Михаил Жирмунский
Большой театр устроил для журналистов показ закулисной части своего здания с устаревшей машинерией и перегруженным околосценическим пространством. Затем предложил лекцию европейского специалиста по зданиям оперных театров о том, как "там" проводят их реконструкцию и как ее можно было бы сделать "здесь и сейчас". Из выступления нового директора ГАБТа Анатолия Иксанова следовало, что сама идея современной реконструкции Большого театра встречает противодействие. Хотя уже имеется красивая картинка будущего Большого с крупной надписью для недогадливых, как в нем все будет хорошо, дирекция все же обращается за поддержкой к журналистам. Видимо, родившийся из сотрудничества с ЮНЕСКО проект еще предстоит подтолкнуть.
Пока не известно, во-первых, кто и как будет принимать окончательное решение о проведении реконструкции и утверждать ее проект. Видимо, учитывая уникальность и значимость объекта, представляющего собой лицо страны, проект должен пройти далеко не одного надежного эксперта. Следовало бы избежать как кулуарного обсуждения проекта, так и кулуарного принятия решения по его воплощению. Наоборот, естественно было бы провести дискуссию в прессе с привлечением широкого слоя культурного сообщества страны, а не так вот запросто вовлекать прессу в сомнительный пиар. Во-вторых, коль скоро речь о реконструкции уже заведена, хотелось бы сразу знать, кто и в какой мере будет отвечать за ее проведение от начала до конца и есть ли у дирекции Большого понимание исторической роли затеваемого дела. Поэтому утверждение проекта нелишне было бы сопроводить утверждением особого закона об ответственности за ущерб зданию Большого театра по конкретным параметрам.
В этой ситуации неизвестности могут быть высказаны лишь самые очевидные соображения. Понятно, что реконструкция театрального оборудования на новейшем мировом уровне нужна. Вопрос лишь в том, не губителен ли сегодня во времена повальной безымянной безответственности любой даже искренний порыв сделать "как лучше". Для ответа имеется несколько новейших наших моделей исторического строительства, тем более уже частично опробованных в Большом.
Первая модель - исторический новодел. Он есть на улицах, в храме Христа Спасителя, даже в интерьерах Кремля и красиво смотрится только по телевизору. Художественное же и ремесленное качество работы крайне низко. Не ждет ли завораживающий зрителей интерьер Большого театра превращение в такое же аляповатое "фуфло"? Почин положен в деталях интерьера с советской символикой: втихую заменили портал над сценой, где раньше был изображен герб и раскрытые ноты гимна СССР (чем, кстати, теперь нехороши эти ноты?). Вопрос о символе театра - не частный, и окончательная позиция по нему должна быть недвусмысленно предъявлена общественности уже сейчас. Если отношение к советской эпохе может быть различным, то для Большого - это пока что последняя великая эпоха, и нежелательно трогать ее подлинники.
Вторая модель современной реставрации часто сводится к сносу старого "хлама" и отстройке новой "конфетки". Нарушается всего лишь какой-то денежно не исчислимый "дух" старинных стен. Недавно мы потеряли одно такое уникальное здание, филиал МХАТа (театр Корша), где развалили старый зал, разворовали украшения, и на этом все бросили. А ведь перестройка обрушивающихся балконов реально грозит и Большому. Есть и обоснованное опасение, что старинное здание захотят набить всяким доходным содержимым. Достаточно посмотреть на недавно возведенную буфетную "застройку" в бенуарах, восполняющую основную потребность VIP-посетителя. В изуродованном сквере на Театральной площади каждый выходящий из Большого может видеть плоды еще одной такой реконструкции.
Третья модель нового российского строительства называется долгострой. Его пример тоже на Театральной площади - пустой внутри будущий филиал Большого театра. Консультант от ЮНЕСКО, европеец-идеалист, не считаясь с реальностью, предрек его открытие через год-полтора. Поскольку с открытием филиала связывается закрытие на ремонт основного здания, казалось бы не стоит и замахиваться на большое, раз нет денег даже на малое. Но есть и на этот случай знакомый сценарий. И министры культуры, и их подчиненные, управляющие первым театром страны, сменяются довольно часто. Так что уверенно можно предсказать, что развороченный капремонтом Большой театр станет ареной для громких разоблачений "предыдущего правления". И тогда от театра ничего не останется на совершенно законном основании. Деньги же предполагается задействовать немалые - в выступлении эксперта от ЮНЕСКО Михаэля Диттмана прозвучала некая цифра - 200 миллионов долларов.
Но этот специалист попытался переключить внимание журналистов с опасной русской модели эксперимента с историческим памятником на безопасную европейскую. Ни его персона, ни рассказы о том, как оперное искусство соединяет Рай и Ад, не внушили никакого доверия. Журналистам выдали солидный послужной список г-на Диттмана. Да, он долго занимался своей основной профессией - оперной режиссурой, затем концепцией и оборудованием сцены нового здания парижской Оперы Бастилии. Но сам, согласно списку, ни разу не участвовал в подобной реконструкции исторического театрального здания! Директор Большого г-н Иксанов сообщил, что также идут консультации с группой реконструкции лондонской Королевской Оперы "Ковент-Гарден". Тогда почему бы не предъявить журналистам в качестве эксперта руководителя тех работ?
Судя по прошедшей встрече, не похоже, что страна и ее управленческая элита готовы к такому ответственному и сверхдорогостоящему делу. Хоть Большой театр - самый красивый, большой и совершенный в мире из сохранившихся исторических театров, с ним, как с провинциальным, хотят разделаться подешевле. Так пусть лучше театр подождет времен, когда "стройки века" не будут обходиться нашей истории так дорого.
