Наталья Костенко. – Гарри Кимович, расскажите, как все происходило.
– Мы прилетели из Сплита в «Домодедово» в 19.05, а через 10–15 минут предстали перед паспортным контролем. Я подал паспорт, и женщина-лейтенант меня узнала. Она взяла документ и вдруг застыла: «Подождите минутку». Минутка растянулась на три-четыре, к ней подошли другие сотрудники поста и забрали мой паспорт. После чего все они ушли в стеклянную комнату. Прошло еще минут пять. Вышел с растерянным видом старший лейтенант: «Откуда вы прилетели?» Я ответил. Потом мы увидели, что он начал куда-то звонить. Прошло еще минут 5–7. Время тянется, все проходят мимо меня, а я стою довольно глупо перед этим окошком. И тут мы услышали обрывок фразы, которую сказал кому-то по телефону старший лейтенант: «Я же не могу не пустить в Россию гражданина России». После чего он вернулся и отдал паспорт этой женщине. Она смотрела на документ довольно напряженно некоторое время, потом снова ушла в стеклянную комнату. Вернувшись, минуты две напряженно думала, потом поставила штамп в паспорт и отдала мне. Было такое ощущение, что паспорт, как горячая картошка, жег им руки: все хотели от него избавиться.
– Как вы объясните случившееся?
– Мне сложно строить предположения. Я приехал не в чужую страну. Здесь никакой проверки не требуется – дело 30 секунд. Вопрос тут в другом: что было написано против моей фамилии в компьютере ФСБ, а пограничники – это тоже ветвь ФСБ. Можно предположить, что у них была информация, предполагающая нежелательность моего пребывания на территории нашей страны. Других объяснений нет. Все было достаточно штатно, и, если бы это заняло несколько минут, я бы отнес этот казус к нерасторопности сотрудников. Но это перебрасывание паспорта, звонки и растерянность и создали у меня впечатление, что речь идет о каком-то инциденте, корни которого находятся не в пограничной службе. Я уверен, что этот инцидент в аэропорту – первый из числа многих.
– На чем основана ваша уверенность?
– Вряд ли ФСБ с большой радостью следит за моей политической деятельностью в России. Таких проблем у меня раньше не возникало. Инцидент в аэропорту – совершенно нестандартная реакция пограничников на ситуацию. Разные бывают случаи, и они достаточно жестко могут себя вести, когда понимают, что делать. Здесь они не понимали, что делать. Это было очевидно всем: они были растерянны.
– А кто с вами был в «Домодедово»?
– Со мной были родные: мой сын, мои тренеры. Нас было много.
– Что вы намерены предпринять?
– На этой неделе после консультаций с юристами я буду выяснять, куда мне писать запрос. Я, если честно, скептически оцениваю свои шансы что-то узнать, потому что на вопрос «Что это такое?» мне ответили, что это служебная информация. Видимо, что-то существует. Я буду пытаться использовать все законные методы, чтобы это узнать.
– А какие у вас планы на ближайшее будущее в политике?
– Отстраивать «Гражданский фронт». Вчера вышел первый номер нашей газеты. У нас сегодня пройдет федеральный совет, где мы попытаемся оценить сложившуюся политическую ситуацию. Думаю, что завтра после федерального совета мы сделаем заявление о наших планах. А 26 августа я еду во Владимир, меня приглашает местное отделение.
