Оптимальный вариант для них – военное положение

– Сергей Александрович, как вы оцениваете события, происшедшие в Беслане, почему там много погибших?

– Погибших много потому, что, как всегда, проглядели подготовку этого акта. Террористы откуда-то приезжают, приходят, вдруг наскакивают, нападают, взрывчатка у них с собой, оружие с собой. В школе сделаны заблаговременные схроны с оружием. А где были наши спецслужбы? Почему-то об этом не спрашивают. А это вопиющая халатность. Как это можно, чтобы группа террористов заранее минировала здание, где учатся дети?!

– Состав банды был интернациональным?

– Конечно. Там больше ингушей было. Были арабы, славяне. Но точных данных нет.

– Заложников захватили, чтобы посеять межэтническую вражду?

– Совершенно верно. Основная цель этой банды была поднять Осетию, чтобы начался братоубийственный конфликт между осетинами и ингушами. И основная задача нашей власти сегодня – ни в коем случае этого не допустить.

– Кому выгодна вражда между осетинами и ингушами?

– Не ошибусь, если скажу, что выгодно исламско-фундаменталистскому интернационалу.

– Их требование, чтобы мы войска вывели из Чечни?

– Это лишь внешний повод. Ну подписал президент указ вывести войска из Чечни. Это же не за минуту делается, не за сутки, не за неделю. Конечно, эти требования нелепые.

– Кто, по вашему мнению, стоит за терактом в Беслане?

– Я знаю многих россиян, которые придерживаются мнения, что за этим стоят спецслужбы.

– Но это же кощунственно?

– Кощунственно, но мы знаем, что, может быть, не спецслужбы в целом, но какие-то оборотни. Это весьма вероятно.

– Может быть, ЦРУ стоит?

– Ну вот только ЦРУ этого не хватало.

– Ваш прогноз, как будет развиваться ситуация?

– Я вам сказал, прежде всего спецслужбы и силовики будут настаивать, чтобы по всей России закрутить гайки, оптимальный вариант для них – объявить военное или чрезвычайное положение, так чтобы я уже с вами разговаривать, как сейчас разговариваю, не мог бы. Это то, о чем они мечтают. Побольше ассигнований, побольше полномочий, а нам всем заткнуть рот.

– Кремль пойдет на это?

– Я не знаю, это спросите у президента. Он скажет – конечно, нет. А потом на него надавят, и он скажет – ну не совсем, ну в какой-то мере что-нибудь надо изменить. Он уже это сказал – укрепление единства России. Россия достаточно едина в своем неприятии террора, что там еще укреплять? Будет реорганизация силовых структур и спецслужб. Но какая будет реорганизация? В сторону их большей прозрачности, в сторону их ответственности перед гражданским обществом. Это он имел в виду или что-нибудь иное имел в виду, чтобы предоставить им чрезвычайные полномочия? Все это будет происходить в рамках Конституции, конечно.

– Как отразится эта ситуация на всем Северном Кавказе?

– Прежде всего я хочу сказать, как это отразится на ситуации в России. Вот уже какой-то депутат в Мосгордуме выступал и говорил, что нужно ограничить права человека, нужно ограничить свободу, сейчас не до жира, быть бы живу, в таком духе. Это очень на руку самым реакционным, самым антинародным компонентам нашей власти. И этому очень многие подлинные враги России, внутренние враги России, враги прогресса, враги свободы будут чрезвычайно рады. И позор этому депутату или члену московского правительства, что он тут же выскакивает с такими разговорами. Может быть, это именно то, что хочет исламско-фундаменталистский интернационал, – оторвать нас от демократического свободного мира.

– А ситуация на Северном Кавказе? Как будет она развиваться. Что нужно с Чечней делать?

– Конечно, все дело в Чечне. И ситуация на Кавказе будет развиваться в зависимости от этого. Если удастся урегулировать чеченский конфликт, то терроризм примет форму примерно одной сотой от того, что происходит сейчас. Но не будем обольщаться. Он не кончится совсем. Там слишком много людей обиженных, униженных, оскорбленных, которые хотят мстить, и шахидки будут появляться.

– Значит, даже если ситуацию в Чечне политически урегулировать, вы не исключаете, что будут теракты продолжаться?

– Я вам ручаюсь, что они будут продолжаться не меньше 10 лет. Это минимальный срок. Но сколько их будет, это другой вопрос. Для того чтобы их было меньше, нужно урегулировать политически чеченскую проблему. Как ее урегулировать, я на встрече ученых Академии наук с президентом Путиным, тогда еще и.о. президента, 9 февраля 2000 года говорил, прямо лично президенту. Потом я опубликовал эти свои тезисы в альманахе «Расы и народы». В общем, я придерживаюсь той точки зрения (по-моему, я ее высказал первый, а потом Немцов ее повторил, кто-то еще), что нужно чеченскую территорию разделить на две части – равнинную и горную. И провести честный – под полным наблюдением международных наблюдателей – плебисцит или референдум в каждом населенном пункте, где хочет жить население, в республике РФ или на отдельной территории. Эта отдельная территория не получит государственной независимости. Она должна быть заблокирована, но она будет иметь право жить своим натуральным хозяйством и управляться по своим внутренним законам. Там потом пускай президентствует Масхадов, пускай там живет Басаев, но вокруг них должен быть установлен кордон, чтобы это не стало опорной базой террористов. Сейчас кордона установить нельзя. Подавляющее большинство чеченцев, конечно, хотят жить цивилизованной жизнью. Но есть определенное число, я не знаю сколько их там, может, 15% наберется, которые не хотят жить в России. И я считаю, что надо предоставить им возможность жить вне российского правового пространства.

– 15% населения республики – это и есть горные чеченцы?

– Конечно.