Михаил Аким
Приоритетом президента Трампа становится собственная автомобильная промышленность, и КНР в этом контексте рассматривается как конкурент. Фото Reuters
Объявление Дональдом Трампом чрезвычайного положения в энергетике США, направленного на активизацию добычи нефти и газа, а также отмену ограничений на бурение, введенных предыдущей администрацией, вызвало множество вопросов. Равно как и выход из Парижского соглашения и других программ, направленных на решение экологических и климатических проблем. Во время своего первого срока Трамп отменил многочисленные экологические нормы, включая те, которые были направлены на сокращение выбросов парниковых газов, загрязнение воздуха, защиту водных ресурсов. Вторая администрация Трампа может продолжить эту деятельность, отдавая приоритет экономическому росту и дерегулированию защиты окружающей среды. Это может ослабить глобальные усилия по борьбе с изменением климата, побудить другие страны последовать примеру США и сократить обязательства по декарбонизации.
Вопросы декарбонизации стали еще одной линией раскола внутри страны. Группа из 24 губернаторов штатов, «Климатический альянс США», ориентированная на сохранение приверженности задачам достижения нулевого уровня выбросов, объявила о публикации письма исполнительному секретарю ООН по изменению климата Саймону Стиллу. В письме говорится, что штаты «продолжат работу Америки по достижению целей Парижского соглашения и сокращению загрязнения климата», отмечая, что они: «...имеют широкие полномочия в соответствии с Конституцией США для защиты прогресса и продвижения необходимых нам климатических решений». Поскольку многие вопросы, связанные с климатом, например получение разрешений на реализацию проектов, происходят на уровне штатов, то федеральная власть имеет ограниченные возможности на это влиять. Многие штаты и города взяли на себя обязательства по амбициозным климатическим целям, таким как полный переход на возобновляемую энергию или достижение нулевых выбросов. Эти усилия могли бы компенсировать бездействие федерального правительства. Однако отсутствие сильной федеральной политики в области климата может привести к неоднородности политики по всей стране, когда некоторые регионы добьются значительного прогресса, а другие отстанут в реализации зеленой повестки.
Недавний выход крупнейших американских и канадских банков из альянса банков, сфокусированных на устойчивое развитие, Net Zero Banking Alliance (NZBA) стал заметным событием. NZBA была создана во время демократической администрации. Банки заявили, что их решение не означает отказа от декарбонизации, однако отражает растущее давление со стороны политиков-республиканцев, которые критикуют ESG-инициативы и угрожают юридическими последствиями за участие в климатических альянсах. Они подчеркнули, что их климатические стратегии достигли уровня, позволяющего им действовать независимо от NZBA. Однако исследования показывают, что банки, входящие в альянс, зачастую не демонстрируют значительных отличий в поддержке зеленых проектов по сравнению с теми, кто не участвует в NZBA. Более того, некоторые члены альянса даже активнее финансируют «загрязняющие» отрасли.
Рост производства и потребления энергии требует значительных инвестиций, однако сложные регуляторные процессы, экологические ограничения и меняющиеся политические приоритеты создают препятствия для крупных проектов. Выход банков из NZBA может быть связан с их стремлением минимизировать риски в условиях нестабильного политического климата. Руководители финансовых институтов, понимая изменчивость политической конъюнктуры, предпочитают действовать осторожно, особенно учитывая, что цикл реализации крупных проектов часто превышает сроки электоральных циклов.
Главная цель
На протяжении десятилетий энергетическая независимость оставалась ключевой целью для США. От Никсона до Трампа президенты подчеркивали важность надежного и доступного энергоснабжения. Трамп, как и Байден до него, делает акцент на снижении цен на бензин и увеличении производства энергии, что особенно важно для поддержки растущих отраслей, таких как центры обработки данных, майнинг криптовалют и развитие искусственного интеллекта.
Можно предположить, что акцент Трампа на энергетической независимости может косвенно принести пользу даже зеленой повестке, поощряя инвестиции в производство энергии, включая возобновляемые источники энергии (ВИЭ), которые и в США становятся все более конкурентоспособными по стоимости. Однако опасности превышают возможные выгоды.
