Развитие мировой энергетики в 2017–2018 годах

Сделка ОПЕК+ смягчила неблагоприятные последствия роста предложения. Фото Pixabay

В последние неполных два года мировая экономика продемонстрировала ускорение темпов прироста потребления первичной энергии с вариациями этого показателя в разрезе географических регионов, объединений государств, отдельных экономик, секторов хозяйства, видов энергоносителей. Коррекция параметров глобального и региональных энергетических рынков обусловлена политическими, социально-экономическими и научно-техническими факторами: 

 – обострением конкурентной борьбы за рынки сбыта со стороны поставщиков с использованием торгово-политических, информационных, военных, дипломатических и других методов; 

– разноплановой рефлексией неттоимпортеров;

– внедрением новых технологий, позволяющих, с одной стороны, частично компенсировать рост производственных и транспортно-логистических издержек, с другой стороны, оптимизировать распределение энергоносителей по каналам международной торговли, их локальное потребление путем развития сфер эффективности и ВИЭ, атомной энергетики, более широкого использования местных видов топлив.

В 2017 году по сравнению с 2016-м глобальное потребление энергоресурсов расширилось на 2,2%, что на 1 п.п. выше аналогичного показателя предыдущего периода и на 0,5 п.п. больше среднего значения за последнее десятилетие. Обращает на себя внимание сохраняющаяся тенденция снижения/стабилизации расхода энергии в развитых странах мира. В государствах – членах ОЭСР темпы прироста рассматриваемого показателя составили 1,3% (в 2009 и 2014 годах зафиксировано даже его сокращение на 5% и 0,9% соответственно). Вне ОЭСР ситуация оставалась неоднородной. В конце второго десятилетия участники СНГ вышли в зону положительных значений, а устойчивый спрос в Азиатско-Тихоокеанском регионе по-прежнему оставался ключевым фактором развития мировой энергетики и торговли топливно-энергетическими товарами.

Структура глобального потребления первичной энергии продолжала эволюционировать от нефти и угля к более экологически чистым видам энергоносителей – газу, атомной энергии и ВИЭ.

К сожалению, мир вступил в полосу беспардонного вмешательства реакционных кругов США в экономическую деятельность и политику других стран, и прежде всего – России. Пренебрегаются договоры и дипломатические иммунитеты, разжигается информационная агрессия и под надуманными предлогами вводятся пресловутые санкции. Поистине, «правилом становится игра без правил». Сфера энергоресурсов все более политизируется, обретая черты «энергетического оружия».

Когда на открытии футбольного чемпионата мира в «Лужниках» Владимир Путин сидел рядом с принцем Саудовской Аравии, суть встречи двух команд имела лишь индикативный характер. Главное – рядом сидели руководители двух держав, постоянно добывающих более 26% мировой нефти (первенствуя попеременно, то есть в основном с «ничейным счетом»). И достигнутое при активном участии Саудовской Аравии и России в конце 2016 года соглашение ОПЕК+ об ограничении нефтедобычи постепенно стало давать свои плоды: цена нефти Brent, составившая в 2016 году всего 44 долл./барр., в 2017-м поднялась до 54 долл./барр., в начале 2018-го превысила 70 долл./барр., а в первую неделю сентября дневные котировки поднялись до 76–79 долл./барр. Это побудило участников ОПЕК+ допустить в июне 2018 года смягчение ограничений наполовину. А динамика цены на нефть в основном благоприятно отражалась на ценах других энергоресурсов.

В то же время США взяли курс на расширение добычи углеводородов из сланцевых структур с целью сокращения импортной зависимости по нефти и роста экспорта газа в форме СПГ (в период после 2020 года намечено вывозить до 96 млрд куб. м/ 71 млн т в год). В течение 2017 года страна увеличила поставки СПГ в два раза – до уровня около 20 млн т (Россия – 24,4 млн куб. м), при этом спектр покупателей – Испания, Португалия, Турция – был расширен до Литвы и Польши, что носило явный политический подтекст (к тому же сланцевый СПГ навязывался покупателям по цене выше аналогичного показателя для российского трубопроводного газа). Данные о ценовых показателях – отдельных рыночных индикаторах представлены в таблице 1.

