Надежда на замедление глобального потепления

Соединенное Королевство лидирует по общей мощности морских ветряков. Фото Reuters

Меньше месяца назад, 17 ноября 2017 года, в немецком Бонне завершилась XXIII Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP-23). Проблему ограничения выбросов участники обсудили, однако с конкретными юридически обязывающими решениями спешить не стали. Оставили это на следующее мероприятие, которое пройдет в польском городе Катовице в декабре следующего года. Выбор места не случаен, ведь воздух там один из самых загрязненных в Евросоюзе. Ну а пока страны-участницы ограничились заявлениями о намерениях. Оценку тем немногим результатам конференции, которые все-таки были, в интервью редактору «НГ-энергии» Кириллу АСТАХОВУ дал специальный представитель министра иностранных дел Великобритании по вопросам изменения климата Ник БРИДЖ. 

– Как вы оцениваете итоги климатической конференции в Бонне и отсрочку в принятии окончательных решений до следующей встречи  в польском Катовице?

 – На мой взгляд, самое главное в конференции в Бонне в этом году то, что все мы закрепили продолжение работы в рамках Парижского соглашения. Мы смогли оценить масштаб климатического кризиса и необходимость совместного ответа на этот вызов. На этой встрече мы обсудили рабочие моменты и проанализировали процессы, через которые мы сейчас проходим. На данный момент крайне важно следить за тем, чтобы все шло по графику. А уже в 2018 году надо будет приступить к следующей фазе: согласовать некий свод правил, который определит, насколько активно мы будем внедрять Парижское соглашение.

– Каковы перспективы реализации Парижского соглашения с учетом постепенного выхода США из договора (в соответствии с документом, для полного выхода им понадобится еще три года) и того, что некоторые страны не торопятся ратифицировать документ? Нужно ли тем, кто привержен соглашению, в связи с этим принять на себя дополнительные ограничения?

 – Интересно, что после объявления президента Дональда Трампа о выходе из соглашения остальные участники, наоборот, настроились во что бы то ни стало выполнить те программы, которые они заявили в Париже. Я считаю, что Парижское соглашение играет чрезвычайно важную роль в качестве политического сигнала, что мы стремимся к безуглеродной экономике. Однако это только начало процесса. Нам на самом деле уже пора действовать. Как вы знаете, учитывая текущие обязательства, которые взяли на себя страны, мы даже близко не подходим к целевому ограничению роста глобальной температуры в 2 градуса по Цельсию. А значит, необходимо держаться вместе и общими усилиями определить, как мы можем повысить амбициозность наших намерений и ускорить наши действия. Хорошая новость, я думаю, состоит в том, что у нас уже есть политическое согласие, да и экономика нашей программы действий изменилась кардинально. Сегодня предпринимать более решительные шаги на пути сохранения климата в экономических интересах всех и каждого. Что хорошо для климата, хорошо для экономики. 

– Могут ли технологии по улавливанию и изъятию двуокиси углерода из атмосферы компенсировать нежелание ряда стран ограничить выбросы? 

– В первую очередь необходимо начать активный процесс по декарбонизации нашей энергетической системы. В Великобритании мы существенно снизили зависимость от угля. В этом году у нас даже был день, когда в энергобалансе этот ресурс вообще отсутствовал. Это исторический момент, особенно с учетом того, что именно с нас началась индустриальная революция, заработали первые угольные генераторы. А теперь мы лидеры в производстве энергии за счет морских ветряных электростанций. Работа по декарбонизации мирового энергетического сектора предстоит огромная. Уже можно заметить развитие декарбонизации транспорта за счет перевода машин и поездов на электрическую тягу. Многие страны ставят перед собой весьма амбициозные задачи, и Великобритания тоже хочет быть среди первых в этом вопросе. Ведется интересная работа в области зеленого финансирования. Институциональные инвестиции, например, пенсионные накопления, перенаправляются на разработку и внедрение экологически чистых технологий. Мы многое можем и знаем как. Нужно просто собраться и сделать это. Таким образом эмиссия парниковых газов будет сокращаться. Вы правы, можно пойти еще дальше. Один из вариантов – захват двуокиси углерода из атмосферы. Улавливание и хранение этого соединения – важная часть процесса перехода к новой экономической модели, где нет места углеводородному сырью. В долгосрочной перспективе мы видим создание более чистой, более зеленой, более приспособленной для жизни среды. 

