Иван Сас
В пропагандистском оформлении российских колоний превалирует тема труда, которого многим заключенным как раз и не хватает.
Фото Григория Тамбулова (НГ-фото) Фоторепортаж
В российских исправительных учреждениях содержатся свыше 712 тыс. человек. Именем Российской Федерации значительная их часть за совершенные преступления приговорена не только к лишению свободы, но и к возмещению причиненного вреда. По данным судебного департамента при Верховном суде РФ, за 2006 год сумма ущерба, причиненного только хищениями и подлежащая взысканию, составила около 8,5 млрд. руб. Чтобы осужденный мог возместить ущерб, он должен иметь работу. Но часто ее нет. Возникает проблема: если приговор по части лишения свободы исполняется полностью, то по части возмещения материального и морального вреда в лучшем случае частично, в худшем не исполняется вообще. Почему? Чтобы найти ответ на этот вопрос, корреспонденты «НГ» отправились в места не столь отдаленные.
Слава труду
Под сводами огромного цеха медленно плывет металлическая плита, выхватываемая из полумрака вспышками электросварки. Это будущая торцевая стена кузова полувагона. Кран подводит ее к столу, где ее подхватывают сварщики и направляют, чтобы легла точно в нужное место. Несколько операций – и на сварочный стол ляжет новая. По общему виду – обычное производство. На самом деле колония строгого режима ИК-12. Место дислокации – Нижний Тагил. Выполняется заказ ФГУП «ПО Уралвагонзавод».
Колония примечательна тем, что у нее в отличие от других исправительных учреждений сохранилась еще с советских времен производственная база. Коммунистический лозунг «Слава труду!», украшенный серпасто-молоткастыми символами, до сих пор красуется на здании штаба производственной зоны. К превеликому счастью для колонии, выстоял в рыночных бурях и основной заказчик – могущественный «Уралвагонзавод». Ныне это главный работодатель исправительного учреждения. В советские времена много заказов поступало от предприятий ВПК, но теперь их почти нет. Мы видели в цехах литье – заготовки некоторых деталей для танка Т-90. «Это мы тоже делаем, но заказ по сравнению с «Уралвагонзаводом» мизерный», – пояснил корреспондентам «НГ» полковник внутренней службы Юрий Корякин, 13 лет возглавляющий колонию. Учреждение производит в месяц товарной продукции на 50–60 млн. руб. «Нас удовлетворяет это сотрудничество, – сказал директор вагоносборочного завода ФГУП «ПО Уралвагонзавод» Леонид Матвеев, которого мы тоже встретили в колонии. – Тем более что совместными усилиями наладили сварку в среде углекислого газа, в технологическом смысле это большой шаг вперед».
Кроме двух сварочных цехов имеются также кузнечно-прессовый, механический. Но первый стоит, заказов нет. Еле теплится жизнь и в любимом начальником колонии механическом цеху. В производственной зоне в сутки занято около 700 осужденных из 1830 человек, содержащихся в ИК-12. Всего же в колонии трудоустроены, по словам руководителя, около 60% всех осужденных. По нынешним меркам уголовно-исполнительной системы это очень высокий показатель. К примеру, в ИК-2, расположенной в Екатеринбурге, на платных работах трудятся около 5% осужденных. К тому же и заработки в «двойке» по сравнению с «двенадцаткой», что называется, копеечные.
Век денег не видать
Начальникам колоний предписано в первую очередь трудоустраивать тех, кто должен возместить ущерб. Таковых в ИК-12 1140 человек, то есть 62% от общего количества. С небольшой натяжкой можно считать, что данная категория трудоустроена. Еще раз заметим: это в самой благополучной в трудовом отношении колонии Свердловской области.
