Надя Кеворкова Набор тем, которые призваны озвучивать кандидаты на высшие властные посты США в ходе предвыборной кампании, привычен американскому истеблишменту, ясен избирателям, соответствует идеальным ожидаемым чаяниям нации и цивилизационно чужд российскому менталитету и приоритетам. Нынешний набор фигур и мнений был бы предельно малоинтересен для неамериканцев вообще, если бы в четверке финишной гонки не появилась достаточно яркая и отчасти парадоксальная фигура Джозефа Либермана.
УДАЧНЫЙ ПИАР ИЛИ ПРОДУМАННАЯ КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА?
Приглашение сенатора от Коннектикута, по мнению аналитиков, усилило позиции демократов, а его реплики и высказывания привнесли живость в довольно заунывную кампанию. Согласно ряду комментаторов-скептиков, на сей раз претенденты на вице-президентство выглядят гораздо более выигрышно, нежели кандидаты на президентский пост.
Либерман перевернул не только привычное представление о ценностях, озвучиваемых в ходе предвыборной поры демократами, не только осмысленно артикулировал религиозные и моральные приоритеты, но сделал эти, по сути, декоративные в условиях триумфа постмодернизма рассуждения актуальными аргументами в предвыборном ажиотаже. Он ловко стряхнул пыль и паутину с хлама в чужом чулане и оказалось, что эти механизмы работают! По крайней мере высказывания Либермана у публики застревают в мозгах, в то время как вялые фигуры речи Буша и Чейни тонут в общем потоке.
БОГ КАК СОСТАВЛЯЮЩАЯ ГЛОБАЛЬНОЙ СТРАТЕГИИ
Религиозная риторика традиционно относилась к прерогативе консерваторов. В свое время ею не пренебрегал Рейган, оформивший наступление на коммунизм в апокалиптических тонах, обозначив миссию США как высокое и благословенное призвание противостоять "империи зла". Но все же библейские метафоры оставались виньетками, декорировавшими харизматический облик бывшего актера, использовавшего свою интуицию чаще, нежели доводы логики и разума.
Публичная религиозность оставалась новинкой, экстравагантностью и обыкновенным лицемерием сытых до недавнего времени. Черные лидеры не в счет, поскольку это совершенно иная социальная ниша по сию пору.
Религиозные деятели становились заметны и могли быть ангажированы лишь в том случае, если их инициативы вписывались в общелиберальную борьбу за мир или экологию. Так, в 80-х годах либералы незамедлительно присоединили к своей антирейгановской программе письмо католических епископов Америки, призывавшее к запрещению ядерного оружия, хотя его тональность превосходила допустимые рамки светского "мироборчества".
Слова известного политика "Бог со мной еще не разобрался", в 1984 г. брошенные публике, вызвали сперва паузу, затем слезы и бурю аплодисментов. Бог, присутствуя на американских деньгах уже три десятка лет, явно отсутствовал в формате большой политической игры.
К слову сказать, символ американского могущества несет в себе знаковое отступление от демократических установок на безоговорочное вытеснение свободы совести в область частного. С ведома и стараниями консервативного большинства на зеленых деньгах в 60-х годах появилась надпись "In God we trust", которая прямым образом входила в конфликт с конституционным правом американцев верить или не верить. До массового распространения кредитных карт агностики и атеисты, чьи права гарантированы законом, неизбежно расплачивались бумажками, которые в отличие от их владельцев имели иные отношения с небом. Веришь или не веришь, но покупаешь, следовательно, вынужден соглашаться с инвективой.
Забавно, как сложно многозначна метафора победы золотого тельца в данном случае: не только объективная победа валютной системы, не только неоспоримое доказательство тщеты идей перед лицом металла, но декларативное, аффектационное и пародийное послушание Богу!
Во времена, когда самоценность американского могущества самими американцами воспринималась не до конца отчетливо, когда молодежь активно протестовала против существующего порядка вещей, в ход шли действия, которые теперь были бы сочтены безрассудством: на пике антивоенного бунта молодые американцы жгли денежные знаки, верящие в Бога.
