Сергей Жильцов
Руководство Туркменистана активно пытается диверсифицировать поставки природного газа на внешние рынки.
Фото Reuters
Углеводородные ресурсы Центральной Азии по-прежнему остаются в центре внимания государств региона. С их освоением и экспортом на внешние рынки центральноазиатские страны напрямую связывают дальнейшее развитие политической и экономической ситуации. Однако пока страны региона не сумели преодолеть технологические трудности, с которыми столкнулись при разработке новых перспективных месторождений. Несмотря на это, Казахстан и Туркменистан, обладающие наибольшими запасами углеводородного сырья в Центральной Азии, по-прежнему уделяют повышенное внимание разработке новых месторождений нефти и газа, не оставляя попыток расширить географию экспортных маршрутов их доставки на внешние рынки.
В последнее время активную политику в сфере диверсификации маршрутов углеводородных ресурсов проводит Туркменистан. Ашхабад большое внимание уделяет трубопроводному проекту Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия (ТАПИ). История появления данного проекта газопровода уходит корнями в начало 1990-х годов, когда прикаспийские страны и их месторождения углеводородных ресурсов оказались в центре внимания многих государств и нефтегазовых компаний. Однако тогда данный проект в силу различных причин так и не был реализован, хотя в последнее десятилетие идея строительства ТАПИ обсуждалась не раз.
В текущем году Туркменистан вновь усилил внимание к данному проекту, проведя переговоры с потенциальными участниками. В сентябре 2015 года после разработки технико-экономического обоснования проекта Ашхабад приступил к инженерным работам на трассе будущего трубопровода. Исследования проводятся от месторождения «Галкыныш» до границы с Афганистаном. Мощность трубопровода протяженностью 1800 км должна составить 33 млрд куб. м. Со строительством данного трубопровода Туркменистан рассчитывает диверсифицировать поставки природного газа на внешние рынки. Так, наряду с иранским и китайским направлениями экспорта углеводородных ресурсов, которые получили развитие в последние два десятилетия, Ашхабад намерен реализовать данный трубопроводный маршрут на Индию, которая, в свою очередь, заинтересована получать дополнительные объемы природного газа.
Несмотря на достигнутые договоренности и проявленный интерес со стороны всех участников проекта, когда стартует строительство трубопровода, пока неизвестно. Неопределенность с началом строительства и отсутствие конкретных сроков его завершения связаны с тем, что до сих пор не устранены проблемы, относящиеся к обеспечению безопасности будущего трубопровода. Часть маршрута должна пройти по территории Афганистана, где сохраняется нестабильность.
Наряду с продвижением проекта ТАПИ Ашхабад активно участвует в переговорном процессе с ЕС, обсуждая перспективы экспорта своего газа на европейский рынок. В июне текущего года по итогам переговоров между Туркменистаном, Азербайджаном, Турцией и ЕС было принято решение о создании постоянной рабочей группы, которая должна приступить к проработке различных вариантов доставки туркменского газа в Европу. Более того, озвучены предварительные сроки этих поставок. Ожидается, что экспорт туркменского газа начнется с 2019 года.
Реализации амбициозных планов Туркменистана по диверсификации маршрутов экспорта газа должен способствовать газопровод «Восток–Запад», протяженностью 800 км и мощностью 30 млрд куб. м в год. После завершения его строительства, намеченного на конец 2015 года, Туркменистан рассчитывает обеспечить доставку своего газа с месторождений, расположенных в восточных регионах страны, к побережью Каспийского моря и соединить между собой крупнейшие месторождения. Таким образом, Ашхабад намерен создать дополнительные возможности для экспорта углеводородных ресурсов в любом направлении.
Наряду с диверсификацией маршрутов поставок газа в восточном и западном направлениях Туркменистан усилил внимание к южному направлению экспорта, в сторону Ирана. В свою очередь, Тегеран также проявляет интерес к туркменскому газу, рассчитывая через расширение энергетического сотрудничества с Туркменистаном усилить свою вовлеченность в реализации проектов по экспорту каспийских углеводородов на внешние рынки. В 2014 году Туркменистан поставил в Иран 6,5 млрд куб. м и в перспективе рассчитывает увеличить поставки до 14 млрд в год. К этому Туркменистан подталкивает выгодное географическое положение Ирана, территория которого представляет собой наиболее удобный путь для экспорта центральноазиатских ресурсов. Тем более что отстранение Ирана от обсуждения и реализации новых трубопроводных проектов, которое произошло после введения санкций со стороны западных стран, затормозило освоение углеводородного потенциала Каспийского региона.
На фоне планов Туркменистана, рассчитывающего нарастить добычу углеводородных ресурсов и создать дополнительные маршруты экспорта газа на внешние рынки, с серьезными проблемами в энергетической сфере сталкивается Казахстан. Основным вопросом для казахстанских властей остается проблема добычи на месторождении «Кашаган», осовоение которого сталкивается с серьезными трудностями.
