Радости реставрации

Сэмюэль Пипс. Домой, ужинать и в постель. Из дневника. Составление, перевод с английского и примечания А.Ливерганта - М.: Текст, 2001, 157 с.

В лондонском метро я видел поразительную картину (подобное было возможно только в Москве эпохи крутого застоя): молодой человек читал толстенный волум. Словарь, подумал я привычно, или энциклопедия. Оказался Джойс. Да еще и на английском, что сразило напрочь. В московском же метро сегодня верх интеллекта - это Б.Акунин.

Ну, конечно, издают и читают в Англии Пипса: "большого" - полную многотомную расшифровку его блистательных дневников; двухтомного избранного "малого" и еще много всяких "на каждый день". Оно того стоит.

Первое русское, отрывочное издание построено тематически: "При дворе", "Пожар", "Чума", "Улица", "Развлечения", "Застолье" и так далее. Сэмюэль Пипс - младший современник Кромвеля, свидетель казни Карла I и крупный чиновник времен реставрации английской монархии при Карле II, Веселом, оставил свои откровенные дневники зашифрованными. Их рассекретили только в начале XIX века, и с тех пор они не вылезали с полки английских бестселлеров.

Время Пипса - Реставрацию Стюартов - можно сравнить с временем Ельцина, когда после пуританских и кровавых радостей развитого социализма пришли долгожданные и кровавые свобода и веселье. На английский, разумеется, манер. О трудах и днях подданных Карла Веселого написано много и серьезно, но лучше всего - у нашего автора. Вот наугад:

"...завязалась потасовка, в ход с обеих сторон пошли кулаки, палки, ножи. Смотреть на это было одно удовольствие, но я стоял в самом центре и боялся, как бы не досталось и мне".

"...с месяц назад на балу во дворце одна дама, танцуя, выкинула; кто это был, так и осталось неизвестным, ибо плод тут же, завернув в платок, унесли".

"Проповедь была превосходна, публика - тоже, я, однако ж, все время боролся со сном, был не в себе, уронил шляпу в проем под кафедрой, каковую, впрочем, когда служба кончилась, извлек с помощью длинной палки и служки..."

"...доктор Кейс питался одним женским молоком и, покуда пил молоко злой, сварливой женщины, сам был злым и сварливым; когда же ему посоветовали отведать молока женщины добродушной и терпеливой - сделался добродушен и терпелив, что в его возрасте случается весьма редко".

"...мы пили за здоровье короля и ни за что больше, пока один джентльмен не рухнул мертвецки пьяный, залитый собственной блевотиной. Я же отправился к своему господину в добром здравии; однако стоило мне лечь, как голова у меня закружилась и меня начало рвать; никогда еще не было мне так худо, чего, впрочем, я толком не почувствовал, ибо уснул и спал до утра, - только пробудившись, я обнаружил, что лежу в луже блевотины. Так кончился сей день - радостный день, радостный для всех.

Теперь, после всего, что было, могу засвидетельствовать: если повидать то, что повидал в тот славный день я, можно смело закрыть глаза и не смотреть ни на что более, ибо в этом мире ничего столь же замечательного мне все равно не увидеть".

"...я отправился на Чаринг-Кросс, на казнь генерал-майора Гаррисона; его должны были повесить и четвертовать; когда толпе продемонстрировали его голову и сердце, он улыбался во весь рот - как и любой бы на его месте. При виде головы казненного толпа издала радостный вопль".

"Всю первую половину дня занимался с женой арифметикой; научилась сложению и умножению, с делением же повременю - покамест начнем географию".

"Утром - в присутствие, где обнаружил малютку Гриффинс, подметавшую пол. Как же она мне нравится, прости Господи! Но я ее не трогаю. Когда она ушла, принялся проделывать в стене кабинета отверстия, дабы видеть, что делается в общем зале, не заходя туда, отчего пришел в хорошее настроение".

Это лишь малая толика Пипса. Попробуйте сказать, что он не про нас. Читайте Пипса. Любите Пипса. Пипс вечен. Тем более в прекрасном переводе Александра Ливерганта.