А теперь заглянем в бухгалтерскую отчетность, чтобы оценить шансы сотен тысяч потерпевших на возмещение ущерба. Итак, Степанов Вадим Борисович, 33 года, уроженец Екатеринбурга. Статья 158 УК РФ – кража. «Магнитолу из машины взял, получил три года строгого режима» – так пояснил он свое пребывание в исправительном учреждении. На реплику, что за такую кражу столько не дают, отреагировал спокойно: «Это третья ходка». По иску он должен возместить 6 тыс. руб. За 20 месяцев, которые Степанов работает, он уже перечислил 4 тыс. Срок истекает через три месяца, за которые он надеется погасить остальное и выйти на свободу без долгов.
Но данные официальной справки, полученной в бухгалтерии, значительно отличались от рассказанного. Оказывается, Вадим Борисович имеет исполнительные листы на общую сумму 153 тыс. 475 руб. И остаток иска на 1 июня с. г. составляет вовсе не 2 тыс. руб., а 153 тыс. 108 руб. 05 коп. Чтобы у читателя было представление о суммах, ежемесячно перечисляемых осужденными истцам, мы сделали выписку из бухгалтерских документов (см. таблицу).
Комментарий с калькулятором. Исходя из среднемесячных перечислений для полного погашения исковых требований осужденному Степанову потребуется не три месяца, а 425 лет пребывания в колонии. Рамазанову – 4,5 года, Владимирову – без малого 20 лет. Скорее всего осужденный за убийство Сергей Владимиров, срок лишения свободы у которого истекает в ноябре 2010 года, не погасит полностью исковую сумму. Единственный из этой троицы, у кого есть реальные шансы погасить долги, – Рифат Рамазанов, осужденный за причинение тяжких телесных повреждений. Он выйдет на волю в марте 2015 года.
На погашение иска бухгалтерия колонии вправе отчислять не более 50% заработка осужденного. (Самый большой заработок – до 7 тыс. руб. – у электросварщиков.) С оставшегося – только по добровольному личному заявлению последнего. «Заинтересованы подавать такие заявления только те, у кого исковая сумма маленькая и есть возможность ее погасить к моменту появления права на условно-досрочное освобождение, – пояснил корреспонденту «НГ» заместитель начальника ИК-12 подполковник внутренней службы Николай Плехневич. – Если иск погашен, суд рассматривает это обстоятельство как важнейший аргумент в пользу условно-досрочного освобождения».
Если осужденный, отбыв срок, так и не возместил причиненный ущерб, ему выдают справку о долге, которую он предоставляет, становясь на учет по месту жительства. Поступив на работу, он вновь должен отчислять от своего заработка определенные суммы потерпевшему. Но это теоретически. Большинство бывших осужденных перебиваются случайными заработками, которые нигде не фиксируются.
Ивдельлаг скорее жив
Наш катер, с усилием преодолевая быстрое течение реки Лозьвы, медленно движется на север. На левом берегу тянется цепочка деревянных изб с четырехскатными крышами. В каждом дворе – дрова, дрова, дрова: где в поленницах, где врассыпную. В огородах женщины окучивают картошку. Лодки, которыми уставлено побережье, напоминают, что не единой картошкой живо местное население. Кое-где у побережья из воды торчат бревна – черные, словно обгоревшие. В советские времена по Лозьве осужденные сплавляли лес, река была забита затонувшим пильником. Позже сплав запретили, воды очистились, но память о том времени осталась в виде таких бревенчатых заторов.
За подвесным деревянным пешеходным мостом, который возникает перед нами, угадываются силуэты города. Это Ивдель – северная столица так называемых лесных колоний (в довоенное время здесь находился административный центр Ивдельлага). Лесных в том смысле, что главное их дело – заготовка и переработка древесины. Конвойных (охраняемых) колоний здесь три. Кроме того, город окружает кольцо колоний-поселений.
