Начало острой конкуренции между производителями СПГ

Источник: BP Energy Outlook

В конце марта в Европу начал поступать американский сланцевый сжиженный газ. 9 марта первый американский газовоз с 27 500 куб. м газа отплыл от терминала Marcus Hook неподалеку от Филадельфии в направлении Европы. Покупателем является швейцарская  фирма INEOS, которая  намерена наладить «виртуальный трубопровод» из США в Европу для снабжения двух своих нефтехимических заводов – в Норвегии и в Шотландии. В этих целях будут использоваться восемь газовозов. Американский сланцевый сжиженный газ должен заменить выпадающий природный газ с истощающихся месторождений Северного моря. INEOS заключила с американскими производителями сланцевого газа, Range Resources и CONSOL Energy, 15-летнее соглашение на поставку сланцевого сжиженного газа. К 2020 году швейцарцы намерены получать до восьми поставок из США в месяц. Сырьевой базой для поставок в Европу является месторождение MarcellusShale на западе штата Пенсильвания. Таким образом, США к концу данного десятилетия могут стать нетто-экспортером газа.

Однако вряд ли стоит говорить пока об особой конкуренции американского сланцевого сжиженного газа с российским трубопроводным газом. Американцы поставляют в Европу не метан, как россияне, а этан. Доля этана в американском сланцевом газе достаточно велика. В России же  содержание этана даже в нефтяных газах очень низкое. В США и Канаде (где его содержание в нефтяных и сланцевом газах высоко) он служит основным сырьем для получения этилена. Этан используется только в химической промышленности в отличие от метана, который можно применять и в электроэнергетике.

Различные подходы экспертов

На состоявшемся в середине марта в Москве Третьем международном СПГ-конгрессе  отмечался существенный  сдвиг в потреблении и поставках газа на мировом рынке. Так, по словам Ильи Лысенко, старшего советника по экономическим вопросам британской нефтегазовой компании BP, представившего на конгрессе обновленный прогноз ВР, на сегодня основным поставщиком СПГ на мировой рынок является Катар. Но прирост производства СПГ в будущем станет происходить за счет США и Австралии. На эти страны прогнозируется 40% всего прироста СПГ в ближайшие пять лет, хотя Катар сохранит свои позиции и в перспективе. Но основным потребителем прироста СПГ, по оценке ВР, будет Азиатско-Тихоокеанский регион.

Проблема СПГ важна для России прежде всего под углом зрения конкуренции российского трубопроводного газа с СПГ. Но это зависит от прогноза на спрос газа в мире. С точки зрения экспертов ВР, спрос на газ во всем мире в перспективе до 2035 года будет расти хорошими темпами – по 1,8% в год – благодаря росту потребления этого вида углеводородов в первую очередь в Северной Америке, Европе и Китае. Однако пропорции предложения газа на мировом рынке будут меняться в пользу СПГ. Если сейчас доля СПГ на мировом рынке составляет 33%, то в 2035 году она составит уже 51%. 

Каковы в складывающейся ситуации и в перспективе позиции российских газовиков на мировом рынке? На этот счет имеются различные мнения. Для России самое главное в данном случае – цена на газ и спрос, причем в ближайшей перспективе. 

С точки зрения  председателя комитета Государственной думы по энергетике, президента Российского газового общества (РГО) Павла Завального, рынок СПГ, чьи перспективы еще недавно казались безоблачными, входит в зону неопределенности и стоит на пороге трудных времен. По его мнению, изменение тенденции, господствовавшей последние 30 лет, когда каждое десятилетие удваивались объемы производства СПГ, произошло в 2012 году. Непрерывный рост производства прекратился, рекордные прежде приросты спроса и спотовой торговли СПГ снизились, цены пошли вниз.

