Дмитрий Симакин
Генрих Падва намерен всеми законными способами добиваться освобождения Михаила Ходорковского.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
"Решение суда является противозаконным и дает основания полагать, что реальное правосудие не будет осуществлено на протяжении всего судебного процесса", - так Михаил Ходорковский прокомментировал постановление Басманного суда Москвы, оставившего его под стражей до 25 марта следующего года. Вчера заявление экс-главы ЮКОСа, сделанное им 23 декабря после вынесения решения суда, обнародовала региональная общественная организация "Открытая Россия".
По словам адвоката Михаила Ходорковского Антона Дреля, судья мотивировал свое решение тем, что, оказавшись на свободе, экс-глава ЮКОСа может оказывать давление на свидетелей или скрыться. В подтверждение своих доводов, по словам Дреля, сторона обвинения привела наличие у Ходорковского двух загранпаспортов и значительных средств на заграничных счетах. Доводы защиты о том, что Ходорковский сдал властям свои загранпаспорта, а намерение Ходорковского воздействовать на свидетелей обвинением не доказано, на суд не подействовали. "Защита однозначно расценивает действия суда как предвзятые и необъективные. Мы будем обжаловать это решение", - заявил журналистам после вынесения вердикта суда адвокат Михаила Ходорковского Генрих Падва.
Корреспондент "НГ" попросил Генриха Падву более подробно рассказать о шагах, которые намерена предпринять защита Михаила Ходорковского в ближайшее время, и о своих впечатлениях от судебных слушаний.
- В течение ближайших трех дней мы подадим кассационную жалобу в Московский городской суд. Одновременно с этим мы будем подавать жалобу и в Страсбургский суд по правам человека. Конкретные сроки я пока не назову, но могу с полной уверенностью сказать, что на протяжении этих трех месяцев мы будем всеми законными способами добиваться освобождения Михаила Ходорковского.
- Как вы прокомментируете ход судебного заседания?
- Прежде всего хотелось бы отметить, что позиция обвинения по некоторым вопросам начинает меняться. Мне кажется, что СМИ сыграли в этом немаловажную роль. По крайней мере после того, как Владимир Устинов высказался в СМИ за открытость судебных заседаний по этому делу, представители обвинения больше не заявляют официально никаких ходатайств о проведении закрытых слушаний. Теперь суд по своей инициативе без объяснения причин принимает такие решения. Кроме того, и прокурор, и суд были несколько обескуражены жесткой линией защиты. За время слушаний мы не раз уличали обвинение в процессуальных нарушениях. В итоге обвинение фактически признало, что предоставленных ими доказательств явно недостаточно. Могу сказать, что защите на этом заседании фактически удалось заставить обвинение хотя бы создавать видимость того, что они действуют в рамках закона.
- Как вел себя Михаил Ходорковский на заседании?
- Он вел себя совершенно адекватно той ситуации, в которой находился: вел записи и внимательно следил за тем, что говорит прокурор и судья. Он не прыгал от радости и не рвал на себе волосы. У него было деловое спокойное настроение. Мы заранее договорились, что адвокаты берут на себя основную часть работы, поэтому Ходорковский был не очень активен. Кроме того, он практически не был знаком с материалами. Нам дали слишком мало времени на ознакомление с документами, и полностью ввести в курс дела Михаила Ходорковского мы просто физически не смогли.
Заявление Михаила Ходорковского из СИЗО, обнародованное РОО "Открытая Россия".
"В ходе судебного заседания представители Генеральной прокуратуры должны были в соответствии с законодательством предоставить неопровержимые доказательства по следующим трем пунктам: во-первых, они должны были доказать необходимость проведения судебного заседания в закрытом режиме. Во-вторых, они должны были доказать, что я лично представляю угрозу для осуществления правосудия. И в-третьих, представители прокуратуры должны были доказать, что угрозу, которую я представляю для правосудия, невозможно ликвидировать никаким другим образом, кроме как заключив меня в тюрьму. В свою очередь, суд обязан - я хочу подчеркнуть, что это обязанность суда, а не благотворительность с его стороны или проявление гуманизма, - освободить меня, если прокуратура не предоставит таких доказательств или они будут опровергнуты в ходе судебного заседания.
Тот факт, что судебное заседание проходило в закрытом режиме, свидетельствует о том, что подобными доказательствами Генеральная прокуратура не обладает или что те доказательства, которые были предъявлены с ее стороны, не выдерживают никакой критики. В связи с чем Генпрокуратура боится дать общественности шанс убедиться в том, что на самом деле все ее доводы абсолютно несостоятельны. Из этого неотвратимо следует, что решение суда является противозаконным и, возможно, даже уголовно наказуемым деянием, которое дает основания полагать, что реальное правосудие не будет осуществлено на протяжении всего судебного процесса. Более того, данное решение суда являет собой угрозу самому существованию правосудия в России, поскольку полностью дискредитирует идею объективного, независимого и открытого судопроизводства".
