Пять минут на ликвидацию самолета

Пока будет решаться судьба террористов и пассажиров, захваченный самолет успеет долететь до цели.
Коллаж Михаила Митина

Прозвучавшее в понедельник вечером сенсационное заявление главы думского комитета по безопасности Владимира Васильева о том, что ПВО получит право сбивать гражданские самолеты, не осталось незамеченным. Однако на главный вопрос – кто будет принимать решение уничтожить захваченный террористами лайнер и сколько на это уйдет времени, внятного ответа нет.

По сообщению информагентств, Владимир Васильев так расшифровал соответствующее положение проекта закона «О противодействии терроризму»: российские ПВО могут получить разрешение сбивать пассажирские самолеты, захваченные террористами для атаки на стратегические объекты. Делаться это будет в случаях, когда, как сказано в проекте закона, «эта опасность не может быть устранена иными средствами». По словам Васильева, перед таким непростым решением в свое время оказались власти США, когда во время терактов 11 сентября 2001 года перед ними встал вопрос о необходимости уничтожения самолетов, захваченных террористами.

Владимир Васильев не уточнил, каким будет механизм принятия таких решений, сказав лишь, что их будет принимать «должностное лицо, наделенное необходимыми полномочиями». Однако, как утверждают источники «НГ» в военных кругах, если информация о захвате будет идти к такому лицу, как полагается, через несколько ступеней, подвергаясь на каждой из них тщательному анализу, смертники успеют осуществить задуманное.

О том, как принимается решение сбить воздушное судно, и времени, которое может пройти до пуска ракеты, «НГ» рассказал главнокомандующий ВВС в 1998–2002 гг. генерал армии Анатолий Корнуков. «На это уйдет не менее 5 минут, а то и гораздо больше», – заявил он. По его словам, после обнаружения самолета-нарушителя (или захваченного террористами) следует немедленный доклад министру обороны, а в его отсутствие – начальнику Генерального штаба. Если и последнего нет, доклад поступает дежурному генералу по Центральному командному пункту (ЦКП). Этот генерал ищет министра обороны (который может оказаться и в зарубежной поездке). Тот, в свою очередь, если опасается взять ответственность только на себя, связывается с Верховным главнокомандующим. Который тоже может не принять решение тут же, а задаться вопросом, насколько достоверна эта информация, и свяжется, например, с ФСБ, МВД, другими «независимыми друг от друга источниками», чтобы получить подтверждение, действительно ли пассажирский лайнер захвачен террористами.

Вместе с тем, как считают представители ПВО, эффективность исполнения приказа на уничтожение воздушного судна, захваченного террористами, зависит не столько от самих военных, сколько от оперативности спецслужб. По мнению командующего войсками Командования специального назначения (КСН) генерал-полковника Юрия Соловьева, «одно дело, когда захваченный террористами самолет идет «издалека». Другое – когда он взлетел, скажем, из ближайшего к Москве аэропорта. Полетное время, например, самолета Ту-154 с разворота над МКАД до центра столицы – 40–50 секунд. Что можно успеть за это время, когда лайнер-«смертник» будет идти по-над московскими высотками? Да и надо наверняка знать, «смертник» ли он или так, «заблудился» и «пролетит дальше».

В законопроекте механизм принятия решения сбивать захваченный террористами самолет или нет прописан невнятно. Как заявил «НГ» один из разработчиков закона «О противодействии терроризму» – член комитета по безопасности Госдумы генерал-полковник Аркадий Баскаев (в первую чеченскую кампанию он был комендантом Грозного), «на мой взгляд, такое решение должен принимать руководитель оперативного штаба федерального уровня». Однако, по словам Баскаева, предлагается также идея создания специального антитеррористического комитета, который бы взял на себя ответственность за предотвращение терактов. «Я лично категорически против. Считаю, что таким образом МВД, ФСБ и другие спецслужбы пытаются снять с себя ответственность за эти угрозы», – утверждает один из авторов законопроекта.

При этом, по словам Баскаева, в проекте закона нет статей, предусматривающих моральные и материальные компенсации родным погибших: как он считает, они «должны найти отражение в других федеральных законах, в частности, в законе о транспорте». «Надо четко и ясно понимать, что и пассажиры, и экипаж самолета, который нацелен, условно говоря, на какое-нибудь из московских зданий или, скажем, на атомную электростанцию, так или иначе обречены. Они погибнут при атаке воздушного судна на объект. Если же захваченный самолет будет сбит на подлете к Москве, будут спасены сотни, а может быть, и тысячи человеческих жизней. Это случай, когда другого решения нет», – заявил Аркадий Баскаев корреспонденту «НГ».

Как сообщили «НГ» в Госдуме, документ должен пройти три чтения. Он может быть существенно доработан, однако вероятность, что законопроект могут заблокировать его противники, очень мала. Об этом свидетельствуют итоги голосования в первом чтении: «за» проголосовали 385 депутатов, 1 – воздержался, 47 – «против».

Из законопроекта «О противодействии терроризму»

Статья 17. Применение оружия и боевой техники

1. Вооруженные силы Российской Федерации, привлекаемые для пресечения террористических акций, применяют оружие и боевую технику:

1) для пресечения полетов воздушных судов, нарушивших установленные ограничения и запреты и не реагирующих на предупреждения о намерении применения оружия и боевой техники;

2) против морского судна, захваченного террористами либо используемого ими для реализации террористической акции;

3) в случаях привлечения Вооруженных сил Российской Федерации для участия в проведении контртеррористической операции.

2. Применению оружия и боевой техники должны предшествовать ясно выраженное предупреждение о намерении их применить и предупредительные выстрелы.

3. Без предупреждения оружие и боевая техника могут применяться при отражении вооруженного нападения на объекты Российской Федерации, внезапном или вооруженном нападении на военнослужащих и других граждан, нападении с использованием боевой техники, воздушных, морских, речных судов и других транспортных средств, вооруженном сопротивлении, побеге с оружием задержанных лиц, для освобождения заложников.

4. Оружие и боевая техника в отношении воздушных, морских, речных судов и других транспортных средств с пассажирами может применяться только для устранения опасности, непосредственно угрожающей охраняемым законом интересам личности, общества или государства, если эта опасность не может быть устранена иными средствами.

5. Порядок применения оружия и боевой техники Вооруженными силами Российской Федерации при пресечении террористической акции определяется правительством Российской Федерации, за исключением основания, установленного пунктом 3 части 1 настоящей статьи.