Эльдар Касаев
Тегеран надеется, что снятие санкций послужит резкому оживлению деловой жизни.
Фото Хансуэли Крапфа
После подписания в Лозанне базового предварительного соглашения между «шестеркой» международных посредников и Ираном в российских и зарубежных средствах массовой информации хлынул поток различных публикаций, предрекающих угрозу глобальному нефтяному рынку вследствие резкого появления больших объемов иранского черного золота уже в текущем году. Ряд экспертов предрекают существенное падение и без того низких нефтяных котировок даже до уровня 20 долл. за баррель.
Согласно достигнутым договоренностям, иранцы обязуются поставить все свои программы по обогащению урана под международный контроль на 25-летний срок, а также в течение пяти лет приостановить 2/3 мощностей по обогащению урана. В ответ на это США готовы снять экономические санкции, которые в последние годы сильно мешали развитию иранского хозяйства, все туже затягивая и без того узкую петлю на шее нефтяного сектора персидской экономики.
Каковы реальные перспективы столь стремительной интенсификации иранских поставок? Действительно ли так страшен иранский углеводородный черт, как его малюют?
Назад в будущее
Стоит напомнить, что в недрах Ирана находятся весьма внушительные доказанные запасы углеводородов. Согласно Oil&Gas Journal, нефтяные залежи страны насчитывают 157 млрд барр., а газовые – 33,8 трлн куб. м, что составляет 10% и 17% мировых запасов соответственно.
Несмотря на солидные объемы сырья, Иран ограничен в его экспорте. В 2012 году под гнетом западных экономических санкций Тегеран прекратил сбыт нефти в США, а в следующем году – потребителям Европейского союза.
Кроме того, Международная группа клубов взаимного страхования ответственности судовладельцев ввела санкции на страхование и перестрахование нефтяных поставок из Ирана. Это обстоятельство негативным образом отразилось на экспорте персидского топлива в Азию.
Примечательно, что Индия, Япония и Республика Корея нашли альтернативный механизм, обеспечивающий страхование: эти государства начали выдавать судам с иранскими углеводородами государственные гарантии. Однако даже эти действенные меры не позволили вернуть нефтеэкспорт страны к досанкционным показателям.
До введения эмбарго Иран поставлял на внешние рынки около 2,5 млн барр. из более чем 4 млн барр., добываемых в сутки. На сегодняшний день экспорт сократился более чем в два раза, составив 1,2 млн барр. в сутки. Производство при этом упало до 2,9 млн барр. в сутки.
Согласно недавнему заявлению Биджана Зангане, министра нефти Ирана, в случае отмены санкций государство способно за полугодовой срок увеличить экспорт нефти на 1 млн барр. в сутки, что является весьма серьезной прибавкой к мировому предложению, которое и без того, по самым скромным оценкам, превышает спрос на 1–1,5 млн барр. в сутки. При этом, как сообщает западная печать, по вопросу перспективного увеличения экспорта иранская сторона уже провела переговоры с партнерами из Азии.
Имеют ли под собой твердую почву подобные заявления или это очередной залп орудия информационной войны, которая уже долгие годы не теряет своего накала на глобальном энергетическом рынке?
Как представляется, иранцы, находящиеся под санкциями и ощущающие острый дефицит не только нефтедолларов, но и других финансовых ресурсов, направленных на развитие государственной экономики, всеми силами стараются держать «золотой фасад» перед мировой общественностью, из последних сил прикрывая многочисленные прорехи, образовавшиеся в нефтяном секторе за годы санкций.
Эффективной разработке нефтяных и газовых месторождений на территории страны серьезно препятствуют финансовые, технологические и юридические камни преткновения.
Не санкциями едиными
В свое время иностранные капиталовложения помогли восстановлению добычи нефти Ирана во второй половине 1990-х и первой половине нулевых годов. Однако международные санкции по линии Совета Безопасности ООН (вводились с 2006 года в несколько этапов), запрещающие поставки атомной, ракетной, части военной продукции, инвестиции в энергетику, а также финансовые операции с персидским государством, вынудили зарубежных инвесторов покинуть иранский рынок.
В результате в 2009–2010 годы из Ирана ушло не только большое количество западных игроков, но и малайзийские и японские фирмы, которые не стали вести свою деятельность в условиях международного экономического давления.
Следствием вынужденного отбытия солидного «десанта» с иранского «нефтяного поля» в лице европейских и азиатских компаний явился вполне закономерный спад добычи и экспорта черного золота.
Однако винить во всем санкции было бы большим упрощением ситуации, поскольку причин для снижения нефтеотдачи месторождений в Иране и без того хватает. Именно эти причины могут стать ложкой дегтя, которая не позволит иранским углеводородам наводнить мировой рынок в тех объемах и в те сроки, о которых сегодня наперебой трубят и иранцы (что понятно!), и внушительная армия оптимистичных нефтяных аналитиков.
