Михаил Толпегин
Минувшие выходные стали поистине черными днями авиации стран бывшего Советского Союза. В субботу на западе Украины, под Львовом, во время показательного полета рухнул на трибуны со зрителями истребитель Су-27 украинских ВВС. Погибли 83 человека, в том числе 19 детей. В воскресенье при взлете из аэропорта "Шереметьево-1" упал в подмосковный лес Ил-86 "Пулковских авиалиний", выполнявший технический рейс. На борту самолета находились предположительно до 12 человек. Точное количество жертв до вчерашнего вечера не было известно.
А начался этот страшный авиаиюль столкновением в небе над Германией самолета Ту-154 "Башкирских авиалиний" и грузового "Боинга". Кошмарное сходство этой катастрофы с бедой на Украине в том, что большинство ее жертв дети: из 71 погибших - 52 ребенка. Словно по неведомой злой воле это стало кошмарным почином. С перерывом в несколько дней происходят авиапроисшествия различной степени тяжести, но чаще всего сопряженные с гибелью экипажей и пассажиров. Над Таймыром пропадает вертолет Ми-6 с геологоразведочной экспедицией. После нескольких дней поисков спасатели находят обломки машины, никто из находившихся в ней не выжил. Падает Ми-8 на Дальнем Востоке - машина разбита, экипаж с тяжелыми травмами госпитализирован. Разбивается на Северном Кавказе под Ханкалой Ми-6 погранвойск - 12 погибших не в бою, а в результате "технических причин". И что ни день, то заставляющие вздрагивать сообщения об аварийных посадках пассажирских лайнеров - у одного не вышла стойка шасси, у другого заглох двигатель, у третьего неполадка электрооборудования...
Авиакатастрофы всегда страшнее любых других. Потому что апокалиптичнее, и сердце каждого сжимается от ужаса при мысли, что и он мог бы, наверное, сидеть в кресле того лайнера, что с воем несется к земле. Поэтому авиакатастрофы всегда привлекают больше внимания, вызывают болезненное любопытство. И за тем болезненным впечатлением, что крушение самолета производит на общество, нередко утрачивается сам смысл происходящего. А о череде падений самолетов и вертолетов уже давно можно и нужно говорить не как о тенденции, а как об устойчивом явлении. Так что же происходит? Российская авиация попала во власть злого рока? На российских самолетах больше нельзя летать? Наши летчики, техники и диспетчеры полностью утратили профессионализм?
Одно из самых, пожалуй, расхожих суждений на эту тему - это то, что самолеты и вертолеты советского производства безнадежно устарели не только морально, но и физически. В подтверждение этого тезиса чаще всего приводятся бесчисленные падения российских "Анов" в Африке, где зафрахтованная местными режимами техника нещадно эксплуатируется и почти не обслуживается. Однако те же "Аны" продолжают летать и в самой России, и в других странах, считаясь вполне надежными. Любой авиатор, и прежде всего военный, скажет, что вертолет Ми-6 - самая надежная машина своего класса. Летать можно и на допотопном "Фармане", положившем начало эры авиации, если поддерживать его в исправности и соблюдать правила полетов.
Почему же тогда погиб Александр Лебедь? Можно сказать - потому же, почему и рухнул в Черное море Ту-154 авиакомпании "Сибирь", сбитый украинскими зенитчиками, - по вине пресловутого "человеческого фактора". Пилоты Лебедя подняли машину в воздух тогда, когда этого нельзя было делать: в ослепляющий буран. Украинские зенитчики грубо расслабились, забыв, что в одном небе с учебными мишенями летают гражданские лайнеры. То же произошло и под Львовом - организаторы шоу проложили трассу выступления Су-27 прямо над головами зрителей, что не делается нигде. "Человеческий фактор" авиации, как это ни страшно звучит, соберет еще немало жертв.