Одной из причин активизации добычи углеводородов может быть приближение пика спроса на нефть. По прогнозам S&P Global и Международного энергетического агентства (МЭА), мировой спрос на нефть достигнет максимума к 2030 году, после чего начнет снижаться благодаря энергоэффективным технологиям, переходу на ВИЭ и электромобили. Трамп, вероятно, стремится максимально использовать текущий спрос, чтобы укрепить позиции США на энергетическом рынке.
В настоящее время США являются вторым по величине источником парниковых газов (ПГ) в мире, в середине нулевых уступив первенство Китаю, но в целом США произвели больше углекислого газа, чем любая другая страна на сегодняшний день. Это во многом объясняет позицию мирового сообщества и, в частности, глобального Юга относительно ответственности и обязанностей США по митигации негативных последствий.
Демократические администрации, особенно после подписания Парижского соглашения в 2015 году, делали акцент на энергетическом переходе и снижении выбросов CO₂, метана и других парниковых газов. Целью было сокращение зависимости от нефти, газа и угля, а также продвижение этих инициатив на глобальном уровне в сотрудничестве с другими странами. Чтобы ускорить движение в направлении декарбонизации, в 2022 году Байден подписал закон о сокращении инфляции (IRA), ставший крупнейшей климатической инвестицией в истории США. Благодаря закону миллиарды долларов федеральных расходов были направлены на низкоуглеродные технологии, такие как электромобили, улавливание углерода, ВИЭ. Прогнозировалось, что благодаря IRA выбросы CO₂ сократятся почти на 40% к 2030 году по сравнению с уровнем 2005 года; улучшение примерно на 31% по сравнению с базовым сценарием.
С приходом Трампа к власти в 2016 году, а затем его возвращением в 2025 году климатическая повестка перестала быть приоритетом в энергетической политике США.
|
|
Выход из Парижского соглашения по спасению климата планеты обусловлен для США чисто прагматическими соображениями конкурентной борьбы на мировом рынке. Фото Reuters |
США являются крупнейшим производителем транспортных выбросов в мире (1,74 млрд т CO₂ в 2023 году). Это больше, чем совокупные транспортные выбросы Китая, Индии и России. США также лидируют по этому показателю на душу населения в мире.
Хотя американские и европейские производители пока не могут выпускать электромобили дешевле автомобилей с двигателем внутреннего сгорания, китайские электромобили и гибриды успешно с ними конкурируют. Китай задает темп в снижении производственных затрат, что способствует развитию спроса на электромобили, соответствующие ценовым ожиданиям покупателей. Во многом это связано с тем, что только за последний год в Китае цена на литий-железо-фосфатные (LFP) аккумуляторные элементы упала на 51%, составив в среднем 53 долл. за 1 кВт-ч. Такое снижение обусловлено избыточными мощностями в производстве аккумуляторов и понижением стоимости сырья, в частности катодного материала, составляющей значительную часть расходов на аккумуляторы, что снизило общие производственные затраты.
В настоящее время Китай уже обладает производственными мощностями, способными обеспечить более половины мирового спроса на автомобили в мире. К 2030 году эта цифра может вырасти до 75% мирового производства, согласно данным Global Data. В этом году Китай собирается экспортировать 6 млн автомобилей более чем в 140 стран, обогнав Японию и заняв лидирующее положение в мировом экспорте.
На фоне подъема мирового китайского автомобильного гиганта американский автопром сокращается, а ряд американских моделей для американского рынка производится в КНР. Можно вспомнить, что во время предвыборной кампании Трамп обещал вернуть производства в США, в том числе автомобильные. Не совсем понятно, как это возможно при существующей порой десятикратной разнице в стоимости рабочей силы. Соответственно вторжение китайских автопроизводителей было бы крайне опасно для американской промышленности – поэтому Трамп вводит дополнительные торговые барьеры.
Общеизвестно, что железнодорожный транспорт значительно экологичнее автотранспорта. С начала ХХ века автомобильное лобби США смогло практически вытеснить как грузовой, так и пассажирский железнодорожный транспорт. В 2023 году выбросы от транспорта в пересчете на душу населения в США составили в среднем 5,05 т CO₂ (в Китае 0,75 т).