В структуре доходной части мирового энергобаланса значение доминирующего энергоносителя современного технологического уклада – нефти постепенно снижается. В 2007–2017 годах ее удельный вес уменьшился на 2,4 п.п. – с 35,3 до 32,9%. В 2017 году по сравнению с 2016-м производство выросло на 0,2%, что в пять раз ниже усредненного показателя за последнее десятилетие (1,1% в год). В мировой экономике крупнейшими продуцентами были следующие государства (доля мирового производства, %): США – 13, Саудовская Аравия – 12,8, Россия – 12,6, Канада – 5,4, Иран – 5,3, Ирак – 5, Китай – 4,4. Приведем еще некоторые рамочные показатели глобального рынка нефти: около 34% добычи приходилось на страны Ближнего и Среднего Востока; примерно 44% жидкого топлива потреблялось на местах, в странах-продуцентах, а 56% поступало в каналы международной торговли, в основном в необработанном виде, а доля нефтепродуктов в торгуемых объемах превысила 34% (в 2012 году – менее 30%).

В мире производство газа, наиболее чистого и ликвидного вида углеводородного топлива, возросло на рекордные за последние 10 лет 4% (средний показатель – 2,6% в год) – в основном за счет усилий России и Ирана. Ведущими производителями данного энергоносителя являлись США – 20% суммарной добычи, Россия – 17,3%, Иран – 6,1%, Канада и Катар – по 4,8%. 

Россия ускоренными темпами осуществляла проекты по развитию газотранспортной инфраструктуры в северном, южном и восточном направлениях. Продолжалось создание трубопровода в Китай («Сила Сибири»), в свете интересов многих европейских стран преодолевались трудности в строительстве трубопровода «Северный поток – 2» (между тем авария в австрийском распределительном центре в Баумгартене в конце 2017 года обнажила насущность обеспечения Европы российским газом). К середине текущего года был завершен морской участок «Турецкого потока» (1161 км) и намечено на 3-й квартал проведение его второй нитки. 

В 2016–2017 годах потребление газа возросло на 3%, что больше, чем аналогичные показатели в предыдущее пятилетие. В значительной мере этому содействовало резкое расширение импорта газа – на 6%. За истекший год потребление газа возросло в Турции – на 16,6%, КНР – на 15%, Египте – на 13,7%. Китай, утвердивший масштабную программу перевода систем отопления 28 городов северных регионов страны (4 млн жителей) с угля на газ, начал более активно закупать СПГ. В итоге по импорту данного вида энергоносителя КНР опередила Республику Корея и вышла на второе место в мире после Японии. 

Около 36% производимого газа поступило в каналы международной торговли. Из них 65% поставок осуществлялись по трубопроводам (доля России в этих поставках – 29%, Норвегии – 19%, Канады – 11%) и более 1/3 – в виде СПГ, при этом лидерами являлись Катар (26% суммарных поставок СПГ), Австралия (19%), Индонезия (9%). Отметим, что за последнее пятилетие в число стран – импортеров СПГ вошли шесть новых участников: Египет, Иордания, Колумбия, Пакистан, Польша и Ямайка.

Уголь, один из ведущих базовых энергоносителей, выполняет также функцию компенсатора рыночных процессов (исходя из конъюнктуры периодически замещает газ и нефть). В 2017 году после трехлетнего сокращения добычи его выпуск увеличился почти на 3%, при этом спрос вырос всего на 1%. Крупнейшими мировыми производителями твердого топлива оставались Китай (46%), США (около 10%), Австралия, Индия и Индонезия (7–8%); ведущими потребителями – КНР (около половины мирового потребления), Индия (12%) и США (9%). 

Атомная энергетика после фукусимской катастрофы в Японии (в 2011 году) временно снизила свою значимость в мировом энергобалансе. Германия, взявшая курс на сокращение АЭС (политика Energiewende), к началу 2018 года уменьшила генерацию вдвое, Япония в 2014 году закрыла все АЭС (лишь в последние годы было восстановлено несколько реакторов). В остальных 30 странах-продуцентах генерация атомной электроэнергии оставалась стабильной или имела тенденцию к росту. Крупнейшими из них являлись США (32% суммарной генерации) и Франция (15%), ориентировавшая всю свою экономику на ядерную энергетику (около 38% национального энергопотребления первичной энергии). В последние несколько лет высокими темпами развивалась отрасль в Китае. За минувшее десятилетие страна в 4 раза увеличила выработку атомной электроэнергии и в 2017 году утвердила свои позиции, войдя в тройку мировых лидеров (9,4% глобального производства). К традиционным продуцентам также относятся Россия (7,7%), Республика Корея (5,6%), Канада (3,7%), Украина (3,2%).