Не стоит забывать, что коммерческое открытие большей части иранских месторождений состоялось давно. По статистике, около 80% доказанных запасов было обнаружено до 1965 года. За десятки лет разработки многие иранские месторождения истощены, и добыча на них оперативно сокращается.
Любопытные данные на этот счет приводит Arab Oil&Gas Journal: темпы истощения иранских месторождений составляют 8–11% (что является относительно высоким показателем), а коэффициент нефтеотдачи при этом не превышает 20–25% (что является низким показателем).
Помимо того, что государство активно сталкивается с постоянным истощением добычных мощностей на уже открытых месторождениях, в Иране нет средств и технологий для впрыска «свежей крови».
С 2007 года страна не запустила в эксплуатацию ни одного нового нефтяного месторождения, несмотря на заявления о ряде уникальных разведочных блоков (снова шумный залп из орудия информационной войны!).
И друг, и враг
Справедливости ради стоит отметить, что иранскими специалистами вместе с китайскими партнерами ведется разработка (с переменным успехом) нескольких месторождений и участков, но темпы этой работы серьезно замедлились по сравнению с первоначальными планами.
Месторождение «Азадеган», содержащее 6–7 млрд барр. нефти, на момент своего обнаружения в 1999 году было крупнейшим открытием Ирана за 30 лет. Это месторождение поделено на две части.
Разработкой «Северного Азадегана» занимается китайская CNPC в рамках двух фаз, общий объем добычи оценивается в 150 тыс. барр. в сутки (по 75 тыс. на каждую фазу разработки). Первую фазу планируется ввести в эксплуатацию в этом или следующем году, ее стоимость составит 1,8 млрд долл.
Удастся ли довести намеченное до конца в обозначенные временные рамки или проект будет приостановлен на неопределенный срок?
Китайская компания, которая не убежала с тонущего корабля иранской экономики, все же имеет нарекания со стороны иранцев.
В 2011 году CNPC получила лицензию на разработку «Южного Азадегана». Целевой уровень добычи по этому проекту должен был составить 260 тыс. барр. в сутки в двух фазах (150 и 110 тыс. соответственно).
Все бы хорошо, но в минувшем году Иранская национальная нефтяная компания объявила о разрыве контракта с CNPC в связи с постоянными задержками реализации проекта: китайцы пробурили лишь 7 скважин из 185 запланированных.
 |
| Удачное завершение переговоров относительно снятия санкций с Ирана поднимает настроение всем участникам. Фото Reuters |
Месторождение «Ядаваран», содержащее 3,2 млрд барр. извлекаемых запасов нефти, – еще один перспективный upstream-проект. В конце 2007 года китайская Sinopec подписала договор обратного выкупа (buy-back), согласно которому она должна была инвестировать 2,5 млрд долл.
В 2013 году с месторождения добывалось 25 тыс. барр. в сутки. Ожидается, что к середине года добыча увеличится до 85 тыс. Также планируется, что во второй фазе разработки месторождения (к 2018 году) добыча вырастет до 100 тыс. барр. в сутки, а в третьей фазе – до 300 тыс.
Казалось бы, планы иранской стороны весьма амбициозны, но, как показал пример CNPC, с которой Тегеран аннулировал договор, реализация всего намеченного вполне может и не осуществиться даже после возможного снятия санкций с Ирана. Почему?
Правовые хитрости
Для того чтобы вновь привлечь мощную торсиду иностранных инвесторов, Ирану крайне необходимо минимизировать правовые риски, которые наряду с экономическими и политическими рисками ухудшают инвестиционный климат страны.
Конституция Ирана запрещает иностранное и частное владение природными ресурсами. Как справедливо отмечает профильное издание «Нефтегазовая вертикаль», соглашения о разделе продукции (СРП), так любимые многими подрядчиками, также не разрешены. Иранцы применяют договоры обратного выкупа (когда государство покупает нефть у компании), позволяющие иностранцам входить в проекты по разведке и разработке через дочерние предприятия иранских госкомпаний.
Договор обратного выкупа схож с сервисным контрактом, который, например, активно использует при работе с иностранцами Ирак. После начала добычи на месторождении функции оператора возвращаются к Иранской национальной нефтяной компании или ее «дочке». Иностранный подрядчик не получает акционерные права на месторождения.
Средствами от экспорта сырья иранская сторона возмещает иностранному подрядчику капитальные затраты, причем ежегодный коэффициент погашения основан на заранее заданном проценте с добычи месторождения и норме прибыли на инвестированный капитал. Согласно FACTS Global Energy, норма прибыли договоров обратного выкупа варьируется между 12% и 17% со сроком окупаемости от 5 до 7 лет.
Таким образом, явным недостатком такого рода договоров является отсутствие гибкости возмещения затрат.
Пытаясь извлечь полезные уроки и вызвать больший интерес у иностранных игроков, Иран разрабатывает новую модель нефтяного контракта, получившую название «интегрированный нефтяной контракт» (ИНК), условия которого будут схожи с СРП.
