Владислав Мальцев
Художник Роман Бончук изобразил «небесную сотню» как иконостас.
Фото с сайта www.golosukraine.com
«Святая кровь героев небесной сотни оросила волю Украины… История новой Украины каждый раз все глубже раскрывает содержание пасхальной жертвы революции достоинства (так называют майдан его сторонники. – «НГР»), – это заявление 18 февраля с.г., накануне годовщины победы майдана, сделал лидер Украинской греко-католической церкви (УГКЦ) верховный архиепископ Киевский и Галицкий Святослав Шевчук. Таким образом, глава УГКЦ сравнил с Голгофой гибель политических активистов в уличных столкновениях в Киеве, назвав к тому же их смерть «животворящей». К похожим аллегориям прибег 10 февраля в публикации на сайте «Вголос» греко-католический священник Василь Рудейко, преподающий на кафедре литургических наук Украинского католического университета во Львове: «Революция достоинства – это как таинство крещения для христиан».
«Для России это странно, но для Украины такое использование христианских образов является общепринятым, – пояснил «НГР» ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Роман Лункин. – Не только греко-католики используют подобные сравнения (майдана и его активистов с Христом и христианскими таинствами. – «НГР»), но и протестанты – баптисты, пятидесятники». «Действительно, мы отмечаем, что лексика, настроение Церквей изменились» после майдана, отметила «НГР» доктор философских наук, заведующая отделом истории религии и практического религиоведения Института философии им. Григория Сковороды Национальной академии наук Украины Людмила Филиппович. По поводу жертв майдана эксперт отметила, что «сейчас Церкви работают над тем, чтобы объяснить, что это была пасхальная жертва украинского народа, идет сакрализация этих событий и этих людей». В апреле 2014 года художник Роман Бончук представил в Ивано-Франковске картину в виде иконостаса царских врат с портретами «небесной сотни», осеняемых с неба Богородицей и архангелами. По словам художника, на это творение его благословил экс-глава УГКЦ кардинал Любомир Гузар (он, кстати, тоже изображен на картине-«иконе»). Похожая картина вместе с фотографиями погибших активистов майдана была в марте 2014 года представлена во время поминальной службы в храме Киевского патриархата в Черновицком национальном университете и т.д. Можно предположить, что подобное изобразительное творчество, как и создание часовен памяти «небесной сотни» (см. «НГР» от 02.04.14), стало распространенным явлением.
Однако, как уточняет Людмила Филиппович, подобные инициативы проявляют «не все Церкви, а прежде всего те, которые занимают достаточно активную позицию в общественно-политической жизни страны, считая себя частью украинского общества». Она выделяет в данном контексте не только позицию Киевского патриархата и греко-католиков, но и, например, «и до этого хорошо известную проукраинскую позицию пятидесятников».
«Майдан, конечно, оказал большое влияние на украинское богословие», – считает Филиппович. Подобного мнения придерживается и Лункин, который подчеркивает, что в разных конфессиях Украины это влияние было разным: «В православной среде это выразилось в основном в отдельных публикациях. В выступлениях представителей УПЦ МП нет подобного (приведенным в начале статьи примерам. – «НГР») включения майдана в богословскую парадигму, исключая лишь митрополита Александра (Драбинко), проповеди которого как раз являются примером такого «богословия майдана». «Решающее же, даже, я бы сказал, радикальное влияние майдан оказал на протестантское богословие, – продолжает эксперт. – Целый ряд известных протестантских богословов и крупных Церквей включились в дискуссию о мессианской роли майдана, о новой миссии Украины и Церквей в украинском обществе. По их мнению, майдан стал шансом для Церквей более активно участвовать в жизни гражданского общества и развитии демократии в стране».
Лункин выделяет несколько черт такого богословского направления: «Во-первых, как уже было сказано, это мессианство, во-вторых, это противопоставление Украины России, но не просто двух стран, а уже свободной и европейской Украины советскому прошлому, с которым ассоциируется сегодняшняя Россия и лично Путин». Можно упомянуть заявление председателя Собора независимых евангельских Церквей Украины Анатолия Калюжного, прозвучавшее 16 марта 2014 года на «молитвенном вече» на киевском майдане: «Сегодня Украина проснулась, и Бог хочет ее благословить. У Него большие планы на наше государство, потому что… в России еще стоят идолы, и нам надо нести туда слово Божье». В этой декларации есть игра слов, понятная тем, кому знаком сленг майдановцев: идолами они называли памятники Ленину, которые свергали повсюду, где могли. Таким образом, в этом заявлении Россия представала одновременно и языческой, и советской – но не христианской страной.
