Олег Никифоров
Президент Белоруссии на знаменитой февральской семичасовой пресс-конференции не стеснялся в высказываниях недовольства партнером по Союзному государству. Фото Reuters
Западные СМИ редко касаются темы отношений Союзного государства России и Белоруссии. Для них совершенно очевидно, что президент соседней, как в Москве любят повторять, «братской республики» удерживается в своем кресле только благодаря массированной экономической помощи старшего соседа. Однако как бывший политрук он в совершенстве овладел приемами политической пропаганды, так что в Москве некоторые неискушенные в нюансах экономической жизни горожане, да и иные политики склонны говорить о белорусском экономическом чуде и даже ставить его в пример… Кремлю.
Немецкое государственное агентство Deutsche Welle (DW) посвятило последним охлаждениям в отношениях двух государств целую статью, чего давно уже не наблюдалось. Причиной явилось введение 7 февраля пограничной зоны вдоль границы с Белоруссией. Как известно, такое распоряжение содержится в приказе главы ФСБ Александра Бортникова от 29 декабря. В соответствии с этим документом, опубликованным на официальном портале правовой информации, погранзона появится в трех граничащих с Белоруссией российских регионах – Брянской, Смоленской и Псковской областях. В пятницу же, 3 февраля, отмечает агентство, президент Белоруссии Александр Лукашенко жестко раскритиковал инициативу главы ФСБ, назвав ее «чисто политическим выпадом» и обвинив Москву в нарушении межгосударственных договоров. DW поговорила с российскими и белорусскими экспертами о том, как эта ситуация отразится на и без того напряженных отношениях стран, входящих в Союзное государство. Директор минского Центра стратегических и внешнеполитических исследований Арсений Сивицкий в интервью DW предупредил, что в случае новых «односторонних недружественных действий» России в отношении Белоруссии в разных сферах (от торгово-экономической до военно-политической) отношения между Москвой и Минском могут еще больше ухудшиться», что «поставит под большой вопрос целесообразность дальнейшего углубления интеграции с Россией». Тут же появились слухи (агентство Regnum), что Минск готовится к выходу из Евразийского экономического союза (ЕАЭС), ОДКБ и, возможно, Союзного государства РФ и Белоруссии. Президент Белоруссии Александр Лукашенко поручил отозвать основных белорусских специалистов из таможенных органов ЕАЭС. «Я не подписал Таможенный кодекс (ЕАЭС), потому что многое, что должно было быть, не работает», – цитирует ТАСС господина Лукашенко. Я склонен, конечно, думать, что данные предположения являются сугубо пропагандистским маневром, инициированным белорусской стороной. Зададимся вопросом: сможет ли Белоруссия при существующем там режиме прожить без массированных российских дотаций, которые происходят в виде поставок газа по льготному тарифу, и соответствующих поставок нефти?
Долги за газ
Белоруссия с начала года задолжала «Газпрому» более 125 млн долл., заявил российский министр энергетики Александр Новак. «Нет никакого долга. Беларусь платит в соответствии с межправительственными соглашениями», – ответил ему министр энергетики Белоруссии Владимир Потупчик (цитата по «Интерфаксу»).
В связи с этим, чтобы правильно оценить ситуацию, стоит понимать, что мощнейший нефтеперерабатывающий комплекс достался Белоруссии в наследство от СССР. А природный газ, получаемый из России, является основным энергоносителем для белорусской экономики и населения. В Белоруссии более 90% электроэнергии вырабатывается на природном газе. Конечно, пока не введена в строй Белорусская АЭС.
Оценивая ситуацию в энергетическом секторе, Игорь Юшков, ведущий аналитик московского Фонда национальной экономической безопасности, в своем анализе, опубликованном на сайте этой организации, отмечает, что речь идет о сокращении поставок российской нефти до 12 млн т в год и это вызывает возмущение официального Минска.