...За спиной щелкает запор последней двери КПП. Между забором и рядом колючей проволоки – тщательно заборонованная контрольно-следовая полоса, по ней беспечно прогуливается белый котенок. Взору открывается городок, в котором нет ни асфальта, ни бетона – все дороги и дорожки устланы доской. «Почва у нас такая, что асфальт не держится, – поясняет начальник ИК-62 майор внутренней службы Сергей Куценко. – Да если бы и держался, достать его здесь все равно негде». Навстречу нам с песней марширует колонна осужденных. «Россия, любимая моя! Родные березы, топо...» – припев на полуслове обрывается резкой командой старшего: «Отряд, внимание!» Общий вдох, пауза. «Дра-ту-те гра-да-ни на-ча-ни!» – отрывисто выдыхает, словно выстреливает, отряд.
За «гражданином начальником» ИК-62 числится 3010 осужденных при лимите наполнения 2340 человек. Среди двухэтажных бараков видны маковки двух православных храмов. Один – маленький, деревянный, второй – большой, каменный, внутри которого еще продолжаются отделочные работы. «К сентябрю освятим», – делится планами начальник колонии. В деревянном идет богослужение, службу правит отец Александр. Невдалеке высится шпиль минарета. Мусульманского священника в колонии нет, поэтому его обязанности исполняет один из осужденных.
Насколько исправно осужденные этой колонии возмещают потерпевшим ущерб, можно судить по экономическим показателям. Заместитель начальника ИК-62 по тылу подполковник внутренней службы Федор Савчук предоставил корреспонденту «НГ» следующие данные. За пять месяцев текущего года колонией изготовлено товарной продукции на 1,6 млн. руб. при плане 9,9 млн. руб. Процент выполнения – 16,5. Ассортимент продукции: доска обрезная и необрезная, брус, шпала, половая доска, вагонка. «Мы могли бы не только выполнить, но и перевыполнить план, но нет заказа», – пояснил Федор Савчук.
ГУЛАГ-ностальжи
«Нет заказа» – слышали мы почти во всех колониях. «Раньше мы выпускали огнетушители, литровые и двухлитровые, но производство пришлось закрыть, так как оно стало неконкурентоспособно по сравнению с импортным», – это из наших бесед с исполняющим обязанности начальника ИК-2 Владимиром Семененко (Екатеринбург). «Наши пиломатериалы не могут конкурировать из-за большой отдаленности от больших индустриальных центров, – это признание Федора Савчука (ИК-62, Ивдель). – Транспортные расходы делают нашу продукцию чересчур дорогой».
Руководство колоний откровенно ностальгирует по советским временам, когда не приходилось ломать голову, где взять заказ и куда деть продукцию. «Раньше колония производила продукции на 30–33 миллиона советских рублей в месяц, – вспоминал начальник ИК-12 Юрий Корякин (Нижний Тагил). – Продукция, в частности передвижные электростанции, шла на экспорт в 18 стран мира». «В свое время Першинский ДОК (деревообрабатывающий комбинат в Ивделе, на котором трудились осужденные. – «НГ») входил в тройку самых мощных в СССР, – поведал нам Федор Савчук. – Заказы спускались из Москвы напрямую. Только доски, не считая других пиломатериалов, ДОК выдавал в сутки около 1000 кубометров. Ежесуточно уходил эшелон с пиломатериалами. Сейчас если за месяц пять вагонов наберем, уже хорошо». Помимо пиломатериалов делали сборно-щитовые дома, фанерный кряж, паркет. Производство было организовано в три смены, сейчас – в одну.
«Нам иногда говорят: у вас дармовая рабочая сила, это огромное преимущество, за счет которого вы и должны побеждать рыночных конкурентов, – сетовал корреспондентам «НГ» начальник нижнетагильской «индустриальной» колонии особого режима ИК-12 Юрий Корякин. – Но дармовая или даже дешевая рабочая сила – это миф».
