Алексей Кокорин
Климатическая конференция завершилась общим ликованием присутствующих и организаторов. Фото Reuters
12 декабря в Париже было принято климатическое соглашение ООН, которое уже сейчас можно назвать историческим. Сам текст договора получился слабее, чем требовали экологи и наиболее уязвимые страны. Однако, несмотря на почти полное отсутствие цифр в Парижском соглашении, оно уже начало оказывать влияние, в частности, на угольную энергетику.
Влияние на мировую экономику
Основные дебаты в ходе Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК ООН), открывшейся 29 ноября в пригороде Парижа, строились вокруг финансово-экономических аспектов соглашения. Именно этим объясняются все сложности и итоговый внешне безликий текст документа, в котором почти нет чисел.
Поэтому специально для активизировавшихся перед конференцией в России «климатических скептиков» стоит отметить: все страны – участники переговоров были едины во мнении, что изменения климата вызваны антропогенными выбросами парниковых газов. Ни у кого не вызывало сомнений, что эти изменения приведут к крайне негативным последствиям и выбросы нужно сокращать. Укрепить «победу» над «климатическими скептиками» должно было и участие в открытии конференции мировых лидеров, в том числе из стран, где уровень знаний о проблеме климата пока низок. Большой резонанс вызвало и выступление президента России Владимира Путина.
Парижское соглашение вступает в действие с 2020 года. Всем странам еще предстоит принять правила его реализации, а затем ратифицировать документ. Однако само соглашение уже оказывает влияние фактически на всю мировую экономику. Остановимся на основных аспектах этого воздействия.
Во-первых, соглашение выгодно, условно говоря, 1 млн компаний и организаций по всему миру, которые связывают свой бизнес с ускоренным обновлением технологий. Одновременно договор неблагоприятно скажется на 0,5 млн компаний, которые заинтересованы в том, чтобы заморозить ситуацию.
Конференция показала, что первые выигрывают, но вторые оказывают немалое сопротивление, обвиняя участников переговоров в заговоре. По мнению менее технологически продвинутых компаний, цель соглашения – добиться того, чтобы люди «выбросили старое, купили вместо него новое и дали заработать его производителям». Очень метко суть этой проблемы выразила одна из лидеров делегации Франции Лоранс Тубиана (Laurence Tubiana): «Изменение климата – это про экосистемы. Переговоры по проблеме изменения климата – это про эгосистемы».
Во-вторых, соглашение показало, что под ударом находится традиционное использование угля – самого грязного с точки зрения выбросов СО2 топлива. Об этом будет подробнее рассказано ниже.
В-третьих, крупнейшие развивающиеся страны понимают, что через 10–20 лет именно на их долю придется около 80% глобальных выбросов парниковых газов. Страны Персидского залива, кроме того, осознают, что находятся под «ударом» максимальных в мире выбросов СО2 на душу населения. Именно эти крупнейшие развивающиеся страны заблокировали в Париже принятие численной цели по количеству выбросов на 2050 год: ведь основное бремя исполнения этого плана в ближайшее время ляжет на них. Эта же группа заблокировала предложение России о включении в соглашение «цены углерода» – движение к единой глобальной плате за выбросы парниковых газов. Сопротивление объясняется тем, что и через 15 лет именно в этих странах будет много отсталых объектов энергетики и промышленности.
Что нас ждет к середине и концу XXI века?
Все страны, включая Россию, перед конференцией приняли национальные цели по снижению или ограничению выбросов парниковых газов на 2025–2030 годы. Суммарно эти планы позволят избежать самых катастрофических последствий и удержать глобальное потепление к 2100 году в пределах 3± градусов Цельсия (от уровня начала XX века).
С одной стороны, это лучше, чем 4± градуса Цельсия, о которых говорили ранее. Однако, по мнению экологов и представителей наиболее уязвимых стран, 3± градуса Цельсия совершенно недостаточно. В итоге в соглашении была поставлена цель – сдержать потепление на уровне менее 2± градусов Цельсия, а в идеале – 1,5± градусов Цельсия.
Разница между 2± градусами Цельсия и 3± градусами Цельсия колоссальная. Cогласно последним научным исследованиям, при потеплении на 2± градуса Цельсия от проблем, связанных с водой (засух и опустынивания, наводнений, штормов, подтопления низменных территорий), уже к середине XXI века будет страдать 300–500 млн человек, а при потеплении на 3± градуса Цельсия – 3 млрд человек. Эти проблемы могут приобрести катастрофические масштабы для большого числа уязвимых и малых стран – малых островных государств, многих азиатских и африканских стран.
Почему же участники переговоров в Париже, понимая эти последствия, не согласились на более решительные меры? Большинство экспертов указывают на чисто экономические причины. С точки зрения развития и благополучия своей территории все крупнейшие страны, такие как Китай, США, ЕС, Индия, Россия, Япония, Бразилия и т.д. (по убыванию вклада в глобальные выбросы), не видят большого риска и значительных проблем при следовании пути 3± градусов Цельсия по крайней мере до 2030 года. Во всяком случае, если «мерить» в процентах их экономик или доли территории, попавшей в сложное положение.
Уступили наиболее уязвимые страны – получатели климатической помощи и в вопросе конкретизации финансов. В Парижское соглашение не вошли численные параметры финансирования, деление средств по целевым направлениям и т.д. Осталась только принятая ранее цель на 2020 год – 100 млрд долл. в год для уязвимых стран. Дальше объем финансовой помощи будет увеличиваться. Однако даже эта цифра не вошла в сам текст соглашения, а упомянута в решениях РКИК ООН.
