Скорбное бесчувствие

Фото Reuters

Второй раз за последнюю неделю в России объявляют траур по погибшим детям. Сначала - в Якутии, сегодня - в Дагестане. За четыре дня в огне погибли по меньшей мере 50 детей - трагедия, которая в любой стране вызывает шок. Но, если Россия и шокирована случившимся в Сыдыбыле и Махачкале, это почти незаметно - и факт этот поражает не меньше, чем сами пожары.

Пожар в махачкалинской школе-интернате для глухонемых детей начался около двух часов ночи. Первые 20 минут сотрудники интерната пытались справиться с огнем самостоятельно и лишь потом вызвали пожарных, которые никак не могли подобраться к зданию - мешал забор и подсобные постройки. Педагогам не удалось вовремя разбудить и эвакуировать глухонемых детей, а поскольку окна на первом этаже были забраны решетками, многим приходилось прыгать со второго. Отсюда и такое число погибших - погибли 28 воспитанников интерната.

Власть отреагировала незамедлительно: президент России Владимир Путин поручил Михаилу Касьянову оказать всю возможную помощь республике, а Госдума почтила память погибших в Махачкале детей минутой молчания. Расследование уголовного дела по факту пожара возглавил прокурор Дагестана Имам Яралиев, а контроль за работой следователей ведет заместитель генпрокурора РФ Сергей Фридинский. Пока основной версией причины пожара остается замыкание в электропроводке после временного отключения электричества, но РАО "ЕЭС" опровергает обвинения, указывая на нарушения техники безопасности в школе.

38 детей с тяжелыми ожогами доставлены в республиканскую клиническую больницу, остальные 76 - в республиканскую детскую больницу. Там говорят: "У наших пациентов ожоги верхних дыхательных путей и отравление угарным газом. 18 детей лежат в реанимации и подключены к аппаратам искусственного дыхания, состояние 4 человек очень тяжелое". Вчера на помощь дагестанским врачам на самолете МЧС России в Махачкалу прилетели медики Всероссийского центра медицины катастроф - специалисты по ожоговым травмам, которые везут в Дагестан спецоборудование и необходимые медикаменты.

* * *

...Когда-то у нас очень любили (вослед Василию Шукшину) спрашивать: "Что с нами происходит?" Вопрос, конечно, риторический, но так или иначе заставляющий задумываться: а в самом деле - что?

Сейчас его уже, кажется, не задают. То ли потому, что происходит - точнее, произошло - слишком много чего. То ли потому, что общество как-то негласно договорилось, что ответа на этот вопрос нет. И потому лучше не спрашивать.

Если честно оценить реакции нашего общества на самые страшные события, то нужно признать: реакции ненормальные. Погибли дети... А стране хоть бы что - ни траура, ни отмены увеселений. Как будто ничего особенного не случилось.

Мы не в Англии, где общество начинает трясти от известия о двух погибших девочках. Мы у себя, в России, где исключительная духовность и такая же исключительная нравственность. Иногда кажется, что духовность и нравственность у нас настолько исключительные, что всякие пустяки в круг этой сугубой исключительности просто не могут попасть.

Сколько детей должно было погибнуть, чтобы был объявлен общенациональный траур? Сто, двести, тысяча, десятки тысяч?.. Неужто только количество погибших может повлиять на качество нашей общей коллективной души? Впрочем, иногда можно подумать, что души у нас нет - ни коллективной, ни индивидуальной.

Кажется, последний раз мы все вместе страдали по-настоящему, когда погибал "Курск". По крайней мере трагедия "Норд-Оста" уже не так сильно разбередила души тех, кого она непосредственно не коснулась. (Хотя и за "Курск" нельзя ручаться.)

Апатия ли это? Можно сказать, что апатия. Но правильнее, наверное, назвать это удивительное (по всем меркам) состояние "скорбным бесчувствием". Это когда у человека атрофируются нормальные человеческие чувства. Старые психиатры считали скорбное бесчувствие главным признаком шизофрении.

Но ведь не может все общество так вдруг взять и заболеть. Что-то должно было долго копиться, чтобы психика выключилась, перестала реагировать на боль, на страдания, на смерть... И психологические блоки, которые люди выстраивают, просто необходимы им для самосохранения. Потому что кто-то может находиться в состоянии боли дольше, кто-то меньше. Но нет человека, который мог бы находиться в состоянии боли всегда.

Значит, либо мы слишком искусно научились пользоваться психологической блокадой, спасая себя от страшной и разрушительной информации, либо мы все независимо от возраста превратились в стариков, безразличных ко всему, кроме собственных болячек. Но в том и другом случае мы все - больны. И лечить нас некому.