Светское на месте советского

Участники конференции делились опытом построения светского государства в своих странах. Фото Аргена Адил уулу

В столице Киргизии состоялась международная научно‑практическая конференция «Светскость, секуляризм, религиозность на постсоветском пространстве: исторические, юридические и философско‑мировоззренческие аспекты». В форуме приняли участие более 60 экспертов из 14 стран мира, таких как Россия, Италия, Греция, Канада, США, Великобритания, Украина, Белоруссия, Азербайджан, Казахстан, Таджикистан, Узбекистан. Организаторами выступили Центр религиоведческих исследований Кыргызстана и Международный центр по исследованию религии и права Университета Бригама Янга (США).

С первых же выступлений стало понятно, что трудности возникают даже на уровне специальной терминологии. Например, появляется путаница при использовании понятий «светское» и «секулярное». Открывавшая конференцию эксперт Центра этнокультурных и религиоведческих исследований и экспертизы ИГСУ РАНХиГС (Москва) профессор Екатерина Элбакян поделилась с «НГР» своими размышлениями на эту тему. По ее мнению, понятие «светское государство» отражает в большей степени такое политическое устройство, которое благодаря своей полной индифферентности к религии допускает любые убеждения, не пытаясь их регулировать. Понятие же «секулярное» определяет государство, активно регулирующее религиозную сферу, не позволяя клерикализму даже в малейшей степени стать участником политических процессов.

Понимание подобных тонкостей оказалось очень важным для стран, появившихся на территории СССР, где отношение государства к религии прошло эволюцию от радикально репрессивных форм к системной маргинализации. Во многом наследие советских времен влияет на современную «светскость».

Участники делились опытом отношений своих государств и религиозных общин. Принимающая сторона, Киргизия, в этом отношении стоит на перепутье, одновременно пытаясь демонстрировать миру толерантность своей политической системы и находясь под влиянием российской модели, где важную роль играют правоохранительные тенденции. Директор Государственной комиссии по делам религии при президенте Киргизской Республики Заирбек Эргешов сообщил аудитории, что за годы независимости в стране появились 3294 религиозные организации, в том числе 2884 мусульманские. Права на свободу вероисповедания в республике не лишают и представителей нетрадиционных верований: например, зарегистрировано 12 общин веры бахаи. Правда, не все граждане понимают, зачем это нужно. Эргешов рассказал, как в отдаленных населенных пунктах жители и даже имамы простодушно спрашивают, почему чиновники до сих пор не запретили все религиозные общины, кроме мусульманских.

В области образования страна в какой‑то мере следует за Россией. Заирбек Эргешов поведал об экспериментальном курсе «История религиозной культуры», который запускают в 56 школах. В отличие от России, где 4‑классники расходятся по группам для знакомства с разными конфессиональными модулями, киргизские школьники будут в 9‑м классе изучать сводный поликонфессиональный предмет.

Была поднята и злободневная тема подмены религиоведческого образования теологическим, что также вслед за Россией отмечается в Киргизии и других странах СНГ. Директор Центра изучения религий РГГУ (Россия) Николай Шабуров отметил, что светское религиоведение подчас воспринимается как «лукавая форма атеизма». По мнению эксперта, в последнее время «замена теологией религиоведения сильна и, похоже, поддерживается властями».

Заместитель директора Международного центра исследования права и религии Элизабет Кларк (США) рассуждала о том, как соблюсти баланс между правами на религиозную свободу и необходимостью обеспечивать безопасность граждан. Сильное государство должно гарантировать общественную безопасность, потому что без этого невозможна свобода мировоззрения, однако слишком сильное государство склонно к закручиванию гаек, запрету групп, исповедующих крайние взгляды, что, в свою очередь, приводит к поляризации общества, появлению подпольщиков от религии. Такой вот парадокс.

Проблеме религиозного радикализма и экстремизма была посвящена одна из секций, в которой приняли участие в основном эксперты из стран Средней Азии. Выступили религиоведы, юристы и психологи, непосредственно работающие с людьми, которых вернули из зоны боевых действий в Сирии и Ираке. Среди «возвращенцев», как их называют в регионе, есть как бывшие боевики (с ними работа проводится в тюрьмах), так и женщины с детьми. Матери и их дети содержатся в специальных реабилитационных центрах. В наибольшей степени такие учреждения распространены в Казахстане, куда вернулись четыре сотни репатриантов. У каждой из «возвращенок», в основном молодых женщин, по три‑четыре ребенка, которым предстоит расти без их отцов‑террористов.

Многие из обитателей таких центров перевоспитания и адаптации до сих пор заражены идеями «Исламского государства (ИГ, запрещено в России)». Они с ностальгией вспоминают жизнь на захваченных террористами землях, говорят, что это была неплохая жизнь – до тех пор, пока «халифат» не начали превращать в дымящиеся руины. «Там не было харама» (запрещенного нормами ислама), «мужчины и женщины не пересекались», «казна была, по 50 долл. давали на человека» – такие аргументы приходилось выслушивать специалистам при интервьюировании репатрианток. После нахождения в реабцентрах их размещают в семьях родственников, детей распределяют в школы. Но какой след останется от них в обществах Казахстана, Киргизии, Таджикистана – этот вопрос остается открытым.

Эксперты напоминают, что в среднеазиатском регионе и без того складывается неблагоприятная для секулярности среда. Заместитель директора Центра исламоведения при президенте Республики Таджикистан Рустам Азизи рассказал, что в его стране понятие «светского» вообще понимается не так, как в Европе. Оно созвучно мирскому, «низменному» – в противоположность возвышенному, духовному. При таких культурно‑языковых архетипах трудно выстраивать общество, свободное от посягательств клерикалов.

Председатель Центра религиоведческих исследований Индира Асланова (Киргизия) так объясняет актуальность состоявшейся конференции: «После распада Союза каждая страна выбрала свою модель светского государства. Спустя более чем четверть века пришло время посмотреть, кто каким опытом обзавелся. Выбор модели светскости влияет на то, как это проявляется в частностях, например в сфере образования, в правоприменении, борьбе с экстремизмом. Для нас проблемными темами оказываются подмена религиоведения теологией, а также правоприменение, когда религиоведческая экспертиза в киргизском обществе в какой‑то момент стала инструментом для отсева новых религиозных течений. Сейчас рассматривают проблему экстремизма через призму так называемых традиционных религий. Кроме того, борьба с экстремизмом сильно сокращает реализацию прав на свободу веры. Из выступления участника из Италии профессора Сильвио Феррари, например, мы поняли, что сейчас в Европе представление о том, что безопасность также входит в перечень прав человека, используется в формировании политики в отношении иммиграции». «У постсоветских стран есть общие черты, связанные с доминированием традиционных религий, с продвижением теологии в систему образования. Но некоторые страны в чем‑то оказались в авангарде. Скажем, Россия, с одной стороны, вывела из‑под судебной экспетизы священные писания, а с другой – преследует «Свидетелей Иеговы» за экстремизм», – резюмировала одна из хозяек форума.