Наука под омофором

МНОГИМ известно мнение великого российского ученого Михаила Ломоносова о том, что "наука и религия суть две родные сестры". Также известно, что современная западная наука возрастала и формировалась в христианских монастырях Европы.

Но судьба ученых и науки в их взаимоотношениях с Церковью складывалась непросто. Пример тому на Западе - Галилей и Коперник, в России - св. Максим Грек. Вопрос о границах веры и науки и взаимоотношениях этих двух сфер человеческого самовыражения и постижения себя, мира и Бога до сих пор нуждается в фундаментальном философском осмыслении. Свой взгляд на эту непростую проблему попыталась сформулировать Русская Православная Церковь Московского Патриархата (РПЦ МП) на прошедшей в марте научно-практической конференции "Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви и ведущих научных центров России", проходившей в закрытом городе оборонной атомной науки - Сарове и в Москве.

В итоговом документе конференции говорится, что "именно представители РПЦ должны выступить инициаторами межконфессионального сотрудничества по защите российской науки и техники, восстановлению нравственных и духовных приоритетов ученого и специалиста".

В разные годы иностранными членами РАН были различные по своим религиозным, философским убеждениям и профессиональным интересам люди: Вольтер, Дидро и Кант, король Пруссии Фридрих II Великий и император Бразилии Педру II д"Алькантара, Папа Римский Лев XIII и сербский монах Нитшефор Дучич. Русские почетные члены также являют собой широчайший спектр научных и философских интересов. Среди них соседствуют друг с другом Владимир Соловьев и Лев Толстой, Надежда Крупская и Иосиф Сталин. Перечень имен говорит сам за себя и демонстрирует нам, что мысль человеческая на путях науки не может быть втиснута в рамки одного определенного вероисповедания и одной идеологии. Границы познания научного не совпадают с границами вероучительными. И здесь идея "межконфессионального сотрудничества" вполне вписывается в историю РАН.

Но тем более странным кажется опубликованное в том же итоговом документе предложение о "создании Православной академии наук - научной организации, членство в которой было бы связано с признанием высоких заслуг ученого перед Церковью, народом и Отечеством". Встает тут же вопрос: "Сможет ли ученый-католик, ученый-мусульманин стать членом Православной академии наук?". Ведь и их достижения, несмотря на иное вероисповедание, могут быть величайшим достоянием для отечественной и международной научной мысли.

Современных российских ученых смело можно назвать последним поколением героев, повторяющим подвиг тех, кто в 17-м - 20-х гг. без средств к существованию продолжил свой труд. Думается, что, если бы планируемые "междисциплинарные церковно-научные центры" смогли бы не только словом, но и делом, реальной помощью способствовать возрождению жизнедеятельности РАН и иных научных центров, это стало бы самым лучшим вкладом со стороны Церкви в дело восстановления сестринских отношений между религией и наукой.

Не совсем также понятно стремление, "не откладывая, подготовить и подписать соглашение между Московским Патриархатом и Министерством по атомной энергии, расширяющее возможности просветительской и пастырской деятельности православного духовенства в закрытых НИИ и КБ, на предприятиях атомной промышленности, включая доступ духовенства непосредственно на рабочие места". "С этой целью, - как далее говорится в документе, - необходимо проработать вопрос о том, чтобы отдельные священнослужители могли в соответствии с действующим порядком получить допуск к секретным сведениям". Какая связь между "секретными сведениями" и духовным окормлением верующих ученых?! Ведь в приветственном слове к участникам научно-практической конференции Патриарх Московский и всея Руси Алексий II определил, на наш взгляд, подлинные границы духовного окормления. Он сказал: "Следует помнить, что истинное общение человека с Церковью Христовой происходит все же не в публичных дискуссиях, а в стенах храма". Именно в храм всегда может прийти ученый для личной беседы со священником или для исповеди.

Следует сказать о духовном уровне тех людей, которые возглавляли РАН в первой половине нашего века. Последним дореволюционным президентом Академии был великий князь Константин Константинович Романов, известный как поэт и драматург под псевдонимом К.Р. Двое его сыновей разделили судьбу новомученицы великой княгини Елизаветы Федоровны, приняв смерть вместе с ней на дне алапаевской шахты. А дочь, в монашеском постриге Тамара, стала настоятельницей женского Елеонского монастыря на Святой Земле. Первый же президент АН СССР Александр Карпинский был духовным сыном старца Сампсона (Сиверса).

Нельзя не вспомнить и священнослужителей-ученых - архиепископа Луку (Войно-Ясенецкого), отца Павла (Флоренского), многих других.

В любом случае конференция еще раз подтвердила, что в России есть глубокая традиция, на которую можно опереться при выстраивании отношений между наукой и религией.