Интересно воспоминание преподавателя богословия и христианского служения в Украинской евангельской теологической семинарии Анатолия Денисенко, опубликованное в представленной публике в конце февраля с.г. в Киеве книге «Церковь на майдане»: «То, что я пережил на майдане, мне напомнило слова гарвардского профессора Харви Кокса, который однажды написал, что «мы пытаемся жить в эпоху революции, не имея теологии революции. Сегодня создание такой теологии должно стать нашей первоочередной задачей». Таким образом, местные богословы задумались о новой «теологии революции» по примеру концепции, существовавшей в XX веке в Латинской Америке.
Еще более усилил подобное «богословие» вооруженный конфликт в Донбассе, где ополченцы своими «народными республиками» и «георгиевскими ленточками» прямо апеллировали к советскому наследию, противопоставляя себя «фашистам», идущим на них с Запада. Например, главный пастор протестантской Церкви «Добрые перемены» в Мариуполе Геннадий Мохненко, выступая 7 ноября 2014 года на русскоязычном протестантском телеканале ImpactTV (Сакраменто, Калифорния), заявил, что как пастор считает военные действия в Донбассе «смертью красной православной империи». «Война меняет богословие, корректирует его», – пояснил Мохненко 16 сентября 2014 года на передаче «Два портфеля» на телеканале «ТБН-Украина», добавив, что сам готов взять в руки автомат и идти воевать.
Термин «богословие майдана» был впервые использован 12 декабря 2013 года в одноименной статье архимандрита УПЦ МП Кирилла (Говоруна), вышедшей на украинском сайте «Киевская Русь». По мнению клирика, «майдан в своей ценностной составляющей значительно перерос и украинские Церкви – все без исключения». По нашему мнению, этот тип религиозности имеет отношение к распространенному в постсоветских республиках феномену «надконфессиональной веры», который начиная с 1991 года исследовал социолог Михаил Эпштейн. «Представьте себе молодого человека из типичной советской семьи, на протяжении трех-четырех поколений начисто отрезанной от каких-либо религиозных традиций, – писал он в «НГ» (от 08.10.91). – И вот теперь, слыша в своей душе некий призыв свыше, голос Божий, этот молодой человек никак не может определить, куда же ему идти, под крышей какого храма укрыться. Все исторические религии ему равно далеки… В этом разрыве между верой и вероисповеданиями и возникает бедная религия, не имеющая ни устава, ни книг, ни обрядов. Именно безверие советских лет сформировало такой тип современного человека, про которого нельзя определенно сказать: ни «православный», ни «иудей», ни «мусульманин» – но просто «верующий».
Об этом говорят и капелланы различных конфессий, которые служат в украинских частях в зоне АТО (см. «НГР» от 18.02.14). «Я исповедовал и православных, и католиков, – рассказал в январе с.г. сайту Credo.ua греко-католический священник Фиделис Волнистов, три месяца находившийся в частях «Правого сектора» в селении Пески у донецкого аэропорта, где происходили наиболее ожесточенные бои украинских войск с ополченцами. – Среди добровольцев есть много протестантов.... Мы вместе молились». «Меня никто ни разу не спросил, какой я деноминации, – также утверждает в интервью информагентству «Новый Регион» баптистский капеллан, представившийся Анатолием. – Однажды я исповедовал и даже причащал католика, беседовал с православными, молился с пятидесятником и так далее. На войне наши отличия как-то перестают иметь значение». Координатор Первого батальона военных капелланов пастор пятидесятнической Церкви «Скиния» Игорь Оклик в январе рассказал сайту ProChurch.info, что раздавал военнослужащим католические крестики, полученные им на майдане в Киеве. Вряд ли пастор активно проповедующей Церкви испытывал недостаток в таком распространенном и недорогом религиозном атрибуте собственной религиозной организации. Скорее всего священнослужитель отдал дань чувству сопричастности представителей разных религиозных организаций на фронте общему патриотическому делу. «Мы даже в какой-то степени меняемся в своем понимании Писания и Божьего слова», – так охарактеризовал свой фронтовой опыт в интервью, вышедшем 24 декабря 2014 года на «Военном телевидении Украины», пастор по имени Артем, несший служение в украинских частях в селении Пески. Это признание можно обозначить как лейтмотив тех изменений, которые за последний год произошли в мировоззрении многих украинских духовных деятелей.
«Осмысление и богословские интерпретации этих событий будут продолжаться», – считает Людмила Филиппович. Свидетельством процесса осмысления недавнего прошлого в религиозном ключе могут служить публикации в Украине двух книг – сборника документов и воспоминаний «Майдан и Церковь», презентованной в сентябре 2014 года, и «Церковь на майдане», увидевшей свет в конце февраля с.г.
