Миграция политического ислама

То, что для Таджикистана, возможно, норма, для России, мягко говоря, политическая экзотика.
Фото Reuters

Председатель Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) Мухиддин Кабири заявил, что эта политическая организация перестала быть республиканской и завоевывает симпатии трудовых мигрантов в России, выходцев из Средней Азии. Такое сообщение, если верить информационным агентствам, политик сделал 24 сентября на IX съезде партии в Душанбе после того, как его в четвертый раз избрали ее официальным лидером.

Свои слова Кабири подкрепляет делом. В начале сентября он завершил поездку по регионам России, где посещал местные общиы трудовых мигрантов – выходцев из Таджикистана. Политик провел такие встречи в Москве, Поволжье, Сибири и на Дальнем Востоке. Вояж по России таджикистанского деятеля завершился в Приморье. В городе Артем Кабири принял участие в открытии мечети, построенной на пожертвования выходцев из Таджикистана. На торжественной церемонии председатель зарубежной партии с удовлетворением отметил, что мигранты в большей степени стали ощущать себя частью российского общества, чем таджикистанского.

Однако события на родине, в том числе состояние дел в религиозной сфере, продолжает волновать трудовых мигрантов. Как сообщают исламские СМИ, на встречах с Кабири, оппозиционным по отношению к правящей в Таджикистане партии политиком, эмигранты высказывали недовольство принятием в этой стране Закона «Об ответственности родителей за воспитание и обучение детей», который запрещает подросткам в возрасте до 18 лет посещать мечети. С этим мнением выразил солидарность имам мечети Новосибирска Накиб Шакирзянов. Хотя имам не таджик по национальности, но среди его прихожан много приезжих из Средней Азии.

Закон об ограничении посещения мечетей несовершеннолетними стал продолжением линии президента Таджикистана Эмомали Рахмона на подавление активности оппозиции, которая в Средней Азии по понятным причинам имеет исламский оттенок – выраженный в той или иной степени. «НГР» в номере от 01.12.10 уже писала о том, какие меры принимают республиканские власти в отношении религиозно мотивированных политических и общественных сил, в том числе Партии исламского возрождения Таджикистана. Так что в какой-то мере интерес ПИВТ к России и электоральному потенциалу живущих здесь граждан среднеазиатского государства объясняется последними тенденциями на родине.

Однако лидер ПИВТ совершал подобные поездки в Россию и ранее. В июне 2008 года и в мае 2010-го он уже встречался с представителями таджикской диаспоры в Москве. Во время этих встреч политика упрекали за то, что его партия слишком сосредоточилась на внутренних проблемах Таджикистана и мало внимания уделяет положению диаспоры за рубежом, прежде всего в России, где проживают примерно миллион таджиков.

Сейчас, когда Мухиддин Кабири вернулся в Душанбе и его настрой на экспорт таджикистанской политики был поддержан партией, «НГР» задала лидеру ПИВТ несколько вопросов.

– Господин Кабири, вы неоднократно приезжали в Россию, общались с представителями таджикской диаспоры, и на этом основании некоторые СМИ сделали вывод, что Партия исламского возрождения распространяет свою деятельность за пределы Таджикистана, в частности на территорию России.

– Да, действительно, несколько моих поездок по разным регионам России показали, что у нас есть неплохой потенциал. Дело в том, что не партия распространяет свою деятельность среди таджиков, находящихся в России, а они сами интересуются нашей программой. Для нас стало большим сюрпризом, когда мы в разных регионах России среди таджиков нашли очень много сторонников.

– Среди представителей этой диаспоры, чья численность составляет более миллиона человек, есть члены вашей партии?

– Конечно, есть очень много членов и сторонников нашей партии. Кстати, некоторые, уезжая из Таджикистана, за границей становятся членами или сторонниками ПИВТ. Я думаю, лучше, чтобы они были членами или сторонниками нашей партии, чем сторонниками других радикальных религиозных течений. Человек, находясь далеко от дома, быстрее попадает под влияние различных течений и мировоззрений, поэтому наша задача быть ближе к мигрантам, для того чтобы защищать наших сограждан от влияния различных неофициальных и подпольных религиозных течений. Я думаю, в этом вопросе правительства Таджикистана и России должны с нами сотрудничать. Пока никаких препятствий на нашем пути не было, слава богу.

