Санаторий за колючей проволокой

Работа делает свободным

В первые послевоенные годы, когда ГУЛАГ был еще крепок, а люди с красными погонами вызывали трепет, зоны являлись образцом трудового перевоспитания "оступившихся". Корреспонденту "НГ" удалось пообщаться с зэком образца начала пятидесятых годов. "Не работать было просто невозможно, - рассказывал старик с едва заметной татуировкой на кисти. - Кумовья быстро приводили в чувство. Чуть замешкаешься, так отделают, что на следующий день имя свое не вспомнишь". Рассказчик показывает татуировку - надпись "Сталин" с витиеватым узором вокруг. "Думал, освобожусь, пойду к товарищу Сталину, буду говорить с ним. Чтобы разобрался. Но вышел, а отца-то нашего уже и нет - помер", - сокрушается старик. И напоследок замечает: "А теперь-то слышал, работать не обязательно. Прямо курорт какой-то". Действительно, уже лет пятьдесят в российских зонах не встретишь плакатов "Arbeit macht frei" (фашистский лозунг "Работа делает свободным", видимо, очень понравился отечественным тюремщикам, и его развешивали в зонах, не обращая внимания на происхождение).

Не по понятиям

С началом хрущевской "оттепели" в зонах появились отказники. Криминальные авторитеты начала 60-х годов, осужденные, как правило, за воровство или тунеядство, категорически отказывались работать. Они утверждали, что подневольный труд, да еще и на государство, идет вразрез с их мировоззрением - "не по понятиям".

Считается, что первыми отказниками были "ассирийцы" - члены так называемой ассирийской преступной группировки, зародившейся в Москве в пятидесятых годах. Оперативники диву давались: на воле большинство этих людей в свое время промышляло чисткой обуви - и вдруг вспомнили о каких-то "понятиях". Но заставить этих людей выйти на работу так и не удавалось. Не изнуряли себя трудом и "воры в законе". Надо заметить, что и руководство большинства исправучреждений не старалось привлечь отказников к труду: "авторитет" вполне мог настроить зэковскую общественность против администрации, а тогда и до бунта недалеко.

Шабашники дешевле

Ситуация складывалась таким образом, что к концу 70-х вместе с ворами от работы отказывалось и их ближайшее окружение. Число таких заключенных в некоторых учреждениях достигало 10%. Правда, уже в "перестроечное" время тех, кто не желал трудиться, особенно и не заставляли. Нынешний Уголовно-исполнительный кодекс (УИК) РФ обязывает осужденных к лишению свободы трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией (ст. 103). Любой сотрудник исправучреждения обязательно скажет, что "трудовая занятость осужденных является важным условием перевоспитания и дает возможность получить специальность для обустройства в жизни на свободе". На деле все обстоит иначе - статью понимают как обязанность мыть пол и мести прогулочный двор, отказ от нее воспринимается как злостное нарушение порядка.

Сегодня на зонах поголовно трудятся только женщины (около 50 тыс. человек). Это швейное или обувное производство, подсобное хозяйство и бесконечные уборки территории. В одной из колоний Оренбургской области женщины-осужденные прямо сказали корреспонденту "НГ": "Да мы готовы по десять часов двор мести, только бы без дела не слоняться. Так и время идет быстрее, и мысли дурные в голову не лезут". У мужчин дела обстоят иначе. В колонии Ярославской области, чтобы "устроиться на работу", требуется беспрекословно выполнять распоряжения администрации, соблюдать внутренний распорядок и многое другое. Одна "осечка" - и коротай срок безработным.

Есть и особенная категория осужденных, которым никогда не дадут в руки инструмент. Это пожизненники. Понаблюдав за ними, понимаешь, что невозможность трудиться - одно из самых страшных наказаний. Обитатели соль-илецкой колонии для пожизненников "Черный дельфин", имевшие на свободе разные мирные специальности, в один голос говорили корреспонденту "НГ", что "готовы к самой тяжелой работе, хоть на лесоповал, только бы не сидеть без дела". Однако режим содержания этих особо опасных преступников не позволяет администрации колонии использовать их на работе.

Впрочем, учреждений, специализирующихся исключительно на рубке леса и деревообработке, сейчас не так много. Сотрудники ГУИНа с ходу припомнили лишь одно - учреждение ЖХ-385, затерявшееся в мордовских лесах. "Сегодня на лесоповале осужденных использовать невыгодно. Одной охраны сколько надо, - замечают в ГУИНе. - Куда проще пригласить профессиональных рубщиков леса или, к примеру, шабашников. Дешевле выйдет".

Сувениры, сапоги и танки

"Экстремальные условия зоны до предела обостряют творческие способности человека, позволяя ему создавать подчас настоящие произведения искусства", - это суждение корреспондент "НГ" слышал в самых разных местах заключения. А уж фантазия людей, оказавшихся изолированными от общества, воистину не знает границ! Мебель и сувениры, украшения и изделия из кожи и меха, чеканка и инкрустация - это лишь частные примеры того, что могут осужденные. В нижнетагильской колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов корреспонденту "НГ" продемонстрировали великолепную коллекцию парусников. В той же колонии изготавливают запасные части для танков. А в Ярославле, к примеру, гордятся обувным производством. Но все это скорее исключения из правил.

Начальник одной из российских колоний рассказывал корреспонденту "НГ" о своих подопечных: "Они многое умеют, готовы производить такой ассортимент продукции и по таким ценам, что у любого предпринимателя голова пойдет кругом. Взамен просят лишь одного: дать им возможность получать за свой труд достойную зарплату и обеспечить приемлемые условия труда". Но именно здесь возникает целый ряд проблем. В первую очередь это налоговая политика государства. Сегодня все предприятия, расположенные за колючей проволокой, платят налоги наравне со всеми. Кроме того, минимальное финансирование пенитенциарных учреждений не дает им возможности погасить задолженности перед коммунальными службами. Из некогда самоокупаемого и даже прибыльного учреждения зона постепенно превратилась в непосильную ношу для государства. И не просто непосильную ношу: в результате безработицы в колониях бюджет недополучает как минимум 10 млрд. рублей...