Мария Бондаренко
 |
 |
|
Нынешней осенью из-за войны дагестанские рынки не блещут разнообразием. Арбузы - самый ходовой товар. Фото Артема Чернова (НГ-фото) |
НОГАЙСКИЙ район Дагестана, 125 км неприкрытой границы с Чечней. Аул Кумли, что в переводе с ногайского означает "аул в песках", находится в 7 км от чеченских селений Сары-Су, Когуй, Гребенская Шелковского района Чечни. Туда несколько дней подряд по барханам желтых песков в клубах пыли через аул Кумли идут и идут колонны тяжелой техники, подминая под колеса слабенькие кустики джузгуны, высаженные этой весной, чтобы спасти аул от барханов, которые подобрались вплотную и успели разрушить несколько домов. Босоногие ногайские ребятишки уже потеряли интерес к танкам и БТРам. Если в первый день они, как партизаны, засевшие у дороги, из любопытства считали, сколько машин пройдет за день - 400... 500... то сегодня, вооружившись автоматами, "они с азартом играют в войнушку". Широка Ногайская степь... Военным даже невдомек, что параллельно той дороге, по которой они продвигаются к Чечне, есть еще множество троп. Вот по ним-то, утопая в песках, но уже в обратную сторону непрерывным потоком движется другая колонна - беженцы. Сегодня их в небольшом Ногайском районе только официально зарегистрировано 1442 человека. На самом деле - вдвое, втрое больше. Немало их отправилось в поисках лучшей доли в Нефтекумский район Ставропольского края.
Лиза Картакаева, глава сельской администрации Кумли, в котором живут 52 семьи, призналась, что в первые дни бомбежек было очень страшно: грохот стоял и над их аулом, люди не могли спать, плакали дети. А 12 сентября вообще повергло аул в шок. "Около пяти вечера трактор на телеге привез первых беженцев, а следом и первые жертвы - двух женщин и двух детей. Район помог соляркой, и в течение двух дней наши мужчины перевозили тех, кто оставался еще там, в аулах, а это 25 семей, - рассказывает Картакаева. - Беженцев разобрали по домам по две, три семьи. Нескольких поселили в местную контору. Погибших похоронили всем селом на кладбище, где до сих пор сохранились надгробья, датированные еще 1820 годом. Мимо этого кладбища сейчас проходят колонны военных. А местные жители, не первый год живущие в страшной нужде, выносят солдатам хлеб, который по очереди пекут ногайские женщины".
Раньше наш аул был самым богатым в районе, рассказывает глава администрации, не было воровства, а потому в каждом подворье была своего рода мини-ферма. А почему бы не держать скот? Человек выгонит в степь телка, а через год ищет, чтобы его продать. По 10-15 голов крупного рогатого скота да до 100 овец было в каждом дворе. Теперь у большинства вообще ничего нет. Все, что было, они выменяли на муку, сахар, рис, картофель... Да и самого колхоза как такового уже нет. В нем сейчас около 200 овец, а было время, когда на пастбище выгоняли до 20 тысяч. Последний раз люди получали зарплату четыре года назад. "Да и как заниматься у нас хозяйством, - вздыхает Лиза Кутеповна, - когда ночью со двора все крадут? От кошар начиная с 93-го года овец увозили на самосвалах. Пример воровства показала все та же сторона - Чечня. До этого им было все на руку. Граница-то наша никогда не прикрывалась. В ауле Кумли сегодня много не только пустующих животноводческих ферм, но и домов. Люди не могут продать свое жилье даже за 5-6 тысяч. Нет богатых и среди беженцев. В небольшом доме в прошлом знатного на всю страну чабана Аипа Дженаривича Танашева сегодня живут восемь беженцев из Шелковского района. За долгие годы ударного труда Танашев заработал не только ордена и медали, вымпел победителя Всесоюзного социалистического соревнования, который сегодня висит у него над постелью, сбитой из досок и устланной одеялами, но и серьезную болезнь бруцеллез"... "Раньше сидел верхом на лошади, теперь на костылях", - пытается шутить Аип Дженаривич. Он не жалуется на свою судьбу, на то, как тяжело содержать на 500 руб. пенсии по инвалидности не только семью сына, у которого трое детей, но и беженцев. "Мы купили муку, печем хлеб, как-нибудь переживем, главное, чтобы не было войны", - говорит он.