В секторе крупных ГЭС, как и в атомной электроэнергетике, высоких результатов достигла КНР, где в 2007–2017 годах генерация гидроэлектроэнергии выросла в 2,4 раза (мировая – на 32%), и доля страны в соответствующем сегменте мирового энергопотребления достигла 28,5% (!). Наряду с КНР крупнейшими продуцентами и потребителями электроэнергии, выработанной на базе крупных ГЭС, являются (%): Канада – 9,8, Бразилия – 9,1, США – 7,3, Россия – 4,5, Норвегия – 3,5, Индия – 3,3 и Япония – 2.

Во второй половине текущего десятилетия возобновляемые источники энергии (ВИЭ) сохранили высокие темпы развития. В связи с внедрением новых идей и применением современных технических решений (усиление активности творческой мысли, измеренной числом выданных патентов и находящихся на финальном этапе коммерциализации), а также сохранением поддержки со стороны государства наблюдается снижение стоимости строительства и эксплуатации ВИЭ-объектов. За последние годы электроэнергия, выработанная с использованием солнечных батарей, согласно данным ВР, подешевела в ЕС на 73%, а энергия ветроэнергетических установок морского базирования – на 23%. 

В 2017 году расход ВИЭ-электроэнергии увеличился на 17% по сравнению с аналогичным показателем в 2016 году. В структуре глобального потребления энергии удельный вес данного сегмента вырос на 0,5 п.п. – с 3,2 до 3,7%, в основном ввиду расширения мощностей морских ветроэнергетических установок. Среди регионов лидировал АТР, на долю которого приходилось 36% суммарного спроса на ВИЭ-энергию, за ним следовали страны объединенной Европы (33%) и Северной Америки (23%). Развитые страны – потребили ВИЭ-электроэнергии на 70% больше, чем государства, не входящие в ОЭСР. 

В 2017 году на шельфе 11 государств Западной Европы и Скандинавского полуострова функционировали 4149 ветротурбин, объединенных в 94 ветрофермы суммарной мощностью 15,8 ГВт. В отдельных экономиках ЕС указанный год стал своеобразным рубежом, преодолев который морская ветроэнергетика обеспечила более низкую цену на электроэнергию по сравнению с соответствующими параметрами тепловых электростанций. По данным Глобального совета по ветроэнергетике, в 2017 году в 29 государствах суммарная установленная мощность ВИЭ-станций достигла 540 ГВт, из них 150 ГВт находились в Китае. 

В последние несколько лет акценты в развитии ВИЭ-сектора сместились в сторону солнечной энергетики. В 2017 году инвестиции в проекты по расширению мощностей солнечных батарей оценивались в 160 млрд долл. В итоге за год их суммарная мощность была увеличена на 98 ГВт (для ветроэнергетических установок данный показатель оценивается в 56 ГВт).

В страновом разрезе по инвестиционной активности лидерство по-прежнему принадлежало КНР, которая в течение 2017 года направила на развитие сферы ВИЭ около 136,6 млрд долл. (для США этот показатель составил 56,9 млрд долл., то есть в 2,4 раза меньше). В России возобновляемая энергетика развивается низкими темпами по «догоняющему» сценарию. В начале 2018 года в Ульяновской области был введен в эксплуатацию первый ветропарк мощностью 35 МВт (при содействии финской компании).

Особенностью современного мирового хозяйства является опережающий рост потребления электроэнергии, что облегчает регулирование энергозатрат, а с совершенствованием технологии и бурного развития всех видов электроники и цифровизации экономики – масштабно повышает энергоэффективность трудозатрат. В 2017 году в виде электричества было израсходовано 43% первичной энергии против 39% в 2007 году. Генерация электроэнергии осуществляется путем использования углеводородного топлива: угля (основа генерации, доля в суммарной выработке электроэнергии – 38%) и газа (23%), а также крупных ГЭС (16%), АЭС (более 10%) и ВИЭ (8%). Аналогичный показатель для нефти и нефтепродуктов составляет всего 3,5%. За последнее десятилетие развитые страны сократили/ незначительно нарастили генерацию электроэнергии, тогда как крупные развивающиеся страны почти удвоили этот показатель (Китай, Индия) или увеличили его на треть (Бразилия, Республика Корея). 