С тех самых пор неуклонно религиозная фразеология в предвыборных речах воспринималась левыми как предельно циничное лицемерие, символ агрессивного мракобесия, заигрывания с моральным большинством. Так она воспринимается и поныне, другое дело, что скептики гораздо хуже слышны, разобщены и не имеют целостной программы действий.
Джон Кеннеди, непререкаемый титульный авторитет для нынешних демократов, счел необходимым подчеркнуть на пороге своего президентства, что принадлежность его семьи к католицизму ни в какой мере не нарушает принцип отцов-основателей об отделенности религии от политики, является частным делом его совести. Кеннеди никогда не афишировал свои взаимоотношения с Богом, не апеллировал к душам посредством религиозной фразеологии, не прибегал к попыткам утверждения и подкрепления своей популярности с помощью тяжелой артиллерии религиозной морали. Другие времена - другие приоритеты.
ПУБЛИЧНАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ
Многообразие церквей и сект в Америке объективно препятствовало узурпации права говорить от имени Бога. Принадлежность к той или иной конфессии - не более чем пункт биографии общественного деятеля. Поэтому, безусловно, ответ Джорджа Буша на вопрос Лари Кинга о любимом философе, что таковым для техасца является Иисус Христос, свидетельствует в лучшем случае о том, что Буш, член методистской церкви, старомодно экстравагантен и не имеет кругозора в классической философии. В отличие от парадоксалиста Либермана, извлекающего из своего иудаизма максимум пользы для победы демократов.
Вслед за Кеннеди он формулирует "политику новых рубежей", но уже в условиях "такого уровня благополучия у себя дома и такой степени свободы во всем мире, о которых Джон Кеннеди мог только мечтать". "Сегодня мне кажется, что новый рубеж не перед нами - он внутри нас. Перейти его - перейти различия между нами, сломать стены, которые все еще остаются, и помочь каждому американцу воспользоваться теми возможностями, которые предлагает ему его Богом данная страна".
Неизмеримо более конкретные слова Гора проясняют иудейское горение коллеги: "Они (республиканцы) - ради могущества. Мы - ради людей". Гор с большой охотой цитирует того же Кеннеди, определяя, что "молодые люди должны сделать новую жизнь нашего мира". Но в отличие от пророка Джозефа Ал Гор с высоты больших денег непринужденно спускается к рабочим людям: "Большой Бизнес, Большой Табак, Большая Фармацевтика┘ Хочется порой встать и сказать "нет", чтобы семьи жили лучше!"
Либерман - козырь и самая сильная карта демократов. Все, что он говорит, он говорит с молчаливого одобрения Гора. Говорит о тех вещах, которые кандидат в президенты должен обсуждать более осмотрительно. Собственно говоря, республиканец Дик Чейни озвучивает те же позиции, но у бывшего министра обороны, ныне успешного бизнесмена, нет пространства для маневра и нет пророческого темперамента. Его не слышно.
МЕЧИ НА ОРАЛА
Либерман - последовательный глашатай консенсуса, как в межпартийных отношениях, так и в религиозных. Два года назад он, невзирая на почти тридцатилетнее сотрудничество с Клинтоном, назвал его поведение "аморальным" и "постыдным" в связи с сексуальным скандалом. Он голосовал против импичмента, но высказался за осуждение действий президента. Гор, дистанцировавшийся от Клинтона, разделяет точку зрения Либермана, что "президентство еще возможно починить и завершить с честью".
Иначе говоря, нынешние кандидаты от демократов самим ходом событий вынуждены педалировать свою приверженность морали. В этом педалировании они и заняли ловко те позиции, которые прежде эксплуатировали республиканцы.
Либерман, как нехристианин, был, безусловно, находкой демократов: иудей с гораздо большей долей свободы может проповедовать религиозные трюизмы, будучи защищенным стеной политкорректности.
