Герт Гревинг
Гаагское здание конгресса, где проходила первая деловая встреча РФ и ЕС. Фото Pxhere
После прочтения статьи профессора Станислава Жизнина и его коллег «Газовые картели экспортеров и импортеров: баланс или конфликт интересов», опубликованной в приложении «НГ-энергия» «Независимой газеты» 13 сентября 2022 года, хотелось бы представить несколько кратких соображений и комментариев.
На мой взгляд, авторы объективно раскрыли структуру диалога по энергетике между Востоком и Западом. Публикация четко и подробно описывает несколько организаций, где Восток и Запад могут сотрудничать для обсуждения острых энергетических вопросов. По-моему, можно было бы еще включить возможность создания платформы, может быть, по линии ООН–ЕАЭС, где без всяких предварительных условий могут встречаться Восток/Запад, в том числе с приглашением других стран, например Исламской Республики Иран (ИРИ).
Отправной точкой развития Энергетического диалога РФ–Европа для меня явились встреча и дискуссии с Виктором Христенко, тогдашним министром промышленности и энергетики РФ, в Гааге, в рамках круглого стола промышленников РФ–ЕС (Industrial Round Table-IRT) в бизнес-центре «Курхаус», в конце 90-х годов прошлого века. Именно там ЕС впервые встретился с ЕАЭС (сейчас чуть ли не запретное слово в Европе: Евразийский экономический союз, включая Россию) по энергетическому сотрудничеству.
Там мы обсуждали в дружественной для бизнеса обстановке проблемы, поставленные на карту для промышленных комплексов, с целью загрузки рынков в обоих регионах; четкая беспроигрышная ситуация. Основная политическая повестка была сосредоточена на так называемых четырех общих пространствах ЕС, в том числе энергетическом. Четыре пространства, в том числе для культурного сотрудничества, юридические вопросы между двумя блоками, или как мы собираемся решать вопросы энергетики и сотрудничать, исходя из взаимоприемлемых для Брюсселя и Москвы подходов. Затем стал развиваться Энергетический диалог, в котором я долго участвовал в качестве отраслевого эксперта.
Учитывая тот факт, что в то время это было ясно – Европе нужно все больше и больше энергии, и большая часть этой энергии будет импортироваться. По словам члена Еврокомиссии по энергетике с 2004 по 2014 год госпожи Нелли Смит Крез, Европа «высыхает». Помимо этого в регионе имеется огромный спрос на энергию, там проживает более 450 млн конечных потребителей, не говоря о промышленности.
Заключительный вывод, не говоря уже об указанной встрече на круглом столе промышленников России и Европы (IRT), а исходя из дальнейшего развития событий. На мой взгляд, России не очень нужны четыре общих пространства, достаточно одного: энергетического пространства для облегчения энергетического бизнеса в обоих блоках (ЕС и ЕАЭС). Ключевой вопрос России: нужны ли ЕС долгосрочные поставки энергии? Нет ответа, так что вывод – НЕТ, но это слишком просто. И сегодня мы здесь после долгих дебатов в МЭА, или Международном энергетическом форуме (МЭФ), или в Газовом центре ООН, и внутри Международного газового союза (МГС) вынуждены констатировать, что политическая воля ЕС не сосредоточена на долгосрочных отношениях с Россией и ЕАЭС.
Хочу напомнить позицию Рональда Рейгана во время его президентства; если Европа принимала поддержку плана Маршалла для восстановления Европы после Второй мировой войны, вам следует покупать в магазине США. По простым «дешевым» экономическим причинам Европа покупала энергоносители на Востоке, для Рональда это был не тот магазин. И это политическая установка ЕС – покупать энергию в другом магазине и избегать энергетических отношений с Россией. Эта позиция уже давно присутствует в офисах в Брюсселе. Ничего нового, учитывая конфликт между членами ЕС внутри Евросоюза, а также вокруг Украины, мы видим, что причина избегать любых контактов с Россией усиливается.
