Две ипостаси одного народа

Двадцать лет назад начался процесс национального и религиозного возрождения российских народов России. В конце 1990-х годов активно проявило себя движение российских евреев за возвращение к своей духовной традиции. Об истории формирования той системы взаимосвязанных религиозных и национальных еврейских организаций, которая существует в наши дни, корреспонденту «НГР» Андрею Мельникову рассказал председатель Ваада России, генеральный секретарь Евроазиатского еврейского конгресса Михаил Членов.

– Как задумывалось еврейское возрождение – как национальное или религиозное, учитывая то, что в еврейской традиции нет понятия нации и, кроме того, советские евреи за 70 лет антирелигиозной политики утратили самоидентификацию как духовной общности?

– Во-первых, неправильно считать, что еврейская традиция апеллирует только к религиозному самосознанию. Талмуд – раннесредневековый памятник духовной мысли, и естественно, что там не рассматриваются проблемы формирования нации как этнической или политической общности. Само понятие нации в таком значении возникло в Европе только в XVIII веке. Еврейское самосознание синкретично: кроме религиозной идеи всегда присутствует понятие «народ Израиля» («ам Исраэль» на иврите).

Во-вторых, нельзя сказать, что в СССР евреи потеряли свое духовное наследие. Иудаизм как религиозная традиция в достаточной степени ушел из жизни советских евреев, но не полностью. Действовали синагоги: две в Москве, одна в Подмосковье, еще несколько в других городах Советского Союза. Возрождение еврейской жизни, которое началось 20 лет назад, не происходило с пустого места. По крайней мере с 1960-х годов существовало то, что мы называем независимым еврейским движением, в идеологии которого вероучение играло заметную роль. Его вес в общем диссидентском движении был весьма велик.

То, что произошло в декабре 1989 года, в определенной степени опиралось на преемственность с независимым еврейским движением. С 1989 по 1991 год из страны уехали полтора миллиона евреев, но многие оставались, и они пытались устроить еврейскую жизнь в СССР. Конечно, национальная самоидентификация была и продолжает оставаться основной формой самосознания российских евреев. Но религиозная самоидентификация входит сюда составной частью.

– Как происходило формирование еврейской общины тогда еще в СССР?

– Еще в мае 1989 года примерно 300 активистов еврейского движения из разных концов Советского Союза съехались в Ригу. Это совещание, получившее название «Круглый стол по вопросам еврейской культуры», пришло к выводу, что надо создавать еврейскую общесоюзную организацию. Вскоре после этого в Москве начал действовать оргкомитет по созыву съезда евреев СССР. Я был причастен к этому оргкомитету. Там было поднято несколько вопросов, первым было требование свободы эмиграции, в ту пору еще не закрепленной законодательно. Мы связались с МИДом и Верховным советом СССР. МИД нам выделил для консультаций по вопросам свободного выезда из страны специального представителя, им оказался Сергей Лавров, нынешний министр иностранных дел России. Вторым пунктом было требование свободы ассоциаций, тоже еще законодательно не прописанной. 14 декабря 1989 года собрался первый в истории съезд евреев СССР, на который приехали примерно 500 человек. На этом съезде была создана первая общесоюзная еврейская организация, получившая название «Конфедерация еврейских организаций и общин СССР – Ваад» («совет» или «комитет» на иврите). В 1991 году Ваад вступил во Всемирный еврейский конгресс, а в дальнейшем, после развала Союза, преобразовался в Евроазиатский еврейский конгресс, объединяющий ныне общины постсоветских стран и ряда других еврейских общин Восточной Европы и Азиатско-Тихоокеанского региона.

– В дальнейшем национальный и религиозный аспекты еврейской жизни в Советском Союзе, а затем и в России разделились и начали во многом автономное существование. Появилось множество организаций, избравших для себя светский или религиозный характер. Как это произошло?

– На первом съезде Ваада присутствовали и раввины, тогда еще немногочисленные в нашей стране. Но доминировал так называемый советский интеллигентский актив, который в массе своей представлял светских людей. Отделение религиозных структур произошло уже позже, когда приехали раввины из разных стран. В те годы в Москве появились раввины Берл Лазар и Пинхас Гольдшмидт, представляющие разные течения в иудаизме. В ту пору вопрос соотношения духовной и светской сторон жизни еврейской общины не стоял так остро. Дальше начался творческий поиск форм общинной жизни, продолжающийся и в наши дни.

– Государство по-разному строит свои взаимоотношения с национальными и религиозными организациями. В каком формате удобнее и плодотворнее существовать еврейской общине?

– Государство выстраивает отношения с национальными организациями на основании иных правовых норм, чем с религиозными. Россия на сегодняшний день имеет уникальный Закон «О национально-культурных автономиях», который позволяет гражданам создавать общественные организации, в сферу действия которых входят образование, язык и культура. Федеральная еврейская национально-культурная автономия была создана в 1999 году. На сегодняшний день в стране действуют 43 региональных и более 50 местных еврейских автономий. 14 декабря 2009 года была учреждена Московская региональная еврейская национально-культурная автономия. В общей сложности в стране существуют три религиозных объединения и три светских. Светские: Российский еврейский конгресс (объединяющий спонсоров), Ваад России (объединяет представителей общин) и Федеральная еврейская национально-культурная автономия (отвечает за взаимодействие общины с властью). Все три светских объединения работают в тесном контакте друг с другом. Религиозные организации: Конгресс еврейских религиозных организаций и общин России (иудаизм ортодоксального направления), Федерация еврейских общин России (любавичский хасидизм) и Объединение религиозных организаций современного иудаизма в России (реформисты).

– По вашим словам, первые еврейские организации возникали по инициативе советских граждан, на основе тех представлений о еврействе, которые бытовали в этой среде. Но в начале 1990-х годов в этот процесс вмешалось мощное влияние из-за границы. Приезжали эмиссары зарубежных фондов, религиозные деятели, обладающие финансовыми возможностями, намного превышающими возможности российских граждан. Не подавил ли этот напор собственную инициативность россиян? Ясно, что современная структура общины далека от европейских образцов, где общины существуют на взносы прихожан.

– Я думаю, что отдельные личности с высокими финансовыми возможностями – скорее мифология. Появились серьезные международные организации, прежде всего нацеленные на организацию эмиграции евреев в страны Запада и Израиль. Они вкладывали также немалые средства в возрождение общины в России и стали партнерами местных еврейских организаций, в том числе и Ваада. Другое дело, что некоторые из этих международных фондов вместо поддержки уже существующих структур принялись создавать свои собственные. В середине 1990-х годов это привело к ряду конфликтов. Но к настоящему времени эти противоречия можно считать благополучно разрешенными. Что касается религиозных организаций, то они никогда не были особенно богатыми. Зарубежные религиозные организации не сыграли большую роль в финансировании российской общины. Они, конечно, помогали содержать раввинов, а ведь содержание раввинов с их многодетными семьями – вещь затратная.

– На ваш взгляд, удалось ли за эти 20 лет создать полноценную еврейскую общину в России, оправдало ли ее нынешнее состояние ваши ожидания тех лет?

– Я идею этой общины придумал еще в 1976 году. Когда я смотрю на этого монстра, то развожу руками. Но это, конечно, шутка. Но в любой шутке есть доля правды. Община, какой она получилась, не совсем то, а точнее, совсем не то, что мыслилось 20, а тем более 30 лет назад. Тем не менее я считаю, что это община жизнеспособная, энергичная, крупная – в сумме с еврейскими общинами других стран СНГ представляющая собой вторую по величине общину диаспоры после еврейской общины США.