Легковые автомобили в США исторически были транспортными средствами с самым высоким уровнем выбросов, но повышение эффективности и более строгие стандарты выбросов сократили выбросы парниковых газов от этих транспортных средств более чем на 40% с 1990 года. В марте 2024 года в попытке решить проблему выбросов выхлопных газов и увеличить продажи электромобилей администрация Байдена объявила о новых, жестких стандартах выбросов для новых легковых автомобилей. Предполагалось, что они ограничат средние выбросы по всему автопарку на уровне 85 г CO₂ на милю к 2032 году, что примерно на 50% ниже стандартов выбросов, установленных для 2027 года.
Для сравнения, выбросы, которые в основном производятся дизельными грузовиками, увеличились почти на 80% за последние десятилетия. Это можно было бы связать с увеличением товарооборота, подъемом экономической активности в стране, но другие, в частности, европейские страны и Китай смогли снизить выбросы от грузоперевозок. В 2021 году Агентство по охране окружающей среды США объявило о программе «Чистые грузовики» по сокращению выбросов парниковых газов и загрязнения воздуха от тяжелых грузовиков. Неочевидно, что будет с этим сектором с приходом Трампа.
Два берега
То, что, видимо, объединяет и демократов, и республиканцев, – это конкуренция с Китаем и снижение зависимости от цепочек поставок, в которых доминирует Китай. Предыдущая администрация также анонсировала задачи стимулирования возрождения производства в США и увеличение доли продукции, произведенной в Америке.
В каких-то вопросах энергетическая политика старой и новой администрации совпадает: через 10 месяцев после вступления в Белый дом президент Байден распорядился высвободить средства из Стратегического нефтяного резерва и призвал нефтяные компании увеличить добычу, чтобы увеличить поставки на рынок для снижения цен на бензин; Трамп призывает нефтепроизводителей, в частности Саудовскую Аравию, к тому же – увеличению производства и снижению цен. Цена на бензин – громадный фактор, определяющий удовлетворенность электората как напрямую, так и через значительные мультипликаторы влияния цен на топливо на рост всех потребительских цен, общий рост инфляции.
В то время когда США активно инвестировали в разработку новых нефтегазовых месторождений, Китай инвестировал в зеленые технологии, что во многом определило возможность энергоперехода и трансформации энергетики в ряде регионов мира. Можно предположить, что разница в подходе к зеленой повестке между двумя крупнейшими игроками определяется рядом социально-экономических, ресурсных и социально-политических предпосылок. На данный момент Китай превратился в доминирующую силу в разработке и производстве критических зеленых технологий, включая электромобили, аккумуляторы и солнечные панели. Это растущее доминирование позволяет Китаю расширять экономическое, торговое и геополитическое влияние; по сути, решения, которые производит Китай, в какой-то степени конкурируют с нефтью и газом, производство и экспорт которых собираются развивать США.
Технологическая конкуренция трансформируется в геополитическую: глобально природный газ, за развитие которого ратует новая американская администрация, столкнется с растущей конкуренцией со стороны электроэнергетической системы, построенной на ВИЭ, лидером которой является Китай.
Мощность солнечной и ветрогенерации в мире быстро растет, увеличившись в 2023 году на 67% и побив рекорд предыдущего года в 276 ГВт примерно на 186 ГВт. На солнечную генерацию пришлось 75% (346 ГВт) прироста мощностей, при этом на долю Китая пришлось около четверти роста. Тогда же было введено в эксплуатацию более 115 ГВт новых ветрогенерирующих мощностей, из которых почти 66% пришлось на Китай, где общая установленная мощность в настоящее время равна Северной Америке и Европе, вместе взятым.
Невзирая на смены курса предыдущих администраций, использование ВИЭ получает значительное распространение в США. Ветер занимает 10,2% общего объема выработки электроэнергии против 3,9% у солнечной энергетики, но последняя растет более быстрыми темпами. В период с 2015 по 2023 год, в то время как установленная мощность ветроэнергетики удвоилась, в солнечной энергетике наблюдался восьмикратный рост. Масштаб распространения ВИЭ очень высок: более 72 тыс. ветряных турбин и более 225 млн солнечных панелей.
Серьезным ограничением для энергетического перехода являются добыча и переработка полезных ископаемых: меди, лития, кобальта и др. Китай добывает около 90% редкоземельных минералов и перерабатывает от 60 до 70% кобальтовой и литиевой руды, необходимых для «новой энергетики». Поскольку китайские государственные компании доминируют в добыче и переработке полезных ископаемых во всем мире, для США выбор в пользу развития нефтегазового сектора – это вопрос энергетической безопасности.
