Татарский язык довели до мечети

Курсы в мечети, наверное, можно считать формой протеста против отмены обязательного изучения родного языка в школах Татарстана. Фото РИА Новости

Власти Татарстана дали понять: в республике сохранится преподавание татарского языка, несмотря на распоряжение президента России Владимира Путина о переводе изучения всех национальных языков регионов России исключительно на добровольную основу. Муфтий Татарстана Камиль Самигуллин, в свою очередь, планирует вдвое увеличить аудиторию «Без – татарлар» («Мы – татары») – курсов татарского языка при мечетях республики, куда записываются жители региона всех национальностей. Опрошенные «НГР» эксперты отмечают: несмотря на то что Самигуллин поддерживает «обязаловку» в школах Татарстана, его инициатива ближе к курсу президента России, чем к позиции официальной Казани.

Курсы «Мы – татары» бесплатные и добровольные, сказал «НГР» эксперт Института национального развития Раис Сулейманов. «Туда никого насильно не загоняют, там занимаются представители разных национальностей. Хоть курсы и при мечетях, ислам на занятиях не проповедуется». «Мы – татары» проводятся и в районах, но в основном в крупных городах Татарстана, поскольку главная целевая аудитория курсов – городское население. «Трудно пока сосчитать, сколько там занимается русских, – говорит эксперт. – Скорее всего, русских слушателей там единицы. Просто они сразу бросаются в глаза, и их добровольное участие в курсах поэтому сразу подчеркивается. Русскоязычные родители республики к этим курсам относятся положительно, если судить по публикациям и комментариям в соцсетях. Там они пишут: хорошие курсы, все на добровольной основе, в отличие от принудиловки в школах, которая к тому же отличалась плохим качеством преподавания. Меня спрашивают: не является ли проект «Мы – татары» переносом образовательного процесса из школы в мечеть, то есть противоречием российскому законодательству, где религия от школы отделена? Я отвечаю, что ни в коем случае. В регионах России при мечетях есть воскресные школы для детей и взрослых. Туда ходят и многие немусульмане, скажем, те, кто хочет изучить арабский язык. Такие курсы при мечетях находятся в легальном правовом поле. «Мы – татары» – те же самые курсы при мечетях, просто туда добавили еще татарский язык. Если смотреть по всему Татарстану, курсы при мечетях проходят до 10 тыс. человек».

С проектом «Мы – татары» мечети Татарстана стали выполнять функцию сохранения татарской идентичности, говорит Раис Сулейманов. «Население Казани, Нижнекамска, Набережных Челнов – многонациональное и в массе своей русскоязычное, – поясняет он. – Многие городские татары недостаточно хорошо знают татарский язык, так как в течение долгого времени не испытывали потребности в использовании родного языка. Обязательный татарский в школах эту проблему решить не смог. В 2016 году – задолго до того, как Владимир Путин в Йошкар-Оле заявил о недопустимости принудительного изучения неродных языков – Камиль Самигуллин предложил произносить проповеди в мечетях Татарстана на татарском языке. Предложение Самигуллина было поддержано всеми имамами и татарской общественностью. В Казани была одна мечеть, где проповеди велись на русском языке. Это Бурнайская мечеть, где среди прихожан много не знающих татарского языка мигрантов, да и просто обрусевших татар. Имам мечети Фархат Мувлютдинов подчинился муфтию. С тех пор главный язык проповеди там – татарский, но иногда проповеди произносят сначала на татарском, потом на русском».

Бывший заместитель Самигуллина Рустам Батров недавно опубликовал статью, где прозвучало признание, что весь аппарат Духовного управления мусульман Татарстана существует за счет финансирования из Казанского кремля, рассказывает Сулейманов. «Об этом говорили и раньше, просто это признал человек, который раньше был замом муфтия. В связи с этим строгая позиция Самигуллина о сохранении в школах обязательного татарского языка понятна: раз муфтий финансово зависим от властей, он по-другому не смог поступить. Кроме того, он пытается быть в фарватере, и ему удалось привлечь на свою сторону значительную часть татарской интеллигенции. А другие региональные муфтии – татары, как правило, к теме татарского языка равнодушны», – считает Сулейманов.

Открытие при мечетях Татарстана добровольных курсов татарского – закономерная реакция на то, что обязательное изучение татарского в школах не прошло, сказал «НГР» завотделом исламских исследований Института стран СНГ Ильдар Сафаргалеев: «В варианте Самигуллина есть добровольность изучения языка, его сохранение и развитие. Инициатива Самигуллина – это инициатива снизу, куда более эффективная, чем курс на сохранение часов татарского в школах республики. Власти республики, желая жить по-старому, допустили ошибку, которую, судя по всему, муфтий и исправляет. В школе татарский – это принудиловка, которую охотно прогуливают и татары. А на курсах «Без – татарлар» – все по желанию. Таким способом можно не только сохранять язык среди татар, но и популяризировать его среди других народов».

Эксперт привел пример с крымскими татарами, которые подверглись депортациям: «Они тяготеют к Крыму, к своему языку и культуре. А поволжские татары, где бы они ни проживали, стремятся в Москву, Петербург и другие индустриальные центры России, кое-кто рвется за рубеж. Опасений за то, что у крымских татар умрет язык, нет. А такие опасения за поволжских татар лично у меня существуют. У них идет размытие идентичности и устоев. Инициатива Самигуллина – часть тренда, суть которого такова: чтобы сохранить татарский язык, его надо не принудительно навязывать внутри Татарстана, а надо мягко продвигать как внутри республики, так и вне ее». «Считаю, что давно надо было так продвигать татарский язык – через качественную популяризацию татарской культуры», – подытожил эксперт.