Фактически с тех пор рынок СПГ находится в фазе плато. По данным международной ассоциации газовой промышленности Cedigaz, в 2015 году произошло небольшое – на 2% – восстановление спроса, и это самый высокий показатель за последние четыре года. Что касается изменений в региональном разрезе, рынок АТР перестал быть премиальным, спрос в Азии падает, цены снижаются, на этом фоне СПГ возвращается в Европу. Также к тенденциям года Cedigaz относит некоторый рост внутрирегиональной торговли и рост спроса на СПГ со стороны новых стран-импортеров: Египта, Иордании, Бразилии, Таиланда.

Немного подробнее о каждом из этих моментов. Что касается спроса, главный потребитель – Япония, еще в 2014 году  демонстрировавшая его рост, в 2015 году показала обратную тенденцию, обозначив намерение вновь вернуться к атомной генерации. Южная Корея переживает замедление темпов экономического роста, там спрос на СПГ начал снижаться еще в 2014 году. Китай по итогам 2015 года снижает объемы импорта СПГ и объявляет о намерении закрывать потребность в газе за счет трубопроводных поставок. Более того, отраслевые медиа пишут о намерениях китайских компаний перепродать часть законтрактованных объемов СПГ. Возникает вопрос: снижение спроса основными потребителями СПГ – это тактика или стратегия? Насколько она долгосрочная? Достаточно ли будет растущего спроса со стороны новых импортеров для балансировки рынка, особенно с учетом тренда ускоренного роста регазификационных мощностей?

Производственные мощности СПГ в мире последние несколько лет развиваются ударными темпами, сейчас уже во многом по инерции. До 2020 года мы получим значительный прирост мощностей на фоне низкого рынка, низких цен на газ и снижения импорта СПГ основными импортерами.

США уже начинают экспорт СПГ, планируя нарастить СПГ-мощности на 44 млн т  в год к 2020 году и выйти на третье место по экспорту после Катара и Австралии. Последняя в ближайшие три года предполагает увеличить свои экспортные мощности в четыре раза.

При этом операторы американских проектов предлагают, по сути, толлинговые схемы производства СПГ, практически снимая с себя все рыночные риски, нести которые будут международные компании и конечные потребители, законтрактовавшие основные объемы в 2013 году, сразу после фукусимской аварии. Как все это повлияет на мировую конъюнктуру в условиях замедления темпов роста мировой экономики и соответственно слабого спроса, низких цен, большого, я бы сказал, чрезмерного, предложения и растущей межтопливной конкуренции, в том числе со стороны ВИЭ? 

Еще один вопрос: что будет с СПГ в Европе в обозримой перспективе? Несмотря на неудачи недавнего времени, когда доля СПГ в европейском импорте за три года сократилась вдвое, с 24 до 12%, а газ ушел в более привлекательную Азию, объединенная Европа продолжает видеть в нем основу своей энергетической безопасности. Еврокомиссия совсем недавно представила проект стратегии по СПГ и газовым хранилищам, предполагающей, что значительный рост предложения СПГ на мировом рынке в ближайшие годы даст новые возможности для ЕС, особенно с точки зрения безопасности и диверсификации поставок. Своей главной целью Еврокомиссия видит развитие инфраструктуры – приемных терминалов СПГ и интерконнекторов, – чтобы каждая страна ЕС имела либо прямой доступ к СПГ, либо опосредованно, через газовые хабы, на цену которых влияют поставки СПГ. По мнению Еврокомиссии, газовые хранилища должны играть балансирующую роль при увеличенных поставках СПГ в Европу, чтобы доставка регазифицированного газа в глубь континента стала технически и экономически возможной.

Насколько осуществимы эти планы? Будет ли «новый» СПГ конкурентоспособен по отношению к трубному газу с экономической точки зрения или ему придется «помогать» политически, при помощи манипулирования энергетическим законодательством? Сумеет ли Европа найти достаточно инвестиций для развития инфраструктуры в условиях низких цен на энергоносители и платы за транзит, ограничивающих возможности инвесторов? Будут ли эти инвестиции окупаемыми? Все это тоже предмет обсуждения.

