алексий II на открытии Архиерейского Собора, а также в банальном невежестве. Но отмахнуться от них нельзя. И Священный Синод вынужден довести дело до конца, цепляясь за формальные поводы, чтобы обвинить епископа Диомида, а чукотский архиерей стоит на своем, самоотверженно осознавая самого себя в качестве мученика за веру, как некий «пламенный Аввакум», противник царя и Патриарха.
Одно из главных обвинений в адрес церковной иерархии, содержащееся в посланиях Диомида, – это ее сотрудничество с «антинародным режимом», то есть с властями предержащими. Диомидовцы – убежденные монархисты, тогда как официальная Церковь как всегда гибка в своих политических пристрастиях. РПЦ приспосабливается к любой власти, что дает повод критикам лишний раз упрекнуть ее, например, в «неосергианстве», то есть в конформизме, в подстраивании под интересы светской власти. Придумываются безумные аргументы, что, мол, государство навязывает православным «число зверя» в паспортах, в индивидуальных налоговых номерах (ИНН), кормит генномодифицированными продуктами, прививает страшные заболевания.
События вокруг нынешнего Архиерейского Собора – крестный ход диомидовцев, драки с применением икон и хоругвей в качестве боевого орудия – не больше чем выход наружу этого недовольства, подобно пару из котла. Во время Архиерейского Собора 2004 года тоже объявились некие «борцы с ИНН», однако так и остались незамеченными широкой публикой. Но за четыре года ситуация изменилась радикально. Пара накопилось много.
Впрочем, оставим епископа Диомида – ему и так всю неделю, в течение которой в Москве заседали православные иерархи, в СМИ уделялось повышенное внимание. При этом от общественности укрылось кое-что поважнее, что лежало на поверхности и было озвучено в докладе Патриарха Алексия II. О своей экономической деятельности в РПЦ не принято много говорить, но церковная экономика испытывает сегодня те же трудности, что и светская. Она сверхцентрализованна. Практически все епархии – должники Художественно-производственного предприятия «Софрино», производящего церковную утварь и облачения. Фактически руководство «свечного заводика» может отправить большинство архиереев РПЦ в долговую яму. Епархиальные поступления в церковный бюджет настолько малы, что наполняют его лишь на десятую часть, тогда как расходы за четыре года выросли в полтора раза. Церковный бюджет съедает инфляция. Значительную долю денежных вливаний в РПЦ составляют добровольные пожертвования и поступления из крупных монастырей. При этом монашество в России традиционно консервативнее, чем женатые священники, стоит иметь в виду, что многие представители черного духовенства разделяют идеи опального чукотского архиерея. Так что полный разрыв с ультраконсервативным крылом, имеющим подпитку именно в монастырях, для РПЦ невозможен в том числе и по экономическим соображениям.
Основная статья церковных расходов – финансирование религиозного образования. Церкви действительно не хватает образованных священников. Только в прошлом году была завершена реформа духовного образования, кроме того, теперь государство признает дипломы, выданные в православных семинариях и академиях, наравне со светскими. Но РПЦ этого мало. Она ставит перед собой задачу миссионерской деятельности среди больших масс неверующего и полуверующего населения страны и разрабатывает для этого новый Катехизис. Но сил и средств не хватает даже для катехизации своих уже воцерковленных «духовных чад». И теперь Архиерейский Собор решил просить государство о финансировании «преподавания предметов, соответствующих государственному стандарту, в православных общеобразовательных учебных заведениях». РПЦ просит также государство профинансировать деятельность своих высших богословских учебных заведений «по аналогии с финансированием духовного образования иных религиозных общин» (вероятно, подразумеваются усилия государства по взращиванию «традиционного» исламского духовного образования).
Нет сомнений, что за этой просьбой, если она будет удовлетворена, последуют и другие. Таков стиль диалога между РПЦ и государством – постепенное, без шума, без создания ситуаций открытого конфликта, выторговывание привилегий. Предметом же диалога служат, как правило, вполне конкретные вещи. Например, служить или не служить священникам в армии и на флоте, и если служить, то как – в качестве капелланов, «офицеров по духовной части», или наравне с прочим населением страны, в качестве рядовых. Тут Архиерейский Собор единственный раз, пожалуй, счел нужным «возвысить свой голос», упрекнув власть в пренебрежении интересами РПЦ. Или другая проблема: кому должны принадлежать православные реликвии, находящиеся ныне в государственных музеях. Архиерейский Собор предложил перевести их в церковные музеи – древнехранилища. Пока же передача государством православных святынь Церкви никак не регламентирована, хотя публичное дарение такого рода реликвий президентами страны представителям духовенства мы наблюдаем регулярно.
Итак, подведем итоги. Трудно сказать, какая тема была наиболее важной на прошедшем Архиерейском Соборе. Восстановление общения с Русской Зарубежной Церковью; ситуация с опальным епископом Диомидом и его фанатичными сторонниками; празднование 1020-летия Крещения Руси; вопрос об украинской автокефалии (вновь отложенной на неопределенное время); отношения с Константинопольским Патриархатом, Румынской Православной Церковью – все это так или иначе обсуждалось на Архиерейском Соборе и нашло отражение в его документах. Пожертвовав епископом Диомидом, иерархи сохранили церковное единство, по крайней мере внешне. Однако до внутреннего единства еще очень далеко, его как не было, так и нет. Поляризация внутри Русской Православной Церкви все возрастает, и последствия ее крайне опасны. «Съезд победителей» прошел вполне успешно, а вот что принесет следующая четырехлетка, покажет время.
