Союз «ненужных» лютеран

Этим летом в российском протестантизме произошло значительное событие: была создана новая Евангелическо-Лютеранская Церковь России (ЕЛЦР). Об этом было официально объявлено на ее учредительном собрании 28 июня. Составит ли это новое объединение конкуренцию уже существующим лютеранским Церквам? Как будут строиться отношения между общинами и руководством новой Церкви? «НГР» попросили ответить на эти и другие вопросы одного из создателей Евангелическо-Лютеранской Церкви России Владимира Пудова.

– Владимир Сергеевич, вы были избраны президентом Генерального Синода новой Евангелическо-Лютеранской Церкви России на ее учредительном собрании. Результатом каких процессов в российском протестантизме стало создание этого нового религиозного объединения?

– Чтобы ответить на этот вопрос, надо немного коснуться истории. До 1917 года на территории современной России насчитывалось более миллиона лютеран – иммигрантов из Германии, Финляндии, Швеции и жителей Прибалтики. После революции многие из них уехали за границу.

В 1924 году в Москве состоялся первый Генеральный Синод (собрание общин) Евангелическо-Лютеранской Церкви, в Ленинграде открылась семинария. Однако в период с 30-х по 50-е годы по СССР прокатился страшный каток репрессий. Пострадали все религии и конфессии, но почему-то Лютеранская Церковь больше всех. В частности, после окончания репрессий выяснилось, что в живых осталось только три пастора. Один из них, пастор Бахман, в 1955 году в Акмоле (Казахстан) подал документы на регистрацию евангелическо-лютеранской общины. В 1957 году регистрация была получена.

Начался процесс создания новых лютеранских общин. Они формировались по национальному признаку: на северо-западе из финнов, в Сибири и Казахстане из немцев. Соответственно одни ориентировались на Финскую Евангелическо-Лютеранскую Церковь, другие – на Евангелическую Церковь Германии. Но еди-ного центра не существовало. К началу 1990-х годов в России насчитывалось около 200 лютеранских общин и групп.

В 1991 году были организованы две Церкви по национальному принципу: Немецкая Евангелическо-Лютеранская Церковь в СССР (ныне Евангелическо-Лютеранская Церковь в России, на Украине, в Казахстане и Средней Азии, или ЕЛЦ) и Евангелическо-Лютеранская Церковь Ингрии. Кроме них, была образована Единая Евангелическо-Лютеранская Церковь в России, которая сразу заявила, что именно она возрождает российское лютеранство. За короткое время ими было создано порядка двадцати общин, большинство которых после распада Единой Евангелическо-Лютеранской Церкви России сохранились и влились либо в «немецкую» ЕЛЦ, либо в ЕЛЦ Ингрии. Возрождение лютеранства немецкой традиции в постперестроечное время сопровождалось процессом создания общин нового типа, которые сильно отличались от прежних братских общин. Они создавались преимущественно в крупных городах, в основном в европейской части России, из людей, мало знакомых с лютеранством. Зачастую базой их развития становились культурные общества российских немцев. Тогда же из Германии к нам стали приезжать пасторы, которые и начали формировать эти общины.

– Как складывалась ситуация внутри лютеранского сообщества в России в последние годы? Что послужило толчком к образованию новой юрисдикции?

– В последнее время сложилась странная ситуация. В частности, прекратился процесс формирования новых общин, а те, которые создавались, не принимались в Церковь, например, общины в Воронеже и Рязани. Их просто не хотели принимать. Ведь с появлением новых общин появились бы и новые люди, которые могли бы реально изменить существующий баланс сил в высшем руководящем органе ЕЛЦ – Синоде, а следовательно, и в Церкви. В итоге именно эти общины послужили основой создаваемой нами Церкви.

Воссоздания Лютеранской Церкви в России, увы, пока не получилось. Ее развитие пошло по тому же пути, по которому живет и развивается Лютеранская Церковь в Германии. Мы уважаем их путь развития, но, прежде чем перенимать его, следовало бы предусмотреть, что у России есть свои особенности, не учитывать которые нельзя.

Вновь создаваемые общины оказались никому не нужными. И таких «ненужных» у нас набралось немало. Посоветовавшись, мы решили: раз уж мы никому не нужны, нужно объединиться и создать новую Евангелическо–Лютеранскую Церковь России без опоры на какую бы то ни было традицию. Это должна быть Церковь с опорой только на Библию, Аугсбургское исповедание веры и Катехизис доктора Мартина Лютера. Мы считаем недопустимым переосмысление вероучения.

– Как теперь складываются ваши отношения с давно существующими на территории России официальной ЕЛЦ и Евангелическо-Лютеранской Церковью Ингрии?

– Чтобы сразу поставить все точки над «i» и предупредить обвинения в раскольничестве, подчеркну, что созданием новой Церкви мы никоим образом не противопоставляем себя другим лютеранским Церквам в России, как это сделал в свое время Йозеф Баронас, руководитель ныне не существующей Единой Евангелическо-Лютеранской Церкви России. И уж тем более мы не хотим противопоставлять себя братским Церквам в Германии и Финляндии.

Наша Церковь еще совсем молодая, мы находимся в процессе регистрации. Но когда мы пошли на это, то понимали, что вряд ли получим одобрение уже существующих Церквей. Мы же все выходцы из них. Мне трудно говорить о Церкви Ингрии, я ее не очень хорошо знаю, а вот отношение руководства ЕЛЦ (в первую очередь граждан Германии) понимаю очень хорошо. Здесь надо себе уяснить, что немецкие пасторы приезжают нас именно учить, мы для них неразумные дети, которые за прошедшие 70 лет сильно отстали во всех отношениях, и в первую очередь в теологии. Однако независимо от этого я с большим уважением отношусь к тем, кто помогал нам в трудное время.

– Можно ли сказать, что создаваемая вами Церковь формирует особое «русское лютеранство», тогда как старые Лютеранские Церкви замкнулись в немецкой и финской культурных традициях, что некоторым образом препятствует успешному распространению лютеранства в России?

– Нет, старые Церкви не замкнулись в своих культурных традициях. Еще в 1992 году, после распада Советского Союза, встал вопрос о переименовании Немецкой Евангелическо-Лютеранской Церкви в СССР. Тогда на заседании Консистории, которая состояла исключительно из немцев, было принято решение из названия Церкви убрать слово «немецкая», и она стала называться просто Евангелическо-Лютеранская Церковь.

Те общины, которые использовали только немецкий язык, стали переходить на русский, так как молодежь немецкого языка не знает и на службу не ходит. В Казахстане Лютеранская Церковь, входящая в ЕЛЦ, избрала своим епископом Юрия Новгородова. При этом подавляющее большинство прихожан там составляют немцы, но нет ни одного пастора из Германии.

– Расскажите о численности и устройстве новой Евангелическо-Лютеранской Церкви России. Это свободный союз общин или централизованная организация? Какую роль в ней будет играть Генеральный Синод, который вы возглавляете?

– Сегодня многие общины не устраивает то, что они практически не могут влиять на жизнь всей Церкви. Однако основой Церкви должна быть именно община. Приходы изначально должны уметь жить по тем средствам, которые зарабатывают сами. Их денежные активы должны составлять общецерковный бюджет.

Но все-таки Церковь – это централизованная организация, и ее высший орган – Генеральный Синод. Мы постараемся, чтобы он действительно стал реальным органом управления и собирался регулярно, а не так редко, как в ЕЛЦ.

В ближайшие полгода после регистрации, по нашим подсчетам, ЕЛЦР будет насчитывать порядка 30 общин. Я понимаю, что это немного, но это только начало.