Последние годы, пишет аналитик, Россия позволяет оставлять экспортную пошлину за вывоз нефтепродуктов в белорусском бюджете. Ранее вариант сотрудничества в этом вопросе сводился к тому, что Москва предлагала: либо поставляем нефть и взимаем экспортную пошлину на границе России и Белоруссии, либо поставляем на белорусские заводы дешевую нефть, но при условии, что Минск отправляет нефтепродукты в Европу, а экспортную пошлину за вывоз нефтепродуктов перечисляет в российский бюджет. При создании ЕАЭС Белоруссия высказала свои требования, которые обуславливали ее вступление в эту организацию. Требования сводились к тому, чтобы экспортная пошлина перечислялась не в российский, а в белорусский бюджет. Минску такой вариант был крайне выгоден, ведь нефть из России поставлялась примерно на 10 долл. ниже за баррель, чем по цене мирового рынка. При собственном потреблении около 7 млн т нефти белорусы 5 млн т перерабатывали в нефтепродукты и отправляли в Европу.
Если сейчас не договариваются по газу, отмечает Юшков, то продолжается история с сокращением поставки нефти. Основная проблема: россияне и белорусы не могут решить, какую цену на газ они должны друг другу выставлять, а нефтяная проблематика используется как рычаг давления друг на друга. Заметим, что сейчас, если исходить из последнего письма заместителя председателя правления «Газпрома» Валерия Голубева к министру энергетики РФ Александру Новаку, цена на российский газ для Белоруссии с 1 января составляет 141,1 долл. за 1 тыс. куб. м. В 2016 году цена на газ составляла 132 долл. за 1 тыс. куб. м. Таким образом, стоимость топлива выросла на 6,81%. Минск же посчитал цену на российский газ несправедливой и настаивал на цене в 73 долл. за 1 тыс. куб. м.
Россия сокращает поставки нефти, чтобы заставить их пойти на свои условия по газу, считает эксперт фонда. Надо решить газовую проблематику, а нефтяная снимется сама собой. Если вдруг не снимется, то белорусы вернутся к вопросу о том, сколько стоит прокачка нефти через их территорию в Европу.
Вопрос альтернативных поставок, по его мнению, упирается в вопрос цены: «По железным дорогам – пожалуйста. Белоруссия может гнать через Украину, через Прибалтику любые объемы, насколько это позволит пропускная способность железных дорог. Несколько лет назад они подобное уже демонстрировали: в Венесуэле закупали нефть, гнали ее через весь мир, отгружали сначала в Одессе, потом в Прибалтике и катили до своих НПЗ. Потом Белстат публиковал данные по стоимости венесуэльской нефти. Оказалось, что она почти в два раза дороже, чем российская.
Известно, что Азербайджан, Иран – все готовы продать нефть, ни у кого проблем с этим нет. Но они не будут отдавать ее бесплатно. Они предложат обычную рыночную цену, которая будет гораздо дороже российской цены на нефть, так как стоимость доставки также будет значительно выше. Какой смысл? Те нефтепродукты, которые Белоруссия получит из такой дорогой нефти, не могут быть проданы с выгодой. С таким же успехом можно купить нефть и переработать ее в Европе, там полно пустующих НПЗ».
Принципиальные разногласия
 |
| Пограничный контроль на границе с Белоруссией осложнил транспортные связи двух братских республик. Фото РИА Новости |
С точки зрения экспертов DW, конфликт Минска и Москвы из-за стоимости для Белорусии российского газа тянется с конца 2015 года. Опрошенные DW аналитики объясняют затянувшиеся переговоры тем, что они затрагивают не только нынешний спор о цене на газ, но и условия его поставок в Белоруссию на период до 2019 года, когда должен начать действовать единый рынок электроэнергии Евразийского союза (ЕАЭС). По мнению экспертов, на переговорный процесс влияет также то, что у Белоруссии и России накопились претензии друг к другу не только в нефтегазовой сфере. И если в начале переговоров Минск просил снизить нынешнюю договорную цену в 132 долл. за 1 тыс. куб. м газа на 10 долл. и получил отказ, то теперь, объясняет аналитик Belrynok.by Татьяна Маненок, «белорусская сторона поставила задачу-максимум и добивается равных (примерно 90 долл. за 1 тыс. куб. м) или приближенных к внутрироссийским цен с учетом сложившейся конъюнктуры на мировом рынке».
Основания для таких требований, полагает эксперт, у Минска есть, так как в договоре о Союзном государстве прописано создание равных условий для деятельности хозяйствующих субъектов. А за счет снижения цены на газ предприятия Белоруссии могли бы повысить свою конкурентоспособность на рынке ЕАЭС.
