Ингушетия колеблется вслед за генеральской линией

Юнус-Бек Евкуров согласился с тем, чтобы Рамзан Кадыров присматривал за ингушскими мусульманами. Фото с сайта www.ingushetia.ru

Длительный конфликт лидера Ингушетии Юнус-Бека Евкурова с руководством и духовенством Чечни в очередной раз вошел в фазу примирения. 2 июня с.г. в столице республики Магасе Евкуров принял муфтия Чечни Салаха Межиева и советника Рамзана Кадырова по религиозным вопросам Адама Шахидова. «Мы проговорили вопросы организации взаимодействия с духовными лицами Ингушетии и Чечни, – написал ингушский лидер в своем аккаунте в соцсети Instagram. – Уверен, что мы преодолеем все сложности, другого пути у нас нет». «Мы обсудили вопросы религиозного характера и пришли к единому мнению, что священнослужители должны создавать открытые площадки для общения друг с другом и все вопросы, которые вызывают споры среди населения, лучше обсуждать между собой», – сообщил также Евкуров. Из этой фразы видно, что одним из главных вопросов встречи стало сосуществование в Ингушетии суфиев и салафитов на основе равноправного диалога. При этом Евкуров 7 июня произвел в своей администрации одно знаковое кадровое назначение, которое направлено на нейтрализацию в Ингушетии роли суфиев и Чечни.

Из предыдущих публикаций «НГР», например в номере от 16.03.16, известно, что охлаждение отношений между Ингушетией и Чечней началось с того, как светские и духовные власти Ингушетии заявили о различии своих подходов к религиозным вопросам в республике. В конце декабря 2015 года муфтий Ингушетии Иса Хамхоев возмутился тем, что светские власти оказывают поддержку салафитам. Говоря об идеологии «чистого ислама», которую исповедуют многие жители Ингушетии, Хамхоев напомнил: эта идеология разожгла много конфликтов и пролила немало крови мусульман во всем мире. Но вместе с тем Духовный центр мусульман Ингушетии не исключал возможности диалога между суфиями и салафитами в республике. Для этого муфтият требовал, чтобы салафиты признавали суфийского имама села равным своему духовному наставнику и перестали обвинять представителей других течений ислама в «куфре» – неверии.

Юнус-Бек Евкуров отреагировал на вышеупомянутые заявления Хамхоева намерением отправить муфтия Ингушетии в отставку. 27 декабря 2015 года на встрече с имамами населенных пунктов республики Евкуров обвинил Хамхоева в том, что тот якобы делит мусульман региона на «своих» и «чужих». «Никому нельзя необоснованно вешать ярлыки на других только из-за того, что они не разделяют их точку зрения и их подход к отправлению религиозных обрядов», – сказал тогда Евкуров. В конце встречи Евкуров пожелал муфтияту и имамам республики принять отставку Исы Хамхоева с поста муфтия.

Иса Хамхоев ответил Евкурову так: он бы рад удовлетворить требование главы Ингушетии о своей отставке, но низложение муфтия Ингушетии – это не компетенция светских властей. Если читать между строк, Хамхоев обвинил Евкурова в грубом нарушении разграничения полномочий между светскими и духовными властями в республике.

Помимо проблемы мирного суфийско-салафитского сосуществования еще одной причиной конфликта между Хамхоевым и Евкуровым стало то, что на сторону Хамхоева встало Духовное управление мусульман (ДУМ) Чеченской Республики и руководство Чечни. Известно, что официальный Магас к попыткам вмешательства Грозного в ингушские дела относится очень ревниво.

Неодобрительная реакция Евкурова на чеченское «проникновение» объясняется, помимо прочего, еще и тем, что образ действия чеченских властей по отношению к салафитам в корне отличается от того, которого придерживается Евкуров. Если глава Ингушетии формально стоит над салафитско-суфийской «схваткой», то Рамзан Кадыров нацелен на жесткую деваххабизацию Северного Кавказа и опирается исключительно на суфиев. За эту позицию ингушские салафиты считают Кадырова своим врагом. Надо также отметить, что к Кадырову резко негативно настроена ингушская оппозиция внутри республики, а также ингушские диаспоры Европы.

Но и положение Евкурова в собственной республике не слишком прочное. Для большинства ингушей Евкуров – внешний, не свой человек, потому что он родился и большую часть жизни прожил вне республики. Понятно, что Евкурову это не может импонировать. Стремление главы Ингушетии к диалогу с ингушской оппозицией (даже с той, которая открыто декларирует антироссийские лозунги) – это продолжение исповедуемой им политики равноудаленности. Чтобы соблюдать эту политику дальше, Евкуров до недавнего времени старался все больше отдаляться от Рамзана Кадырова и связанных с главой Чечни фигур вроде муфтия Ингушетии.

В течение долгого времени Евкуров то вставал в оппозицию к Кадырову, то мирился с ним.  Встреча Евкурова с представителями Кадырова в Магасе 2 июня – случай очередного хрупкого примирения. Чем оно закончится? Как сказала  «НГР» политолог и исламовед Галина Хизриева, миротворческие заявления Евкурова и смягчение его позиций по отношению к чеченскому духовенству могут быть результатом самых различных влияний и учета многих факторов.

«В результате конфликта стало ясно, что позицию необходимо срочно менять, потому что в конфликт начинают втягиваться вневайнахские силы и он имеет тенденцию влиять на общую ситуацию в российской умме, – сказала Галина Хизриева. –  Стало ясно: решать проблемы, связанные с мировоззрением, исключительно в одной республике и только своими силами будет невозможно, потому что не глава Ингушетии и не ингушские мусульмане были его источником и подстрекателем. Не говоря уже о чем-то менее существенном, например об удовлетворении улемов из Всемирного совета мусульманских ученых или внутренних представителей мусульманской «мягкой силы» в России».

Вместе с тем, считает Хизриева, задекларированные намерения Евкурова обеспечить в Ингушетии открытые площадки для обмена мнений между разными группами мусульман могут так и остаться намерениями. «В российском мусульманском пространстве было немало громких заявлений со стороны региональных лидеров относительно многих начинаний, но не все и не всегда они находили свое воплощение в жизни, – утверждает эксперт. – Случалось и наоборот. Дело в том, что логика религиозных элит и развития общины в России, к сожалению или к счастью, иногда может отличаться от логики светских элит». «Изменить эту логику силовыми, генеральскими, только административными или не отвечающими интересам мусульман методами чревато далеко идущими последствиями», – заключила Хизриева.

7 июня в администрации Евкурова появился новый сотрудник – бывший муфтий Ингушетии Магомед Албогачиев. Албогачиева назначили помощником – советником главы Ингушетии по религиозным вопросам. Должность, которую занял Албогачиев, ввели в аппарате Евкурова в конце прошлого года. В обязанности помощника – советника входит создание новых форм управления уммой республики, которые бы давали максимум полномочий светским властям и при этом нейтрализовывали роль муфтията, суфийских тарикатов и связанных с этими тарикатами духовных и светских властей Чечни.

Пикантность ситуации в том, что Албогачиев, как и Иса Хамхоев – последователь суфизма и противник салафитов. Как сообщили «НГР» источники в Ингушетии, в назначении идейного суфия помощником Евкурова по нейтрализации суфиев есть скрытый умысел. Согласно этой версии, которая выглядит вполне конспирологически, в Магасе хотят, чтобы два суфия, действуя по долгу службы друг против друга, создавали негативный фон вокруг муфтията Ингушетии и тем самым работали на имидж светских властей.