Солтанхан Эсенбаев, его жена Зумруд с годовалым сыном и матерью разместились в небольшой хатенке сестры. Им повезло, что они остались в живых. Правда, серьезно контужен племянник. А в ауле Сарасты, где живут Эсенбаевы, почти все дома разрушены. Позже он съездил туда, ему удалось перевезти доски и бревна сюда, в Кумли. Но что делать дальше, как построить себе жилище, когда нет за душой ни копейки? Эти бревна, наверное, будут за зиму сожжены, ведь газа в ауле до сих пор нет, хотя газопровод проходит всего в четырех километрах отсюда.
От аула Кумли до ногайского аула Терекли-Мектеб около 40 км. Еще вчера сюда по усыпанной гравием дороге можно было добраться на любом транспорте, но после того как по ней прошла не одна тысяча военной техники, - только на уазике и за 1,5 часа. "Скоро начнутся дожди. Дорогу так развезет, что и на гусеничном тракторе будет проблематично проехать, - говорит заместитель главы Ногайского района Зинаида Коштакова. - Я даже не представляю, что мы будем делать. Ведь там с беженцами сейчас живут более тысячи людей. А вдруг кто заболеет из них серьезно?.. У администрации сегодня забот хватает с лихвой. Волна беженцев добавила массу проблем и без того нищему району, в котором основная часть населения не имеет работы. Для нас это своего рода трагедия, но от беженцев мы отказываться не собираемся. Хотя наверняка завтра их число увеличится. Ведь в Шелковском районе Чечни проживало около 11 тысяч ногайцев. Но понимаете, как тяжело, когда гуманитарная помощь поступает по крохам. Люди к тому же раздеты и разуты, а на пороге зима".
Основная масса беженцев размещена в летнем пионерском лагере на окраине аула Терекли-Мектеб. Остальных беженцев разобрали по домам сердобольные местные жители. В каждой комнате пионерского лагеря - по нескольку семей. На железных кроватях с прогнутой сеткой спят по 2-3 человека. В беседе с корреспондентом люди наотрез отказываются называть свои имена и фотографироваться - боятся быть узнанными в Ичкерии: ведь бандиты ни с кем не церемонятся. И только дети с удовольствием называют имена и фотографируются.
"Наше село Воскресенское начали бомбить еще 10 сентября, - говорит одна из его жительниц. - Спасибо, что нас в Ногайском районе приняли. Мой муж остался там в ауле, стережет домашний скарб. Мы ведь не были богатыми. А если сейчас последнее пропадет, то не на что вообще будет дом купить". "Со мной сейчас 16-летняя дочь, - подхватывает другая женщина средних лет, - а в Грозном учится сын. Я уже вся извелась, что там с ним. И готова пойти туда пешком, но дочь не хочет оставаться одна...". Для нее, ногайки по национальности, Родина все-таки там, в Чечне. Слушая разговор взрослых, начинает плакать и звать свою маму трехлетний бутуз. Дело в том, что его мама еще шесть дней назад вместе со своим старшим 12-летним сыном пошла в аул Шелковского района, чтобы взять одежду, но до сих пор не вернулась. Что с ними? - гадает женщина. - Ведь здесь, кроме этого мальчонки, еще трое маленьких детей".
Я хожу из комнаты в комнату этого временного жилища беженцев и вижу одно и то же: уставших от горя людей, не по возрасту серьезных ребятишек, которые уже не мечтают о школе. У них нет не только учебников, но большинству просто не в чем выйти на улицу. Одежды, что свозят сюда местные жители, далеко не всем хватает. "И все равно, несмотря ни на что, мы осилим трудности, - говорит Коштакова, - ведь мир не без добрых людей. Россия поможет нам, маленькой горсточке ногайцев. Сейчас в спешном порядке в ожидании зимы ремонтируем дома на кошарах. Люди теснятся, чтобы еще подселить к себе беженцев. Дать им не только кров, но и хлеб".
По словам Зинаиды Коштаковой, она всегда на всех уровнях власти поднимала вопрос о том, что административная граница Ногайского района Дагестана с Чечней абсолютно не защищена, 125 км - как проходной двор. "Но если сейчас огородят ее колючей проволокой, - подчеркивает она, - я первая не дам этого сделать: ведь куда тогда деваться людям, чьи дома разрушены и от которых уже начинают отказываться некоторые сопредельные регионы? Мы на это никогда не пойдем, ведь, может, завтра нас постигнет такое же горе. А потому держаться надо вместе, коль на нашу жизнь выпала такая горькая судьба".
Когда я уезжала из Терекли-Мектеба, там решался вопрос о размещении военного полевого госпиталя. Значит, война затянется надолго...
Тяжелая техника, разбивая асфальт центральной улицы, продолжала подтягиваться к Чечне...
Дарья Гармоненко