Последний раз попытка начать добычу нефти на этом месторождении и осуществить ее транспортировку была предпринята в октябре 2013 года. Однако затем из-за технических проблем добыча была прекращена и возникла необходимость замены 200-километрового трубопровода, по которому нефть и газ транспортируются с искусственного острова на Каспии на побережье. Полная замена трубопровода на «Кашагане» потребовала времени, а применение труб, устойчивых к агрессивной среде, значительно удорожило проект, в который уже итак были вложены значительные средства. В итоге, по предварительным данным, добыча на месторождении может начаться не ранее 2017 года.
Повышенный интерес к освоению данного месторождения определяется отсутствием условий для увеличения добычи на действующих месторождениях, многие из которых прошли пик добычи. В итоге в последние годы добыча нефти в Казахстане стабилизировалась на уровне 81–82 млн т нефти. По прогнозам, сделанным в правительстве Казахстана, в 2016 году добыча нефти ожидается на уровне 77 млн т нефти, что на 3 млн меньше уровня 2015 года. Кроме того, снижен прогноз добычи нефти к 2020 году. Предполагается, что добыча составит 92 млн т, что на 12 млн т меньше, чем планировалось ранее.
Постоянный перенос начала добычи на этом перспективном месторождении стал следствием отсутствия необходимых технологий, способных преодолеть сложные геологические условия, большие глубины залегания нефти, высокое пластовое давление, а также непростые климатические условия, которые существуют в северной части Каспийского моря. Трудности, с которыми сталкивается Казахстан при добыче нефти, не позволяют ожидать в ближайшие годы появления дополнительных объемов углеводородных ресурсов. Это, по сути, лишает смысла строительство новых экспортных трубопроводов, предназначенных для поставок казахстанских углеводородов на внешние рынки. Прокачку нефти и газа могут обеспечить действующие трубопроводы. Прежде всего через систему Каспийского трубопроводного консорциума, мощность которого должна возрасти до 67 млн т. В итоге неудачи с запуском добычи на этом месторождении оказывают негативное влияние на экономику Казахстана, одновременно вынуждая Астану корректировать планы по добыче и экспорту углеводородных ресурсов.
При реализации энергетической политики Казахстан и Туркменистан вынуждены учитывать интересы Китая, который стал одним из ключевых внешнеполитических партнеров для Астаны и Ашхабада. Как отмечал президент Казахстана в сентябре 2015 года в ходе своего визита в Китай, только за последние годы между двумя странами были подписаны контракты на 70 млрд долл. Значительные суммы были выделены Пекином и Туркменистану, который стал ключевым поставщиком природного газа из Центральной Азии.
Китай, расширяя сферу своего влияния в регионе, преследует не только коммерческие, но и геополитические цели. Пекин стремится не допустить внешнеполитической переориентации Астаны и Ашхабада на Запад, а также ограничить влияние западных нефтяных компаний. В Пекине пристально следят за диалогом прикаспийских и центральноазиатских стран с Западом, который через трубопроводные проекты намерен не только вывести прикаспийские страны из-под влияния России, но и ограничить китайский фактор. Китай сосредоточил усилия на восточном берегу Каспия и в решении долгосрочных задач нацелен на интенсификацию казахстанско-китайских и туркменско-китайских отношений в сфере поставок углеводородного сырья.
За более чем двадцатилетнюю историю независимого развития страны Центральной Азии и Каспийского региона добились значительных успехов в создании собственной базы по добыче и экспорту углеводородных ресурсов на внешние рынки. В то же время попытки Казахстана и Туркменистана в сжатые сроки освоить месторождения нефти и газа и многократно нарастить добычу этих ресурсов обнажили комплекс фундаментальных проблем. Прежде всего сказалось отсутствие необходимых технологий, способных обеспечить доступ к трудноизвлекаемым углеводородным ресурсам, а также инфраструктуры.
Обсуждение новых трубопроводных проектов проходит на фоне активного переговорного процесса о международно-правовом статусе Каспийского моря. К России, Азербайджану и Казахстану, которые ранее в трехстороннем формате решили проблему международно-правового статуса северной части Каспия, добавились договоренности между Казахстаном и Туркменистаном. Астана и Ашхабад ратифицировали подписанное соглашение о разграничении дна Каспийского моря на основе срединной линии. Стороны будут осуществлять суверенные права в пределах своих участков дна в целях разведки, разработки и использования ресурсов дна и недр Каспийского моря. В итоге спорные вопросы остались между Азербайджаном и Туркменистаном, а также не найдены компромиссные решения с Ираном, который в перспективе стремится стать полноправным участником проектов по добыче и экспорту углеводородных ресурсов.
Нефть и газ Центральной Азии по-прежнему остается в центре внимания стран региона, которые не прекращают попыток реализовать амбициозные планы по увеличению объемов добычи углеводородных ресурсов. Однако возникающие трудности и политика внерегиональных государств не позволяют странам Центральной Азии реализовать амбициозные прогнозы добычи и экспорта углеводородных ресурсов.