Европа слишком много внимания уделяет проблемам снижения зависимости от импорта энергии извне, полагая что единственный оставшийся источник энергии ЕС – это ВИЭ (ветер, солнце, тепло земли и т.д.), но все ВИЭ вместе не покроют потребности ЕС в энергии: цифры по первичной энергии не лгут. В качестве перспективных ВИЭ, которые можно соединить с существующими энергетическими системами, намереваются использовать водород. Возможно, это верное и перспективное решение, но дорогое и непростое для реализации в короткие сроки, даже если мы собираемся использовать синий, зеленый или серый водород. Может быть, для европейского политика это уже реальность, а я думаю, что это более или менее фантазии.
Станислав Жизнин и его коллеги перечислили достаточно много площадок для диалога, и здесь следует уделить время дискуссиям, повторяя нашу позицию, в связи с тем, что без дебатов решения не будет. Генри Киссинджер всегда заявлял о необходимости диалога. Помимо этого я хотел бы повторить слова бывшего руководителя компании Shell Йеруна ван де Вира, сейчас занимающегося вопросами энергетического сотрудничества в рамках Международного энергетического форума (МЭФ): «Энергетический переход будет успешным, если он принесет конечным потребителям более высокое качество жизни и более низкие цены; мы все еще далеки от этого момента».
Следующие зимы будут для Европы суровыми, и это более или менее авантюра, связанная с мольбами о мягком зимнем периоде.
Реальность для Европы такова: все говорят о переходном периоде, но реальная цель неясна, и, кроме того, энергетические потребности ЕС растут, когда нам необходимо импортировать все больше и больше объемов энергии: ядерной, нефтяной, газовой, а также водородной, с учетом обеспечения благополучного развития ЕС в будущем. Необходимо сотрудничество между ЕС и ЕАЭС, и здесь только диалог принесет взаимовыгодные решения, а не противостояние.
Нужны двое, чтобы «танцевать танго». Кажется, удержать это просто, но если ЕС замкнется в своем собственном отношении к энергетическим системам и переходу, связанному с изменением климата, это будет довольно сложно. В основном российские нефтегазовые потоки полностью связаны с мировыми рынками и в любом случае будут поступать на энергетический рынок Европы. Это также касается ядерного топлива или каменного угля. Санкции, возможно, работают, но я предполагаю, что нынешние посредники, торговцы и поставщики энергии являются крупными бенефициарами. Много неопределенностей, в том числе связанных и с российским фактором.
В связи с неопределенностью роли России (а она, как известно, не ограничивается поставками природного газа) вряд ли можно было недавно представить новую попытку сдвинуть с мертвой точки идею создания ГАЗПЕК (по примеру ОПЕК), кроме как в ее нынешнем виде, возможно, с некоторыми изменениями. Борьба в Европе – это огромные возможности для других производителей. Катар и США, которые хотят извлечь из этого выгоду, а также крупные клиенты, такие как Китай и Япония, которые, похоже, вполне готовы перетаскивать грузы на европейские склады за дополнительные евро. Очень любопытно, как это будет выглядеть следующей зимой, с учетом погоды, конечно, которая превращается в важного игрока. Также очень любопытно, станет ли плата за метан, которую недавно одобрил Джозеф Байден, подписав законопроект о снижении инфляции (Inflation Reduction Act – IRA), проблемой для роста добычи газа в США. Против такой платы сейчас выступают некоторые производители сланцевого газа в США. Это, может быть, станет уникальным аргументом в пользу поставщиков СПГ в Европе, где, они надеются, будет досрочно урегулирована схема борьбы с утечками метана в следующем году. В этой связи хотелось бы видеть более качественные, объективные и прозрачные данные о выбросах метана в США и ЕС.
Понятно, что нынешние геополитические сдвиги в мировой энергетике вызывают сильные эмоции и приводят к политическим мерам, основанным на «экстремистских» позициях. Но в конце концов глобальный энергетический рынок разберется с потребностями, спросом и общим положением. Необходим диалог, и поиск новой сбалансированной системы, на мой взгляд, находится в стадии разработки. Европа меньше по размеру и менее позиционирована на мировом рынке, где больше, чем раньше, лидируют США, Китай и Россия. Это будет не общее энергетическое пространство ЕС, а глобальная энергетическая система, во главе которой стоят ценообразование и рыночные механизмы. Это самый простой и ключевой ответ.
Гаага