– Есть ли в Великобритании проекты по захвату двуокиси углерода?

 – Мы направили серьезные средства в технологии улавливания и хранения углерода. Хотим, чтобы они достигли коммерческих масштабов. И это должно происходить по всему миру. По крайней мере мы в этом направлении активно работаем. Одной из наиболее интересных и перспективных задач Великобритания также считает совершенствование батарей малых электросетей и электромобилей для хранения энергии, которую дают возобновляемые источники. Чем проще такую энергию будет хранить, тем выше будет ее доля в общем энергобалансе. Я думаю, что в этом вопросе Великобритания и Россия могли бы поработать вместе, объединить наш научный потенциал для поиска низкоуглеродных решений. Здесь у нас общие интересы.

– Считаете ли вы, что мы проигрываем в борьбе с глобальным потеплением?

– Как я уже говорил, того уровня обязательств, что взяли на себя страны по Парижскому соглашению, недостаточно. Я думаю, это наша общая ответственность. Мы все должны делать больше. Конечно, в некоторых странах объем выбросов парниковых газов выше, чем в других, но текущие тренды воодушевляют. Например, резкое наращивание инвестиций в ветросолнечную генерацию в Индии. Премьер-министр Нарендра Моди пообещал увеличить производство энергии из возобновляемых источников до 175 ГВт в ближайшие пять лет. В Китае и США проекты угольной генерации уже не получают такого активного финансирования, как раньше. А вот инвестиции в ВИЭ растут. Бразилии и России необходимо вести работу по поддержанию уровня поглощающей способности лесов. Каждая страна может сыграть свою роль в общем деле по сохранению климата, но всем нужно прилагать еще большие усилия. 

– Надежда есть?

– Есть. Я бы сказал, мы достигли некоторых переломных экономических моментов. Возобновляемая энергетика сейчас крайне конкурентоспособна. Мы видим, что нашей цели можно достичь. Еще пару лет назад увидеть это было сложнее. В то же время климатические исследования дают нам тревожные сигналы. В этом вопросе беспечность недопустима, но оптимизм приветствуется. 

– В чем заключается позиция Великобритании по вопросу сохранения климата? Насколько я знаю, вы первыми в мире еще в 2008 году прописали сокращение выбросов в законодательстве. Какие шаги уже предпринимает ваша страна на практике, чтобы внести свой вклад в борьбу за удержание средней глобальной температуры?

– Создавая первое климатическое законодательство, мы старались взять на себя определенную ответственность и показать пример остальным. Ключевым моментом было сделать эти нормы долгосрочными, чтобы ежедневная политика никак на них не влияла. Мы смогли установить долгосрочную цель. Для бизнеса это необходимое условие, чтобы грамотно рассчитать финансирование и планировать на годы вперед. У нас появился первый в мире Банк зеленых инвестиций. Как я уже упоминал, Великобритания – лидер морской ветроэнергетики. Мы рассчитываем выйти на первые позиции по электромобилям, а Лондон сделать мировым центром зеленого финансирования. Именно в этом мы видим нашу энергетическую и климатическую безопасность, а также экономическое процветание и возможности для создания новых рабочих мест.

– Можно ли уже говорить о каких-то конкретных результатах, которые принесла климатическая политика Великобритании? 

– Мы видим, что большое количество стран следует по нашему пути. Берет пример с нашего климатического регулирования. Мы всегда готовы делиться опытом, рассказывать как об успехах нашей политики, так и о неудачах. Более того, мы каждый год тратим 0,7% национальных доходов на поддержку других стран. В первую очередь эти деньги идут на борьбу с бедностью и повышение устойчивости к изменению климата.