Конкурентные цены СПГ 

и трубопроводного газа

Что касается ценообразования, ожидавшаяся победа спота над контрактами с нефтяной привязкой, кажется, откладывается. По данным многих экспертов, в последние два года доля конкурентных поставок не только не выросла, но и сократилась. Мировой рынок СПГ по-прежнему преимущественно базируется на основе контрактов с нефтяной привязкой – 74%, в то время как поставки с ценообразованием на основе конкуренции «газ–газ» составляют лишь 26%. И похоже, что это предел. 

Обратимся теперь к месту России на СПГ-рынках и нашим проектам в этой сфере. Тема, по мнению Павла Завального, больная, потому что после удачного начала, связанного с Сахалинским заводом СПГ, мы наблюдаем уже третью волну даже не запуска проектов, а попыток подступиться к ним. Вторая, связанная со Штокманом, закончилась ничем, и уже очевидно, что это было правильное решение. Третья серия истории разворачивается на наших глазах сегодня.

Наилучшие перспективы из всех имеет сегодня «Ямал СПГ». Проект защищен: во-первых, большая часть газа законтрактована, во-вторых, есть государственная поддержка. Недавно Госдума ратифицировала протокол к межправительственному соглашению между Россией и Китаем, по которому китайский суверенный Фонд Шелкового пути покупает 9,9% «Ямал СПГ» у «НОВАТЭКа», а также предоставляет «НОВАТЭКу» льготный долгосрочный кредит. В итоге Китай увеличивает долю в проекте до 30%. Сделка позволит проекту «Ямал СПГ» привлечь дополнительное внешнее финансирование, что очень важно в условиях санкционного давления и ограничений в доступе к кредитам, и обеспечит гарантированный сбыт на самом перспективном китайском рынке. При этом контрольный пакет акций проекта (50,1%) остается у России.

Что касается фактически конкурирующих «Дальневосточного СПГ» и «Владивосток СПГ», многие специалисты полагают, что, поскольку затраты на их реализацию существенно выше, чем в случае с ямальским проектом, компаниям логично будет подождать подорожания углеводородов.

Распределение потребления энергоресурсов по регионам. Источник: BP Energy Outlook

Политический фактор в теории может сыграть за проект балтийского СПГ, в случае если Еврокомиссия продолжит курс на создание препятствий для трубопроводного газа из России. Но насколько это будет сопоставимо по цене? Этот ответ должны дать эксперты.

В выступлении Завального был упомянут и проект печорского СПГ. В частности, он отметил, что относительно судьбы «Печоры СПГ» ничего нового сказать нельзя: законопроект, дающий возможность экспорта газа с этого проекта, лежит в  Госдуме, но пока по нему нет положительного решения президента и правительства России. По мнению Завального, проект нуждается в дополнительном обосновании, так как четкого ответа на вопрос о рынке сбыта нет.

Что касается государственного видения перспектив российского СПГ, в проекте Энергостратегии до 2035 года поставлена задача диверсификации экспорта газа, в том числе на основе увеличения производства СПГ в пять и более раз (с 14 млрд до 74 млрд куб. м, повышение доли в экспорте с 8 до 39%), особенно на азиатском направлении. В качестве основных вызовов Энергостратегия обозначает повышение конкуренции на мировых рынках СПГ и введение рядом стран ограничений на поставки современных технологий и оборудования для производства СПГ. Под этим углом зрения заслуживает внимания то, что себестоимость добычи газа на Ямале, шельфе Баренцева моря, на Сахалине, в Якутии превышает себестоимость добычи в Катаре, Австралии и некоторых других странах – экспортерах СПГ. 

Задачи для России

В этом плане необходимо, по оценке Павла Завального, обратить внимание на протокол последней президентской комиссии по ТЭКу. В нем содержатся два поручения:

– по уточнению списка мер по расширению присутствия России на мировом рынке СПГ, срок исполнения 15 августа 2016 года;

– по разработке комплекса мер по стимулированию реализации строительства СПГ-заводов, срок исполнения 1 мая 2016 года. 