По словам Маненок, белорусские переговорщики считают также, что невозможно создавать в 2019 году единый рынок электроэнергетики ЕАЭС до формирования общего рынка газа и нефти, который заработает только к 2025 году. «Какой же это общий энергорынок, если белорусская электроэнергия из дорогого российского газа будет на нем неконкурентоспособной», – перечисляет аналитик доводы официального Минска в дискуссии с Москвой. «Понятно, что у России и «Газпрома» сейчас свои проблемы, именно поэтому так долго тянутся переговоры по газовому вопросу», – считает Маненок.
В 2016 году из-за неуплаты Минском накопившегося долга за поставки газа Россия на четверть снизила беспошлинные поставки нефти на белорусские НПЗ – с 24 млн до 18 млн т, а в 2017 году готова урезать их до 16 млн т. По информации МИД РБ, это привело к снижению продаж нефтепродуктов в Евросоюз, вследствие чего белорусский экспорт в страны ЕС упал на треть – до 5,7 млрд долл. Понесла потери и нефтепереработка Белоруссии, были сорваны программы модернизации НПЗ.
По оценке Маненок, Белоруссии очень важно застолбить привлекательные условия для работы на энергетическом рынке ЕАЭС. Однако если в прежние годы Минск мог рассчитывать на льготы в обмен за продажу РФ стратегического актива «Белтрансгаза» или за подписание договора о ЕАЭС, то сейчас торговаться нечем.
Итак, взаимные претензии носят многоплановый характер. С белорусской точки зрения в список российских грехов в изложении Лукашенко вошла также потеря Белоруссией 15 млрд долл. из-за неравных условий интеграции с РФ. В России считают, что только за период с 2011 по 2015 год Россия недополучила 22,3 млрд долл. на поставках нефти. Минску было выделено свыше 6 млрд долл. кредитов по различным траншам и еще более 2,5 млрд долл. по линии Евразийского фонда стабилизации и развития.
Проблема для России заключается в том, что задуманный Кремлем разворот на Восток, составной частью которого является усиление интеграции на евразийском пространстве, без Белоруссии осуществить будет трудно. Поэтому скорее всего белорусский лидер полагает, что цена лояльности Минска в этих условиях (с учетом и западных санкций, видимо, ускоривших разворот на Восток) неизмеримо возросла. А Кремль продолжает требовать от своего союзника «больше лояльности за те же деньги».
Российские элиты о Минске
По мнению ряда экспертов, в российской элите существовали (и скорее всего существуют) три подхода к отношениям с Белоруссией: два крайних и центристский. Об этом, в частности, пишет в своем анализе Антон Шрайбман из московского центра Фонда Карнеги. Первый из крайних – это подход прагматиков-рыночников из правительства. К ним относятся Дмитрий Медведев, Аркадий Дворкович. До них те же позиции занимали Алексей Кудрин и Анатолий Чубайс. В экспертной сфере с таких позиций выступают эксперты Высшей школы экономики. Этим людям достаточно чужда имперская повестка, идея собирания постсоветских земель. Блок прагматиков, чтимый некоторыми российскими интеллектуалами, для белорусской власти всегда был самым неприятным переговорщиком. Чиновники и эксперты из этой когорты активнее других продвигали мысль, что Минск, в общем-то, нахлебник и хватит его кормить.
Второй крайний подход – имперско-националистический. Он популярен в силовом блоке, а из комментаторов – среди адептов русского мира, крайних евразийцев и славянофилов. Их повестка проста: игры в независимость северо-западного края – это, конечно, забавно, но их рано или поздно надо сворачивать. Пока Лукашенко идет по пути интеграции, он наш, но как только начинает заигрывать с Западом – ему надо напомнить, кто тут младший брат. Имперский блок российской элиты, по мнению экспертов, белорусский президент в душе тоже недолюбливал, понимая, что в их картине мира ему уготован максимум пост губернатора. Но на них хотя бы в дружные времена действовала традиционная риторика Лукашенко про нерушимое славянское братство.