Как и остальные страны, Россия по Парижскому соглашению должна разработать долгосрочную стратегию «низкоуглеродного» развития, причем предусматривающую снижение выбросов, ограничивающее глобальное потепление на уровне менее 2± градусов Цельсия. Также наша страна должна будет разработать планы адаптации к изменениям климата и реализовывать соответствующие меры. Последнее очень важно для России, у которой много особенно уязвимых регионов: Арктика, Дальний Восток, все горные регионы и др.
По данным Министерства природных ресурсов и экологии, в России ущерб от явлений, связанных с изменением климата, составляет около 60 млрд руб. в год. Однако если не принять меры по подготовке к новым условиям, то через 15 лет эта цифра увеличится в 10 и более раз. При сохранении современного тренда к 2030 году ущерб от последствий изменения климата будет составлять 1–2% ВВП России. Поэтому накануне конференции Всемирный фонд дикой природы (WWF) призывал президента к принятию Национального плана адаптации к изменениям климата.
Воздействие на энергетику
Одной из основных тем для обсуждений на семинарах и неофициальных встречах в Париже стало замораживание угольных проектов. Многие банки и финансовые организации, причем не только европейские, уже приняли решения о прекращении угольных инвестиций. Появилось даже новое слово «дивестиции» – выход из угольных активов или отмена инвестиционных планов. По оценке Bloomberg, в целом ожидаемый объем декарбонизации инвестиций к 2020 году достигнет 500 млрд долл.
Планы по масштабному строительству угольных электростанций сейчас остались только у четырех стран – Вьетнама, Индии, Индонезии и Китая (планы Пакистана, Турции и ряда других стран велики, но в глобальном масштабе не столь значительны). КНР уже объявила о стратегии снижения доли угля в энергетике страны, а с 2025 года – значительном сокращении использования этого топлива в абсолютном выражении. Другие страны зависимы от «климатического финансирования» – помощи со стороны развитых стран и международных финансовых институтов. Почти все эти доноры негативно относятся к планам развития угольной энергетики. Странно было бы, если бы страны – получатели помощи, с одной стороны, развивали меры по адаптации, а с другой – усугубляли процесс изменения климата.
В ходе переговоров в Париже много говорилось о том, что после 2030 года страны предпримут более радикальные действия по снижению выбросов. Это может привести к досрочному выводу угольных станций из эксплуатации и потере ожидаемой прибыли. Повлияет этот процесс и на планы экспорта-импорта угля, в частности на планы продажи российского угля на азиатском рынке.
В то же время на нефтяной сектор Парижское соглашение скорее всего не повлияет. Коренные изменения последуют с наступлением эры тотального развития автотранспорта на электроэнергии или иных источниках, не связанных с углеводородами. Эксперты прогнозируют такого рода процессы не ранее 2030 года. Однако даже такая богатая нефтью страна, как Саудовская Аравия, в РКИК ООН говорила, что осознает приближение конца «нефтяной эры» и хотела бы продать свои запасы до того, как они станут не нужны.
По мнению экспертов, влияние Парижского соглашения на газовую отрасль будет более позитивным, чем негативным. Это связано с тем, что газ гораздо более «чистое» топливо, чем уголь, удельные выбросы СО2 гораздо ниже просто ввиду физической природы топлива, не говоря уже о чистоте воздуха и прочих преимуществах.
Экологические организации настаивают на том, чтобы перенаправить «угольные» инвестиции на возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Однако пока такой финансовый поток не прослеживается. Инвестиции в ВИЭ растут прежде всего независимо от угля. В то же время «угольные» деньги идут в различные секторы экономики, в том числе в проекты повышения энергоэффективности, проекты по разработке и внедрению новых материалов и т.п.
 |
| Новое соглашение по климату окажет «омолаживающее» воздействие на нашу планету. Фото Хорста Вакербарта |
На семинарах и неофициальных встречах в Париже также немало говорилось о введении во всем мире платежей за выбросы парниковых газов или же обязательного учета «цены углерода» в инвестиционных проектах. С подобной инициативой два года назад выступил Всемирный банк. Россия эту идею поддержала, однако пока решение этого вопроса отложено.
Как в ходе конференции в Париже заверил министр природных ресурсов и экологии Сергей Донской, Россия в 2016–2018 годах введет обязательную отчетность предприятий о выбросах парниковых газов. По словам главы Минприроды, после этого можно будет говорить о регулировании выбросов, которое будет стимулировать внедрение наилучших доступных технологий.
Российская делегация пыталась продвинуть «цену углерода» в Парижское соглашение, однако натолкнулась на стену сопротивления крупнейших развивающихся стран. Эта группа государств видит в практике конкурентный проигрыш для своих более отсталых производств. Поэтому указание на то, что такого рода стимулирование деятельности по сокращению выбросов приветствуется, вошло только в решения РКИК ООН.
Резюме
Финансово-экономические аспекты переговоров и прагматизм крупнейших стран сделали Парижское соглашение слабее, чем оно могло бы быть. В период до 2025–2030 годов ведущие страны собираются делать немного именно для снижения выбросов как такового. Это будет период принятия национальных мер углеродного регулирования для продвижения низкоуглеродных технологий; продвижения своих технологий и своего бизнеса в другие страны и регионы; создания задела для будущего технологического потенциала сильного снижения выбросов.
Можно заключить, что Парижское соглашение дает паузу в 10–15 лет перед радикальным снижением выбросов парниковых газов. Период ожидания развитые страны «компенсируют» массированной помощью наиболее слабым и уязвимым странам.