Достаточно показательно, что он многократно поднимал тему религиозного мира, установившегося в Америке, подчеркивая, что его судьба и судьба его семьи, одной из многочисленных еврейских семей - воплощение американской мечты: его бабушка спаслась от нацизма и обрела новую родину, где она, направляясь в синагогу, слышала от христиан пожелания доброй субботы. Идиллическая картина отвечает глубинным чаяниям Либермана. И чаяниям многих! Он подспудно желает вернуться к этическому конфессиональному союзу времен, предшествовавших Американской революции.
В постмодернистском пространстве, расчищенном экуменическими усилиями, волной нью-эйджа, гуманистическими слоганами, иудей готов говорить об "общем Боге", путь к которому и есть "Американский путь".
В выступлении по радио Либерман высказался о том, что "традиция не предполагает вообще никаких запретов в том, что касается браков между евреями и не евреями", что вызвало ропот еврейских организаций, в частности "Агудат Исраэль".
Он похвалил Луиса Фаррахана, лидера негритянской организации "Нация ислама", отчетливого антисемита, за его "усилия в борьбе за права избирателей". Активность Фаррахана привела к негритянским погромам 90-х годов в еврейских районах Бруклина и стрельбе в еврейских районах Лос-Анджелеса. Безнаказанность Фаррахана способствовала созданию около 500 "групп ненависти" и отрядов черной "милиции" на Юге. Либерман "восхищен" Фарраханом и "мечтает о встрече с ним", не замечая антисемитизма и не предавая ему значимости.
Либерман не счел нужным реагировать на поток бранных писем, обрушившихся на демократов и на него самого в связи с приглашением Гора работать в одной связке. Проповедник Пат Робертсон, лидер американских консерваторов, заявил: "Мы - христианская страна, и вам, евреям, не стоит забывать об этом. Президентом Соединенных Штатов может стать лишь христианин, белый христианин, но не еврей, афро-американец или индус. Знайте свое место!"
НОВЫЙ ИЗРАИЛЬ
Во времена холодной войны Рональд Рейган, интуитивный харизматик, звал народ на последнюю битву. Педант и моралист Либерман, призывающий к религиозному самоуглублению и самосовершенствованию, действует в пространстве, где уже нельзя эксплуатировать тему врага, который повержен и которого больше нет.
Либерман объявляет, что "вера есть базовый принцип морали и формообразующий принцип американского общества". "Как народ, мы нуждаемся в воскрешении нашей веры и восстановлении обращенности нашей нации и нас самих к Богу и Божьему произволению". Такое утверждение не только противоречит дарованному американским гражданам праву верить или не верить, но вырисовывает интересную перспективу претензии на трактовку роли американского народа как "народа Божьего".
По сути, Гор говорит о той же глобальной религиозной миссии "Нового Израиля", не используя библейской лексики: "Миссия американских миротворцев - не только прекращение кровопролития, но и создание новой государственности там, где это необходимо".
Либерман под давлением критики левых неоднократно возвращается к расширению понимания законом границ религиозности. Выступая в конце сентября в одной из церквей Детройта, он заметил, что "Конституция гарантирует свободу вероисповедания, а не свободу от вероисповедания", что верно с точностью до наоборот. А также, что Конституция запрещает правительственный фаворитизм в отношении какой-либо религии, но не запрещает поддержку религиозной идеологии в целом, что просто противоречит законам США, запрещающим центральному правительству и правительствам штатов поддерживать какие-либо религиозные учреждения, установления, организации и так далее.
ТЕПЛАЯ ВЕРА ТРАДИЦИИ В МИРЕ НАСИЛИЯ И ЧИСТОГАНА
Либерман нарочито подчеркивает важность преобладания духовного над материальным, осуждает эгоизм потребления. Он подчеркнуто в круге собственной семьи обращается к жене, цитирует мать его женщины - хранительницы традиции, сам он соблюдает субботу и праздники, радушно приглашая своих избирателей вернуться к привычным и непреходящим ценностям. В отличие от Гора, скандально целующегося с собственной женой под безжалостными объективами репортеров, Либерман может на публике посоветоваться с супругой.
