Константин Викторов В ПРЕССЕ уже рассказывалось об инциденте вокруг увольнения в начале марта с.г. из посольства США в Москве ведущего специалиста пресс-службы Марины Калашниковой. Специально сформированная группа сотрудников посольства (включая морского пехотинца с автоматом наперевес) провела тогда против нашей соотечественницы молниеносную силовую акцию. Конфликт до сих пор не урегулирован и продолжает пополняться новыми фактами и действующими лицами.
Как стало известно, российские коллеги Калашниковой обратились к администрации посольства с вопросом о том, насколько вероятно повторение подобной меры в отношении любого из них. В ответ им было сказано, что пехотинец просто производил обход помещений и к инциденту не имел отношения. Эта версия, очевидно, не удовлетворила русский персонал, представители которого продолжают высказывать Калашниковой свои солидарность и поддержку.
Более того, администрацию приходится поправить ссылкой на письмо, полученное Калашниковой из госдепартамента. Высокопоставленный сотрудник последнего объяснил, что участие "эскорта безопасности" в процессе увольнения потребовалось в связи с "деликатным характером работы в дипломатической миссии". Он также посетовал, что, "возможно, процедура увольнения могла показаться жесткой".
Чиновники из посольства и госдепа уклоняются, однако, от ответов на ключевые вопросы: Как регламентируется использование американских военнослужащих и боевого оружия в целях поддержания дисциплины среди российского персонала? Какие инструкции имелись у солдата по применению оружия в момент, когда женщина находилась в шоке после психологической атаки, предпринятой против нее американскими участниками процедуры? Протоколировались ли затем действия солдата? Российские эксперты по вопросам безопасности единодушны в том, что действия вооруженных лиц в подобных ситуациях должны регулироваться жесткими инструкциями с четким указанием ответственности всех участников.
В частности, эксперты подчеркивают, что г-жа Калашникова должна была быть заблаговременно предупреждена о том, что увольнение может проводиться под угрозой применения оружия. Между тем, как следует из письма начальника из госдепа, "никто не обвинял" Калашникову в том, что она "представляла угрозу безопасности США". Остается признать, что мера устрашения, примененная американской стороной, была явно завышенной.
Данный эпизод, несомненно, станет одним из ключевых в идущем разбирательстве. Проблема, конечно, далека по масштабам от ПРО, но личная безопасность российского гражданина так или иначе оказалась подвергнутой риску действиями официальных лиц США. Поэтому внятная реакция российских властей представлялась бы закономерной. Интересно также, какие еще посольства в Москве пользуются привилегиями поддержания дисциплины среди россиян подобными методами.
Пока раскручивается личный трудовой спор Калашниковой с администрацией посольства, стали появляться все новые трактовки положения российских работников посольства (Federal Service Nationals, или, как принято их коротко называть, - ФСН). До этого их правовой статус определялся и российской и американской сторонами лишь на словах, с туманными ссылками на якобы существующий правовой вакуум и отсутствие каких-либо письменных договоренностей между МИД РФ и посольством США.
Налоговая инспекция зачислила ФСН в разряд частных предпринимателей и требует платить налоги по 50-60-процентной ставке вместо 30% подоходного налога. И более того - получать лицензию на частную практику. Налоговики и сейчас продолжают рассылать ФСН повестки с требованием зарегистрироваться именно в этом качестве. Знает ли правительство США, что для работы на него в Москве скоро потребуется отстаивать очередь в местную лицензионную контору?
Что касается администрации посольства, то она, признав КЗоТ и российские трудовые книжки, очевидно, считает ФСН своими наемными работниками. В заочном споре с налоговой инспекцией посольство получило косвенную поддержку от Пресненского суда города Москвы. Судья Лариса Суменкова произвела процессуальный документ, в котором интерпретирует всю ситуацию в смысле статьи 435 Гражданского процессуального кодекса. Из нее следует, что все ФСН являются служащими американского правительства и тем самым никак не могут быть отнесены к категории российских частников. Российско-американская правовая коллизия начинает тем самым смещаться в лоно абсурда.
В то же время в пользу налоговиков может работать Венская конвенция о дипломатических сношениях. Сейчас в нескольких ведомствах решается вопрос о том, относить ли деятельность ФСН к предусмотренным этой конвенцией "профессиональным", "коммерческим" или "официальным" функциям "дипломатических агентов". Ряд экспертов МИД призывают провести ФСН по статье "развитие дружественных отношений между государствами," что входило бы в "официальные" функции посольства. Но в этом случае американцам придется признать ФСН за "своих" в вопросах страховок и пенсий.
Другие же считают более уместным отнести найм ФСН к "профессиональной деятельности, осуществляемой дипломатическим агентом в государстве пребывания вне его официальных функций". В этом случае Конвенция в статье 33 обязывает работодателя соблюдать все законы страны пребывания и соответственно производить все социальные выплаты по российским тарифам, что на практике и делают сегодня американцы. Тогда, согласно статье 31, дипломатический иммунитет перестает действовать и открывается путь для гражданских исков российских работников к своему американскому работодателю.
Американцам следует хорошо посчитать. Ведь если логика разбирательства приведет к тому, что они "вне официальных функций" ведут напрямую дела с российскими "частными предпринимателями", то под крышей посольства придется зарегистрировать СП. А затем, разумеется, поставить вопрос о "разделе продукции"...
Дарья Гармоненко