Вследствие разбросанности по планете центров добычи углеводородов и их несовпадения с зонами потребления около 40% добываемых топливных ресурсов перераспределяется через каналы международной торговли, зачастую являясь предметом сложных экономических и политических межгосударственных отношений. Первые 10 крупнейших производителей и экспортеров энергоресурсов (суммируемых в едином нефтяном эквиваленте) располагали в 2017 году экспортным потенциалом более 2,5 млрд т. н.э. Вслед за лидерами – Россией (примерно 700 млн т н.э.) и Саудовской Аравией (400 млн т н.э.) – выдвинулись, в основном благодаря углю и СПГ, Австралия (280 млн т н.э.) и Индонезия (208 млн т н.э.), а также за счет нефти Канада (192 млн т н.э.). Нефтедобывающие страны Ближнего Востока в основном оставались на своих позициях (таблица 2).

Десятка ведущих импортеров энергоресурсов (2,6 млн т н.э.), возглавляемая Китаем (640 млн т н.э.), и соседняя Индия (333 млн т н.э.) за десятилетие почти удвоили свои закупки. Столь значительные сдвиги произошли в энергетической политике США не за счет повышения спроса, а вследствие технологически облегченной массированной добычи трудноизвлекаемой нефти и сланцевого газа. За десятилетие нехватка ресурсов была сокращена в 2,4 раза – с 737 млн до 307 млн т н.э. (на 430 млн т н.э.), а зависимость от импорта снижена с 32 до 14% (!). Это внесло определенную сумятицу в международные товаропотоки, и лишь соглашение ОПЕК+, сплотившее ведущих экспортеров, помогло смягчить неблагоприятные последствия для рынка. Следует отметить, что ряд развитых стран, опираясь на процесс повышения энергоэффективности, снизил объем потребления энергии: Франция – на 13%, Япония – на 6%, а другие поддерживали его на стабильном уровне (Германия, Республика Корея и прочие). 

Несмотря на оголтелую рыночную политику США, достигнутое соглашение ОРЕК+ оказало благоприятное воздействие на рынок энергоресурсов, в том числе и на российскую экспортную деятельность. Согласно сообщению министра энергетики РФ Александра Новака, в 2017 году доля ТЭК в ВВП России составила 22,6%, нефтегазовые доходы в федеральном бюджете увеличились до 39,6%, а доля ТЭК в экспорте страны – до 58,9%. Хотя добыча нефти в 2017 году была сокращена на 0,1% и составила 546,8 млн т, Россия сохранила за собой место среди лидеров в мире по нефтедобыче (12,4%). Соглашение с ОПЕК+ дало существенный экономический эффект: благодаря его соблюдению в 2017 году бюджет страны получил дополнительно 1,2 трлн руб. В рамках соглашения было экспортировано 257 млн т нефти. В течение года было введено в строй 55 новых нефтяных месторождений.

 Добыча природного (и попутного нефтяного) газа в России в 2017 году выросла на 8% и составила 691 млрд куб. м (второе место в мире). Проходка эксплуатационного бурения составила 27,6 тыс. км (на 11% больше, чем в 2016 году) – в основном за счет горизонтальной проходки. Так что отрасль успешно развивалась. 

Характеризуя позитивы 2017–2018 годов, следует подчеркнуть, что впервые за многие годы благодаря совместным усилиям ОПЕК и России были достигнуты и реализованы согласования об ограничении добычи нефти 23 странами-экспортерами, что повлекло сокращение ее складских запасов и повышение цены за полтора года почти на 70%. 

Реакционные круги США проводили эгоистичную, агрессивную политику, оказывая негативное воздействие на мировой рынок энергоресурсов, противопоставив себя мировому сообществу экспортеров, взяв курс на форсирование внутреннего производства сланцевой нефти и газа, экспорт СПГ. Вместе с тем они препятствовали (хотя и тщетно) строительству газопровода «Северный поток – 2», столь необходимого и выгодного Германии и ряду западноевропейских стран. 

Представляется, что полезно расширять сотрудничество с сообществом экспортеров, развивать выпуск и сбыт СПГ, содействовать энергологистике – доставке ресурсов через арктические маршруты и транссибирские пути. Необходимо также шире развертывать объекты ВИЭ, прежде всего использование ветровой и солнечной энергии.