Стоимость рабочей силы в Китае определяет возможность высококонкурентного производства оборудования, необходимого для зеленого перехода, такого как солнечные панели, ветряки, электромобили.
Частично этот отход от обрабатывающей промышленности в США может быть связан с разницей в стоимости рабочей силы. В то время как почасовая заработная плата во Вьетнаме и в Мексике составляет около 3 долл., в Китае в зависимости от региона – от 3 до 7 долл., почасовая заработная плата в производственном секторе США в 2021 году составляла около 28–32 долл. Таким образом, стоимость рабочей силы в США может быть слишком высокой для компаний в таких высококонкурентных секторах, как оборудование для ВИЭ, соответственно они ищут более дешевую рабочую силу в других странах.
Очевидно, что в секторах «новой энергетики» США со стоимостью рабочей силы, во много раз превышающей китайскую, могут быть неконкурентоспособны. Однако возможным способом использования столь дорогостоящей рабочей силы является задействование в эксплуатации природной ренты – добычи нефти и газа. Например, среднегодовая зарплата в нефтегазодобыче США в 2022 году составляла 133 354 долл., что на 68 671 долл. больше, чем средняя зарплата по стране. Очевидно, что Трамп заинтересован в дальнейшем развитии столь успешной для США отрасли, притом что в настоящее время данный сектор составляет всего 8% ВВП США (в сравнении с 50% Саудовской Аравии и 19% России).
Зарплаты инженеров, ученых и исследователей в Китае значительно ниже, чем в США и ЕС. Компании пользуются этим и переносят исследовательские центры в КНР и Индию. Ценовые преимущества Китая в области НИОКР обусловлены более низкими затратами на рабочую силу, сильной государственной поддержкой и быстро растущим кадровым резервом. Не совсем понятно, как Трамп сможет ответить на эти вызовы.
Заключение
Реализация задач Парижского соглашения приводит к декарбонизации, в результате нефтегазовый рынок будет сокращаться, что противоречит американским национальным интересам в редакции Трампа. Вероятно, это важнейшая причина, по которой Трамп принял решение о выходе из соглашения.
Первые анонсированные решения второй администрации Трампа, такие как объявление ЧП в энергетике и выход банков из NZBA, отражают глубокие изменения в подходах к энергетической и климатической политике. Эти события подчеркивают, что в условиях глобальной неопределенности приоритеты могут быстро меняться, а решения, принимаемые сегодня, будут иметь долгосрочные последствия для энергетического будущего планеты.
США, как, впрочем, и Индия, Бразилия и члены ЕС, являются важным регионом внедрения ВИЭ и стремятся создавать или перестраивать внутренние цепочки поставок для поддержки локализации и создания собственных производств. Однако очевидно, что США (как и большинство других игроков на этом рынке) не способны противостоять Китаю, и, видимо, это также предопределило решение Трампа. Не можешь успешно состязаться – поменяй соревнование или правила игры.
Президентство Трампа, вероятно, создаст значительные проблемы для зеленой повестки, особенно с точки зрения федеральной политики и международного сотрудничества. Тем не менее ускоряющееся развитие ВИЭ, инициативы на уровне штатов и рыночные факторы могут смягчить некоторые из этих проблем. Конечный эффект будет зависеть от баланса между действиями (или бездействием) федерального правительства и местных властей, социальными и экономическими факторами.
Выход США из Парижского соглашения мог бы замедлить глобальный переход к ВИЭ, что выгодно России в качестве крупного экспортера ископаемого топлива. Это могло бы поддержать спрос на нефть и газ в среднесрочной перспективе. Однако поскольку США активизируют добычу и экспорт нефти и газа, очевидно, что это может усилить конкуренцию на рынке энергоресурсов.
Но возможно, правы те эксперты, которые не ожидают значительных изменений, в частности, из-за громадной инерции и забюрократизированной системы, в том числе в получении разрешения на добычу нефти и газа, на строительство энергетических объектов. Все это значительно добавляет неопределенности реализации проектов и окупаемости инвестиций. Как известно, четырехлетний электоральный цикл значительно короче продолжительности многих энергетических проектов. А там, глядишь, опять придут демократы, запретят бурение и возобновят инвестиции в ВИЭ.
Автор благодарит Ольгу Александровну Румянцеву за помощь в подготовке статьи.