В то время как Клинтон получает "Оскара", Либерман по ТВ атакует киноиндустрию: "Голливуд развращает американскую культуру и американских детей. Я люблю хорошие фильмы, музыку. Но в индустрии развлечения много насилия, секса, мало цивилизованности. Родителям, которые стараются воспитать детей, дать им подлинные ценности, привить личную дисциплину, очень трудно бороться с влиянием масс-медиа". Голливуд всегда был мощной колонной поддержки демократов. Более того, по неписаным правилам, демократы пекутся о жестокости, республиканцы - о сексе. Либерман предупреждает, что демократы примут санкции для обуздания распространения "нецивилизованности" и предлагает Федеральной комиссии по СМИ принимать во внимание вредоносность продукции кампании при возобновлении лицензии на радио и ТВ.
Решительная атака на отделение религии от государства ведется Либерманом неотступно и по всем фронтам. Перехватив у республиканцев усилия по разрушению барьеров, препятствующих проникновению религии в образование, Либерман воодушевленно рассуждает о так называемой минуте молчания в школах, где запрещены молитвы. С точки зрения демократов (!), правительство должно участвовать в помощи частным, в том числе религиозным школам. Он возмущен, что студенты государственных школ не в праве вслух молиться перед футбольным матчем!
ГАНГРЕНА ВРЕМЕНИ
Удивительно, что дискуссия вокруг проблемы абортов, а их совершается в США 1,3 млн. в год, выявила единодушие кандидатов. Этот факт огорчил консервативных избирателей и особенно огорчил американских католиков. В данном вопросе солируют республиканцы, и наиболее полная аргументация приведена Бушем. Он отстаивает право не рожденных на то, чтобы они родились. Он ратует за прекращение увеличения числа абортов, проводящихся по вине мужчин, которые поддерживают женщин в прекращении незапланированной беременности. Буш скорее продемонстрировал человеческую солидарность с женщинами, заручившись их поддержкой, нежели строгую религиозную нормативную консервативность, которую от него ожидали.
Вопреки ожиданиям, Либерман проявил в данной тематике скучную сдержанность: "Я всегда полагал, что решение об аборте возникает между женщиной, ее врачом, ее системой ценностей или ее Богом┘" Он подчеркнул, что необходимо выявлять жизнеспособность плода, а также уведомлять родителей несовершеннолетних об аборте.
В целом позиция Буша сводится к "pro-life", кроме случаев инцеста, насилия, угрозы жизни матери, и этой позиции сочувствуют 54% избирателей. Позиция Гора выражается в предоставлении женщине права выбора.
По щекотливому вопросу о правах геев слаборешительными опять же остаются республиканцы. Буш дерзнул заметить, что вынужден напомнить публике и заинтересованным лицам, что все же речь должна идти о равных правах, а не об особых. У себя в Техасе кандидат от республиканцев провел в свое время закон, позволяющий властям штата в ряде случаев забирать усыновленных семьями геев и лесбиянок детей и передавать их в нормальные семьи.
Подводя итоги, можно с удивлением заметить, как малоконкретны запоминающиеся религиозные конструкции, предложенные в ходе кампании. Как сдержанны становятся ораторы, когда дело начинает касаться конкретных проблем, связанных с медицинским страхованием, образованием, снижением налогов и прочими делами, требующими не столько религиозной фразеологии, сколько дел веры. Разочарованные ходом кампании аналитики сходятся в оценке феномена всплеска публичной религиозности: увеличивается нервозность элиты по поводу расширения социальной пропасти между высшим слоем и рабочей массой населения, которую элита желает преодолеть любой ценой для получения голосов избирателей - вплоть до попрания основ американской свободы и уважения прав личности, гарантированных отцами-основателями.
Вашингтон