– Есть ли в России какие-то организационные структуры вашей партии?

– Нет, пока никаких структур у нас нет. Мы не собираемся организовывать какие-либо структуры. Я думаю, все это должно быть в рамках законодательств Таджикистана и России. Пока я не уверен, что законодательства обоих государств позволяют иметь ячейки или другие структуры зарубежных политических партий на своей территории.

– Как вы считаете, в России возможно создание партии, подобной ПИВТ?

– Это не исключено. Я думаю, если действительно это будет способствовать созданию легального канала для волеизъявления народа, для более активного участия населения в политической жизни, почему бы не создать такие партии.

Например, на Северном Кавказе, я думаю, наличие такой партии намного снизило бы напряженность, позволило бы очень многим гражданам заниматься политикой в рамках закона. Многие, наверное, не хотят заниматься политикой в рамках светских политических партий. Надо дать им такую возможность. Я думаю, это позволило бы многим людям, занимаясь политикой, не присоединяться к различным нелегальным, террористическим организациям.

Мухиддин Кабири поддерживает вполне современный имидж своей партии. Фото Reuters

– Есть ли среди таджикской диаспоры в России те, кто приехал сюда не по экономическим соображениям, а боится преследования в связи со своими убеждениями на родине?

– Среди них есть, к сожалению, такие люди, но они едут сюда не из-за преследований, а из-за притеснений, особенно женщины. Я знаю нескольких женщин – членов нашей партии. Они едут в Россию, забирают с собой своих дочерей, потому что те сейчас могут спокойно учиться в российских учебных заведениях не снимая хиджаб. А в Таджикистане это запрещено.

– Вы поддерживаете контакт или сотрудничаете с представителями российских исламских духовных управлений?

– Да, мы поддерживаем хорошие контакты с теми, кто работает в рамках законодательства России. Мы сотрудничаем, например, с Духовным управлением в мечети на проспекте Мира, а также с Ассоциацией культурно-просветительских общественных объединений «Собрание». С этими структурами у нас наиболее тесные отношения. Надеюсь, что в дальнейшем связи будут расширяться не только с мусульманскими объединениями, но и с другими религиозными организациями, в частности православными.

Вот такой вполне культурный диалог вышел у газеты с Мухиддином Кабири. Вообще у себя на родине Партия исламского возрождения позиционирует себя как либерально ориентированную, прогрессистскую политическую силу, базирующуюся на ценностях ислама. Что-то вроде Партии справедливости и развития (ПСР), которая сейчас правит в Турции. Так уж получилось, что на Востоке, в том числе бывшем советском Востоке, авторитарным или близким к авторитарным светским режимам противостоит почти исключительно исламская оппозиция. Она может принимать достаточно цивилизованный, респектабельный вид, как ПИВТ в Таджикистане или ПСР в Турции.

В партии Кабири подчеркивают, что возможная альтернатива мягкой исламизации – радикальные организации типа Исламской партии Туркестана или «Хизб-ут-Тахрир». Действительно, у правоохранительных органов есть данные, что среди выходцев из Средней Азии в России у этих нелегальных движений есть свои последователи. Так, за последние три месяца 2010 года в Центральном регионе России были задержаны несколько десятков таджиков – членов этих экстремистских организаций.

Однако в нашей стране политическая культура отличается от той, что сложилась в Средней Азии. Неоднократные попытки создать религиозно мотивированные политические партии, причем не только исламские, были пресечены как не соответствующие Конституции, да и самим потребностям граждан. Сегодня же в связи с изменением демографической картины эта система под влиянием набирающих силу импортированных представлений может подвергнуться ревизии. Возможно, миллионам мигрантов покажется, что их интересы должна представлять – может быть, зарубежная, а может быть, и отечественная – исламская партия. Какими бы мягкими и политкорректными ни были установки такой партии, ее появление будет свидетельствовать о коренном сдвиге в политической культуре и правовых устоях нашего государства. Точнее, это будет уже другое государство.