Контингент приходит сюда, и в этом мы убедились, специфический. Это люди, совершившие тяжкие преступления, рецидивисты. С высшим образованием – единицы. (В ИК-62 с институтским дипломом сейчас всего один осужденный. Этапированы, но в колонию пока не прибыли двое с юридическим образованием, чему начальник колонии Сергей Куценко несказанно рад: «Хоть грамотных учетчиков получим!») Основная масса – люди вообще без профессий, с незаконченным средним. «Я не могу такого поставить ни к сварочному аппарату, ни к токарному станку, – разводит руками Юрий Корякин. – Если на свободе предприниматель может просто нанять специалиста, то я вынужден его готовить. А это время и дополнительные расходы, так что дешевой наша рабсила не получается». В ИК-12 есть профессиональное училище, которое готовит около 200 специалистов в год по восьми профессиям. Преподаватель предмета «Ремонт и обслуживание электрооборудования» жаловался нам, что, несмотря на мучительный отбор в ходе обучения, идет значительный отсев: «Элементарных знаний по физике за 5–6-е классы у людей нет».
За последние годы в уголовно-исполнительной системе многое изменилось к лучшему. Минфин в отличие от 90-х исправно перечисляет бюджетные средства, и сегодня руководители колоний не опасаются голодных бунтов. Проблем, как накормить, одеть, обуть, обеспечить постельным бельем осужденного, нет. А вот по части трудоустройства значительные сдвиги отсутствуют.
Руководители колоний выход видят в одном: твердые, соответствующие количеству осужденных и характеру производственной базы заказы должно обеспечивать государство. Исполнение наказаний не должно зависеть от рыночной конъюнктуры. Либо дать весомые льготы предприятиям, предпринимателям, которые в обмен загрузили бы заказами колонии.
Беломорканала-2 не будет
Когда вникаешь в ситуацию, поневоле задаешься вопросом: а может, этот огромный трудовой ресурс использовать для реализации крупных проектов? Ведь до сих пор страна пользуется Беломорканалом... В наше время это могло бы быть, допустим, строительство подземного железнодорожного тоннеля, который бы соединил Сахалин с материком. Вот что об этом думает заместитель директора Федеральной службы исполнения наказаний Минюста России генерал-майор Николай Баринов, с которым мы встретились уже в Москве:
– Подобные проекты сегодня бесперспективны с любой точки зрения, в первую очередь с экономической. Использовать проходческий щит, который прорыл Лефортовский тоннель, в сотни, а может, и в тысячи раз эффективнее, чем вводить туда полмиллиона человек. Беломорканал – явление сталинского режима, когда уголовно-исполнительная система строилась под задачи пятилеток. К этому возврата быть не может.
Чтобы дать более полную загрузку предприятиям уголовно-исполнительной системы, мы переходим и уже частично перешли на принцип самообеспечения. На сегодняшний день ФСИН России полностью обеспечивает всех осужденных обувью, форменной и спецодеждой. Если объем этой программы в 1990 году был 300 млн. руб., то в нынешнем году около 5 млрд. руб.
К тому же идет глубокое реформирование промышленного сектора. Принятый несколько лет назад закон о государственных унитарных предприятиях отнес предприятия пенитенциарной системы к разряду общих коммерческих структур и определил для них налоговую нишу, которая привела к стагнации этой системы. В силу специфики мы не в состоянии конкурировать с свободно развивающимися экономическими структурами.
Во времена перехода на рыночную экономику от нас ушли заводы-кооператоры. Сейчас мы эти связи постепенно восстанавливаем. Отлаживаем и развиваем предприятия агросектора. На сегодняшний день система полностью обеспечивает себя мясом птицы, яйцами, молоком, хлебом и овощами. Особые трудности переживают лесные колонии. Дело в том, что лесосеки, которые находятся в их распоряжении, расположены так, что среднее плечо подвоза достигает на сегодняшний день 230–250 км. И эффективность от этого низка, нужны высокотехнологичные производства переработки древесины.
Что касается исполнения исковых требований, то я хотел бы акцентировать внимание на такой детали. Осужденный бывает должен государству, организации, просто гражданину. Не без нашего участия было внесено изменение в закон, по которому физическое лицо вынесено на первое место, а раньше это была выплата четвертой очередности. Хоть и маленький, но все же вклад в процесс гуманизации общества.
Москва–Екатеринбург–Нижний Тагил–Ивдель–Москва
