Полевые маневры

Звенигородские археологи на раскопках. Фото Андрея Станюковича

Раскоп представляет собой небольшой квадрат глубиною в полметра. По краям - остатки землянки, языческого святилища, очага. Землю тщательно просеивают в поисках находок. Обломки костей и глиняные черепки попадаются значительно чаще украшений. Четырем местным археологам помогают ребята из Академии славянской культуры. Лето - сезон, и нужно успеть как можно больше. Работа с десяти до четырех, единственный выходной - воскресенье.

Рабочий день начинается с проверки, все ли цело. Как правило, местные школьники любят потоптаться на зачищенной плоскости, посшибать аккуратно обкопанные камни. Люди посерьезнее норовят стащить для костра деревянные разметочные колья, а однажды ночью злоумышленник вывез себе на огород отвал (выбранную из раскопа и просеянную землю). Еще одна напасть - коровы, которым все равно, где жевать траву. Впрочем, не все местные жители - варвары, есть и просто любопытные. Тогда Станюкович отключает свой металлоискатель и проводит просветительскую работу. Чем лучше он объясняет днем, тем меньше злоумышленников по ночам.

Непросвещенность населения стала причиной многих бедствий для специалистов. В глазах обывателя место археологических исследований - это Египет, Греция, в крайнем случае Крым. Но то, что в земле их дачного участка покоятся сокровища, никому не приходит в голову. На месте исторических памятников воздвигаются посторонние постройки без всякого контроля со стороны государства. В Раменском районе территорию селища Заозерье (X-XII века) отдали садоводческому товариществу. Несколько курганов близ Звенигорода срыли бульдозерами (коттедж строили), а на месте древнего Луцинского городища некий чиновник воздвиг баню. Только в Москве археологические памятники действительно охраняют. За пределами кольцевой автодороги может происходить все что угодно. Потому что только в столице, к сожалению, существуют не только исследовательские, но и защитные службы.

Археология в развитых странах (к которым Россию можно отнести по уровню научной школы) делится на академическую и охранную. Первая занимается фундаментальными проблемами науки. Экспедиция годами раскапывает интересную стоянку или могильник. Вторая - это организация авральных спасательных работ в районе "новостроек". Теоретически в каждом отделе по охране памятников культуры должен быть археолог, отслеживающий все планы строительства в данной местности. На практике у нас просто нет нужного количества специалистов (в России меньше археологов, чем, скажем, во Франции или Италии). Например, сейчас раскопки сопровождают сооружение железной дороги в Рязанской области и газопровода от Ямала до Европы. В этом случае заказчик обязан оплатить исследования. Однако как быть с менее заметным частным строительством? В настоящий момент все еще действует закон об охране и использовании памятников истории и культуры 1976 года, когда, понятно, ни о какой частной собственности и разговора не было. Уже несколько лет в Государственной Думе лежит новый закон об объектах культурного наследия народов РФ. Он был подан еще в Верховный Совет, и первый вариант сгорел в 1993-м в Белом доме. В его разработке принимали участие специалисты из МГУ, Института археологии, Министерства культуры, Института по сохранению природного культурного наследия. Главный камень преткновения: возможна или нет частная собственность на исторические достопримечательности? Археологи настаивают, что их памятники должны оставаться в федеральном ведении. Соответствующие постановления уже принимаются на региональном уровне - в Ставрополе, Твери, Краснодаре. А у Государственной Думы есть дела поважнее: выборы, перевыборы, импичмент...

Другая проблема - финансирование. Если раньше Институт археологии получал деньги на 40-45 экспедиций в год, то сейчас хватает максимум на 10. Исторический музей в этом году выделил средства только на те экспедиции, которые привозят вещи, то есть в пределах России (копая за рубежом, археологи обязаны оставлять находки в местных музеях). Однако, по мнению заместителя директора института Геннадия Афанасьева, недостаток финансирования вовсе не является катастрофой. "Раньше мы просто не успевали обработать найденный материал. Теперь же каждая экспедиция обсуждается на уровне президиума Академии наук. К тому же археологи учатся работать, как на Западе: сами ищут деньги, обращаются в фонды, доказывают, что их работа важна и интересна".

Однако до Запада нам далеко по крайней мере в одном - в плане технологий. "Анализ одного фрагмента античной керамики, - говорит научный сотрудник ГИМа Денис Журавлев, - стоит около 30 немецких марок. Представьте, сколько я могу сделать таких анализов. Разница даже в том, что мы свои находки заворачиваем в бумажку, а они каждую кладут в отдельный пластиковый пакетик. Сейчас на территории России довольно много совместных экспедиций, так что мы можем почувствовать разницу. С одной стороны, именно благодаря иностранным археологам в свое время были созданы научные школы в Греции и Турции. Но у нас-то и так есть прекрасная фундаментальная база!"

И все же иностранные экспедиции - это живые деньги для наших специалистов. "Когда у института совсем не было средств, мы давали объявление в американских университетах о найме рабочих, - говорит Геннадий Афанасьев. - Приезжали группы по 10-12 человек, привозили каждый по несколько тысяч долларов. Для них это романтика, приключения Индианы Джонса".

В последнее время уровень финансирования снизился настолько, что не только западные, но и наши ребята вынуждены иногда платить за участие в экспедиции - из расчета 2-3 доллара в день.

Впрочем, на примере той же Звенигородской экспедиции можно увидеть, как решаются все эти проблемы. Денег на нее тратится минимум: археологи (они же сотрудники местного музея) копают за свои мизерные оклады с помощью совков и лопаты. Единственная техника - металлоискатель - подарена Станюковичу фирмой-производителем. Самые необходимые анализы делают по знакомству друзья из разных институтов. В принципе это нормальные условия для обычной региональной экспедиции. В одном звенигородским археологам повезло больше, чем другим: их раскоп находится на водоохранной территории. Так что баню здесь никто не построит.