Артем Тасалов За последнее десятилетие в Псковской области Русской Православной Церкви возвращено, то есть передано в безвозмездное и бессрочное пользование, более 120 храмов - памятников истории и культуры. Большинство из них требовало приложения многих сил и средств для приспособления к полноценной приходской жизни. Надо отметить самоотверженный труд верующих, которым приходилось иметь дело с настоящими руинами, разгребать завалы мусора, выбирать из него иногда человеческие останки и погребать их по церковному обряду, как это было в псковском храме Рождества Иоанна Предтечи. За годы советской власти в нем был и клуб рабочей молодежи, и гараж НКВД, и склад промышленных товаров. Отрадно видеть, что у храмов появился наконец хозяин в лице приходской общины во главе с настоятелем.
Процесс по укреплению взаимопонимания и сотрудничества между Церковью и государством, начавшийся в год тысячелетия крещения Руси и поддержанный правовыми актами президента и правительства РФ, проходит удовлетворительно и в первой своей фазе близок к завершению.
Однако при переходе ко второй фазе этого процесса необходимо решить проблему, которая, как нам представляется, особо остро обозначена как для Псковской области, так и для тех регионов России, где расположены культовые памятники Русской Православной Церкви.
Проблема заключается в том, что на сегодняшний момент внешний облик храмов-памятников, этих шедевров древнерусского зодчества, далеко не всегда соответствует внутреннему облику, который целиком определяется произволением настоятеля и прихожан. Получается, что, как правило, мало кто озабочен воссозданием гармоничного единства формы и содержания. Воссозданный интерьер не только не дотягивает до той высокой ноты, которую задает архитектурный ансамбль храма-памятника в целом, но даже и не пытается звучать в унисон. Этот диссонанс режет слух людей эстетически и духовно чутких. Проблема в том, что он может и должен быть устранен.
Другое дело - когда и как. Это осложняется тем обстоятельством, что у храмов-памятников фактически два хозяина: пользователь в лице прихода и собственник в лице государства. Казалось бы, оба они одинаково заинтересованы в гармоничном единстве всех сторон храмовой жизни и могли бы плодотворно сотрудничать в его обеспечении, но на практике все не так просто.
Во-первых, охранные договоры, заключаемые по каждому храму-памятнику, хотя и предусматривают согласованность всех работ по нему со специалистами, не оговаривают достаточно четко саму необходимость достижения упомянутого единства.
Во-вторых, и это самое важное, сами представители Церкви от прихожан до архиереев, похоже, не осознают или не хотят осознавать упомянутого выше противоречия, а если и видят, то не считают его чем-то особенно важным.
Когда мы видим прекрасные образцы икон в Псковском государственном музее-заповеднике, в Третьяковской картинной галерее и других музеях страны, то невольно осознаем и пропасть, разделяющую эти иконы с современными "образцами". С богословской точки зрения цветная фотография не может иметь применения в церковном обиходе: она только имитирует цвет, а собственного цвета не имеет, однако на практике мы видим, что цветные репродукции икон присутствуют чуть ли не в каждом храме даже на иконостасе. Еще московский митрополит Филарет (Дроздов), причисленный недавно к лику святых, говорил, что поддельные камни и металлы нельзя употреблять в церковном обиходе, потому что они заключают в себе ложь.
Продукция, которую выпускают мастерские Патриархии, часто не соответствует этому требованию.
К счастью, есть положительные примеры. Свято-Троицкий кафедральный собор в Пскове являет собой единство формы и содержания: иконостасы верхнего центрального храма и нижнего, Серафима Саровского, вполне соответствуют величественному облику всего собора. Это и собор Рождества Иоанна Предтечи XII века, где община вместе с настоятелем искренне старается добиться искомого единства внешнего облика и внутрихрамового устройства. Есть и другие примеры: храм "Алексея, человека Божия, с Поля" в Пскове, храм в честь Иконы Божией Матери Державной, настоятели которых также стараются достичь упомянутого единства.
Наконец, существует комплекс Свято-Успенского Псково-Печорского монастыря, архитектурный ансамбль которого в целом почти безупречен. Следовательно, проблема принципиально решаема.
Очевидно, пора подумать над тем, какой механизм взаимодействия пользователя и собственника смог бы впредь максимально обеспечивать защиту культурно-исторического наследия от произвольной самодеятельности на местах. Видимо, надо жестко оговорить условия реконструкции памятника, чтобы никак не нарушить то ценное взаимопонимание, которое уже имеется между Церковью и государством. Это может быть немногочисленная, но компетентная комиссия при Министерстве культуры или при Московской Патриархии по согласованию проекта внутреннего облика храма-памятника, утверждение которого обязывало бы государство принимать долевое участие в финансировании необходимых работ, или новый вариант типового охранного договора, где будут досконально прописаны условия реконструкции всего ансамбля памятника соответственно той культурно-исторической эпохе, когда был построен храм, или временный "мораторий" на передачу Церкви оставшихся храмов-памятников - все это можно решить в ходе гласного обсуждения проблемы заинтересованными сторонами.
Хотелось бы, чтобы по этой теме высказались представители РПЦ, прихожане и настоятели храмов, специалисты по охране памятников истории и культуры, музейные работники, искусствоведы, представители творческих союзов и все те, кого волнует настоящее и будущее нашего культурно-исторического наследия.
Дарья Гармоненко