Владимир Путин на внутрироссийском поле зачастую играет роль центристского арбитра между консервативно-силовой и прагматично-либеральной башнями Кремля. Такой же медианный подход у Путина всегда был и по отношению к Минску, что устраивало Лукашенко, несмотря, как считают многие, на психологическую несовместимость двух лидеров.
Конфликты между Минском и Москвой случались, когда линия Кремля колебалась в одну из крайностей: от путинского предложения Белоруссии вступить в Россию шестью областями в 2004 году до крена в сторону прагматиков во время формального президентства Дмитрия Медведева. Не случайно на 2009–2010 годы пришелся предыдущий затяжной кризис в отношениях: молочные, сахарные, нефтяные и информационные войны.
Сегодняшняя проблема Лукашенко, отмечает Антон Шрайбман, в том, что золотая середина начала выпадать из уравнения. Крайние и до сих пор маргинальные подходы теперь стали самостоятельными и равновеликими полушариями российской внешней политики, по крайней мере на белорусском направлении. Ситуация выглядит так, будто Владимир Путин увлекся глобальной повесткой и просто перестал обращать внимание на мелочи вроде споров с Минском. Их решение делегировали силовикам-традиционалистам и прагматикам-технократам.
Как должен разрешиться нынешний нефтегазовый спор? Одно из наиболее вероятных решений – личная встреча Путина и Лукашенко. Судя по всему, Лукашенко активно искал этой встречи. Но сроки проведения заседания Высшего государственного совета (ВГС) Союзного государства Белоруссии и России откладываются с начала февраля, хотя вопросы энергетического сотрудничества должны были стать обязательной частью этого мероприятия. И даже несмотря на периодические заявления об их согласовании, это заседание пока откладывается.
Ранее аппарат постоянного комитета Союзного государства периодически вбрасывал сообщения, что встреча Лукашенко и Путина находится в стадии подготовки, однако точная дата заседания не согласована. Известно, что 4 февраля вице-премьер Белоруссии Владимир Семашко ездил в Москву на очередные переговоры по энергетическим вопросам. В белорусском правительстве итоги визита не комментируют. Однако вице-премьер РФ Аркадий Дворкович 7 февраля сообщил журналистам, что подвижек в белорусско-российских переговорах по газу и нефти нет. Россия продолжает ждать от Белоруссии оплаты долга за газ, подчеркнул он. Видимо, это обстоятельство и является причиной отсрочки данной встречи. Ничего не принесла и поездка Александра Лукашенко «в отпуск» в Сочи, где он надеялся встретиться с Путиным. Судя по всему, встреча не состоялась. Ничего не принесли и высказанные Лукашенко угрозы направить иск к «Газпрому» в суд Евразийского союза. На сайте «Газпрома» об этом иске нет никаких сообщений, а суд Евразийского экономического союза, кстати, находящийся в Минске, который начал свою деятельность с 1 января 2015 года, не подтверждает поступление подобного иска. Напомним, что основной целью суда является обеспечение единообразного применения государствами – членами и органами союза Договора, международных договоров в рамках союза, международных договоров союза с третьей стороной и решений органов союза. А именно в нарушении Союзного договора и пытался Лукашенко обвинить Россию. Белорусский вице-премьер также недавно подтвердил, что пока не может прокомментировать заявление президента Белоруссии о подаче в суд на Россию за сокращение поставок нефти. Белорусский долг в полмиллиарда долларов тем временем будет накапливаться и ждать, пока политики его хотя бы частично спишут или найдут механизмы компенсации.
Ни у Путина, ни у Лукашенко, однако, нет других вариантов, кроме как договориться. Александр Лукашенко во время своей недавней пресс-конференции заявлял, что Россия и Белоруссия обязательно договорятся. А не так давно об этом же заявил и Владимир Путин. «Споры всегда есть. Я уверен, что мы найдем выход из любых, даже, казалось бы, очень трудных ситуаций», – заявил он, отвечая на вопросы журналистов во время визита в Киргизию. Российский президент, правда, не преминул подчеркнуть, что «цифры скрытой и прямой поддержки белорусской экономики... очень впечатляющие», но Россия об этом нисколько не жалеет, «потому что это усиливает наш синергетический эффект и повышает нашу общую конкурентоспособность».
Дарья Гармоненко