Это свидетельствует о том, что данная тема находится в поле зрения руководства страны.

Для улучшения экономики российских шельфовых и СПГ-проектов на законодательном уровне принят ряд мер налогового стимулирования, таких  как нулевые ставки НДПИ, налог на имущество, таможенные пошлины на период окупаемости и т.д.

Частичная либерализация экспорта СПГ, вступившая в действие в 2014 году, увеличивает возможности России как экспортера в части диверсификации поставок и ценовых стратегий, позволяет обеспечить рентабельность проектов строительства СПГ-заводов по схемам проектного финансирования и в конечном счете должна способствовать нашей экспансии на рынки АТР. Проект Энергостратегии до 2035 года предусматривает дальнейшую либерализацию экспорта СПГ, параметры которой, впрочем, четко не очерчены.

Что касается внутреннего рынка, вследствие крайне низкой цены на газ СПГ в России имеет ограниченную область применения – только на транспорте и для газификации территорий, удаленных от единой системы газоснабжения (ЕСГ), то есть там, где он конкурирует не с трубным газом, а с другими, более дорогими видами топлива. Необходима оценка этого рынка и перспектив его развития в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

В плане поднятых главой РГО вопросов заслуживает внимания мнение, высказанное  главой «НОВАТЭКа» Леонидом Михельсоном. Он полагает, что чем большая доля рынка газа обеспечивается за счет сжиженного, а не трубопроводного газа, тем больше вероятность, что «родится новый бенчмарк, который будет без привязки к нефти». Он также сообщил, что «НОВАТЭК» начал предварительные переговоры о возможности продажи сжиженного природного газа с будущих проектов. Он напомнил, что весь СПГ, реализуемый «Ямалом СПГ», практически продан, компания ведет предварительные переговоры о будущих проектах (на Гыданском полуострове).

По словам Михельсона, наибольший спрос будет генерироваться скорее всего в Индии и Таиланде. Он сообщил, что недавно встречался, в частности, с таким потенциальным клиентом, как тайская компания PTT.

Конечно, можно увидеть различия в подходе к будущему российского СПГ, да и к конкурентным возможностям сжиженного газа по сравнению с трубопроводным в выступлениях российских газовиков и зарубежных экспертов. Создавалось впечатление, что, в частности, в анализе ВР перспективы российского газа оцениваются более оптимистично. Хотя представитель ВР в своем выступлении и признавал, что резкого роста спроса, а следовательно, и поставок трубопроводного газа, который, как известно, является основным для российского экспорта, не будет, но именно Европа и станет главным его потребителем. К тому же, как считают в ВР, новым перспективным рынком для российского трубопроводного газа станет Китай. Правда, пока неизвестно, какую роль будет играть в этом мировом раскладе сил трубопроводный газ Центральной Азии, где основным поставщиком станет Туркменистан, и насколько эта конкуренция сможет ослабить позиции России в Европе и Китае. Однако важно, что, с точки зрения экспертов ВР, рост зависимости Европы от импорта газа с нынешних 50% к 2035 году возрастет до 75% за счет выпадающего собственного производства газа. Так что доля России на европейском рынке газа вряд ли уменьшится ниже нынешних 33%, а скорее к 2035 году даже увеличится до 35–36%. 

Судя по всему, у экспертов ВР нет сомнений в преимуществах российского трубопроводного газа и на европейском рынке, и на рынке КНР. Сейчас трудно оценить, насколько эта уверенность может быть подтверждена последующим ходом развития. Ведь будущее связано с массой неизвестных, к которым относится не только экономическая конъюнктура, но и политика потребления энергоресурсов. А это связано с техническим и технологическим прогрессом. 

Поэтому стоит прислушаться к точке зрения, возобладавшей на конгрессе. В целом для обеспечения конкурентных преимуществ России перед другими странами и газовыми компаниями потребуется создание не просто собственных, но и более эффективных технологий сжижения и дальнего транспорта природного газа.