Два барана на мосту

Уровень истерики вокруг частных высказываний частного человека кажется уже неприлично завышенным. Православные деятели и публицисты с такой радостью бросились смаковать слова Владимира Познера, будто их только и ждали. Видимо, такому воодушевлению способствовал успех суда над кураторами «Запретного искусства». Налицо жажда закрепить этот успех и доказать (не в последнюю очередь самим себе) верность избранного воинствующего курса.

С другой стороны, эта история как нельзя лучше демонстрирует ту чрезмерную агрессивность, в которой Познер и обвиняет православную общественность. Не зря святые отцы советуют прислушиваться к обвинениям врагов. Так же и в истории с «Запретным искусством» самым христианским по духу оказалось замечание одного из художников: «Христиане должны сидеть, а не сажать».

Другой тревожный момент – еще раз очевидно проявилось, что наше общество расколото пополам. Можно вспомнить скандал вокруг крайне агрессивного фильма архимандрита Тихона (Шевкунова) «Гибель империи. Византийский урок» и другие примеры. Столь горячие баталии наших западников и славянофилов уже однажды привели нас к революционной катастрофе. Если ситуация будет развиваться так и дальше, подобного результата можно достичь даже ранее столетнего юбилея октября 1917 года.

Удручает и уровень спора, напоминающего разговоры глухого со слепым: «тоталитаризм это плохо» – утверждают одни, «духовность это хорошо» – отвечают другие. Одни вовсе не верят в идеалы, другим сияние идеала полностью затмевает реальность. Налицо неизбежная для всякой идеологии узость горизонта. Правда же в том, что историческая реальность действительно груба и жестока. И все же движут историей именно идеалы.

Когда Познер говорит, что принятие православия стало трагедией и тяжкой ношей для Руси, он, в сущности, прав. Эта мысль лишь не додумана до конца. Земная жизнь Христа тоже ведь оказалась трагедией и тяжкой ношей – разве это умалило подвиг Спасителя?

Когда Пушкин, принимая все горестные заметы Чаадаева, возражает ему, открывая иные исторические перспективы и утверждая, что не согласился бы променять историю России «какую Бог нам дал» на любую иную, – в нем говорит мудрость, превосходящая Чаадаева и Хомякова. Те (как и сегодняшние спорщики) были обычными людьми с обычным человеческим кругозором. Пушкин был гением и мудрецом, видящим и дальше, и глубже. И в той перспективе византийская и отечественная истории – какими бы мрачными они ни были – находили свое разрешение. Сам Пушкин (которого Иван Ильин не зря назвал «солнечным центром русской истории») и был одним из таких разрешений. Вспомним здесь и «Троицу» Рублева, по праву венчающую европейское Возрождение. Но сама «Троица» (и это прекрасно показано в конгениальном фильме Тарковского) могла быть рождена лишь в этом «адском тигле», под чудовищным, невиданным в Европе давлением московщины и татарщины (вернее, из духовного сопротивления ему).

История нашей Церкви действительно грустна. Находясь под страшным давлением государства, Православная Церковь в России не сумела развить этическую и социальную сферы. Выпустив из виду человека-Христа, она вместо того обожествила власть царя. Она потерпела полное фиаско в деле воспитания народа (что в полной мере показала революция). Но в единственно доступной себе аскетической сфере она достигла великих результатов. Увы, лишь в единичных примерах. Но это только нашему телевидению кажется, что миром правит рейтинг. Историей движут единицы. Наша история – это Иван Грозный и Сергий Радонежский, Андрей Рублев и Александр Пушкин, Владимир Ленин и Юрий Гагарин – личности, во многом завершающие европейскую мысль. Самая высокая звезда видна из самой глубины колодца. Такой оказалась и судьба России – являть последние бездны и вершины мировой истории, стать неким простым и ясным зеркалом, в котором отразятся ее глубочайшие грехи и высочайшие идеалы.

Этого, увы, не способны понять ни наши церковники, ни наши либералы. И это оставалось бы их частной проблемой, если бы под напором их упрямства не трещали ребра страны. Если бы не неудачный опыт «двух баранов на одном мосту», уже однажды приведший нас к революционному крушению. Жаль, что наша история чаще напоминает не святого, а дурака, рубящего сук, на котором сидит. И, к сожалению, история этого дурака ничему не учит.