В соответствии с проектом ИНК, как только начнется добыча на месторождении, иранская сторона будет в рассрочку выплачивать иностранцам доли от выручки по проекту. По данным Middle East Economic Survey (MEES), условия оплаты можно будет менять по мере развития проекта. ИНК планируется заключать на более длительный период, от 20 до 25 лет, что в два раза дольше, чем по договорам обратного выкупа.
Новеллой разрабатываемой модели ИНК станет положение, позволяющее иностранным компаниям наряду с фазами разведки, разработки и добычи включать фазы применения различных методов увеличения нефтеотдачи (например, обратную закачку газа в нефтяные скважины).
Если Ирану удастся модернизировать юридический механизм сотрудничества с иностранными игроками, то это станет не менее значимой победой, чем отмена санкций, поскольку подрядчики, как и любой хозяйствующий субъект, заинтересованы в максимальной минимизации всех возможных рисков, с которыми можно столкнуться при ведении деятельности.
Геополитика и экономика
Есть еще ряд обстоятельств, которые не позволяют строить оптимистичные прогнозы относительно поступления на рынок больших объемов иранской нефти в краткосрочной перспективе.
Во-первых, США, которые умело используют иранский фактор в своей геополитической игре на Ближнем и Среднем Востоке, вряд ли будут аплодировать Тегерану, начавшему сбывать внушительные объемы нефти на внешних рынках (до санкций иранцы продавали сырье более чем 20 государствам) и пополнять собственную казну.
Это в корне противоречит политике Вашингтона в регионе, поскольку приток нефтедолларов позволит Тегерану не только самому окрепнуть, вновь став влиятельным игроком на нефтяном рынке, но и финансово поддержать сирийский режим Башара Асада, который давно является комом в горле Белого дома.
Кроме того, увеличение предложения нефти со стороны персов способно поставить под большие сомнения перспективы многих сланцевых проектов на территории самих США. Если цена за бочку еще упадет (например, ниже 40 долл.), то компаниям, добывающим сланцевую нефть и газ, придется совсем туго – ведь экономическая целесообразность дальнейшей разработки этих проектов затрещит по швам.
Во-вторых, важно понимать, что Иран является членом ОПЕК, хотя, как Ирак и Ливия, временно не подпадает под режим квотирования. Однако как только Тегеран начнет показывать зубы и наращивать экспортные мощности, регулятор в лице картеля сразу же отреагирует на эту прыть и моментально закрутит гайки. Роль первой скрипки в дюжине участников организации играет Саудовская Аравия, которая долгие годы является мощным визави Ирана не только на энергетическом, но и на политическом поле.
Последние события в Йемене служат очередным наглядным подтверждением, когда королевство с коалицией различных арабских государств ввязалось в войну с поддерживаемыми Тегераном йеменскими хоуситами, которые выступили против официального государственного режима.
ОПЕК уже рассматривает вопрос возвращения в систему квотирования Ирака, который восстановил приличные объемы нефтедобычи и экспорта после того, как более 10 лет назад серьезно просел в этом отношении из-за оккупации страны США и их западными союзниками.
В-третьих, само предварительное соглашение, подписанное в Лозанне, содержит весьма обтекаемые формулировки, которые оставляют США поле для очередного маневра, коих администрация Барака Обамы, а до этого Джорджа Буша-младшего совершила уже столько, что пальцев обеих рук не хватит, чтобы посчитать.
Согласно документу, США и Евросоюз отменят экономические санкции, если инспекторы МАГАТЭ подтвердят, что Иран полностью выполнил все обязательства, предусмотренные соглашением. Как юрист-международник отмечу, что пункт предельно понятный, но в нем, как часто бывает, за внешней прозрачностью кроется подвох.
Профессиональная интуиция и ретроспективный анализ неоднозначных результатов затяжного переговорного процесса по поводу иранской ядерной программы подсказывают, что летом проверяющие из международного агентства вдруг уличат Тегеран в недобросовестном выполнении прежних договоренностей и американская администрация, вероятно, отложит отмену санкций до лучших времен.
Таким образом, спекуляции иранским фактором сегодня, как никогда, на руку США, так как позволяют им дестабилизировать обстановку в регионе, держа в напряжении Саудовскую Аравию – одного из ключевых игроков на Ближнем и Среднем Востоке. Может, это ответ династии Аль Саудов за ноябрьское решение картеля не понижать нефтедобычу и тем самым препятствовать росту цен?
С иранской нефтью или без нее конкуренция на глобальном нефтяном рынке будет высокой, особенно с учетом того, что компании США не так давно обратились к Белому дому с просьбой отменить 40-летнее эмбарго на поставки нефти.
Сейчас американское сырье импортируют лишь Канада и Мексика, заключившие со Штатами соглашение о свободной торговле. В случае снятия запрета потенциальными покупателями могут стать азиатские игроки, которые готовы платить за углеводороды большую цену, чем европейские потребители.
Иранцы тоже нацелились на более премиальный рынок Азии, но кто же им даст зеленый свет?
Дарья Гармоненко