Сергей Жильцов
Завершение прокладки труб на российском сухопутном участке неизбежно ставит вопрос о будущем морском пути газопровода в Болгарию или Турцию. Фото Reuters
Отказ России от реализации трубопроводного проекта «Южный поток» и договоренности с Турцией о строительстве нового газопровода через Черное море создает новую ситуацию в российско-европейских отношениях, усиливает роль Турции и вновь ставит вопрос относительно перспектив украинской газотранспортной системы (ГТС).
Турецкий путь для российского газа
С момента распада СССР Турция претендовала на ключевое положение в Черноморском регионе, прилагая максимум усилий для того, чтобы замкнуть на себя экспорт каспийских углеводородов. Помимо получения права на транспортировку азербайджанской нефти и газа Турция активно развивала сотрудничество с Россией. Итогом подобного сотрудничества стала реализация проекта «Голубой поток» мощностью в 16 млрд куб. м, который был введен в строй в 2005 году.
Новые договоренности Москвы и Анкары о создании трубопроводного проекта мощностью в 63 млрд куб. м газа не только изменят архитектуру трубопроводов в Черноморском регионе, но и в перспективе могут изменить характер отношений Анкары с ЕС. Предполагается, что 14 млрд куб. м будет потреблять сама Турция, которая получила возможность получать углеводородные ресурсы по более низким ценам. В итоге Турция уже не первый раз демонстрирует прагматичный подход в отношениях с Россией в сфере энергетики, одновременно усиливая свои позиции в отношениях с ЕС.
Для Турции участие в совместных проектах с Россией помимо экономических и геополитических выгод открывает возможности для более гибкой игры с европейскими странами. Претендуя на доминирующее положение в качестве газораспределительного узла на пути каспийского и российского газа в Европу, Турция превращается в самостоятельного игрока на европейском рынке. Энергетическая стратегия Турции принесла свои плоды, поскольку страна уже сегодня стала центром транзита энергоресурсов и в случае реализации трубопроводных проектов может играть роль одного из основных поставщиков углеводородных ресурсов на европейский рынок.
Безусловно, в случае реализации нового трубопроводного проекта Турция усилит свои позиции в Черноморском регионе. С учетом скидки на российский газ Турция получит возможность для маневра, тем самым поставив под сомнение перспективные проекты по освоению черноморского шельфа.
Издержками от принятого Турцией решения участвовать в российском трубопроводном проекте можно считать прессинг со стороны ЕС и США, для которых российско-турецкий альянс является неприемлемым прежде всего по политическим причинам. В то же время Турция, не присоединившись к антироссийским санкциям, получила прекрасную возможность для геополитического маневра и использовала сложившуюся ситуацию в собственных интересах.
Энергетическая политика Брюсселя
Политика ЕС в сфере диверсификации источников углеводородного сырья в последнее десятилетие полна противоречий и была подвержена сильному влиянию политических факторов. С одной стороны, ЕС ориентировался на данные прогнозов добычи нефти и газа на месторождениях Каспийского региона, который рассматривался в качестве альтернативного источника получения энергетических ресурсов. С другой стороны, российско-украинские газовые конфликты, в которых Киеву отводилась несамостоятельная роль, позволяли Брюсселю ставить вопрос о надежности российских поставок. Кроме того, ЕС находился под сильным прессингом США, которые рассматривают возможность поставок на европейский рынок сланцевого газа. В этом контексте политика Брюсселя и тем более Киева имела определенную логику. Представляя Россию в качестве ненадежного партнера в энергетической сфере, что уже не раз удалось реализовать через украинские власти, США получали вполне обоснованные аргументы для предложения поставок своих углеводородных ресурсов на европейский рынок.
В итоге Брюссель, вместо того чтобы добиваться от Киева соблюдения подписанных с Москвой контрактов на поставки и транзит природного газа, стал играть на стороне США и выдвигать России неприемлемые условия. Собственно, основной причиной отказа России от реализации трубопроводного проекта «Южный поток» стала жесткая, неконструктивная и во многом противоречивая позиция ЕС. В итоге, несмотря на очевидные выгоды от реализации российского проекта, который был направлен на снижение транзитных рисков через территорию Украины, Брюссель стал выдвигать России заведомо неприемлемые условия. Формально главным препятствием на пути «Южного потока» стала позиция Болгарии, которая, ссылаясь на Третий энергетический пакет, запретила прокладку будущего газопровода по своей территории. Очевидно, что при принятии данного решения Болгария ориентировалась на консолидированную позицию ЕС. В результате, делая политические заявления о необходимости повышения энергетической безопасности, ЕС, по сути, проводил политику, которая усиливала риски, связанные с поставкой углеводородных ресурсов на европейский рынок.
Киев рискует остаться без транзита
Так называемые газовые конфликты между Москвой и Киевом выходят за рамки двусторонних отношений и являются частью соперничества, которое в последнее десятилетие развернулось за европейский газовый рынок. При этом Киев, позиционируя свою ГТС как символ независимости, не учитывал изменений, которые происходили в сфере трубопроводных поставок природного газа.
После введения в строй «Северного потока» объемы прокачиваемого через украинскую территорию газа снизились. Строительство «Южного потока» грозило свести к минимуму объемы экспорта российского газа через украинскую «трубу», что ставило под вопрос целесообразность ее дальнейшего использования. По этой причине Киев добивался от России отказа от строительства «Южного потока», предлагая использовать украинскую систему. Отказ от «Южного потока» и переориентация России на Турцию по-прежнему сохраняет угрозу украинской ГТС, поскольку строительство обходного маршрута значительно снизит ее роль. Соответственно Украина может утратить статус транзитера российского газа в Европу. В итоге российский проект принесет экономические и геополитические выгоды Турции и в конечном счете ЕС одновременно.
Каспийский маневр Брюсселя
В последнее десятилетие ЕС выстраивал свою энергетическую политику в Каспийском регионе, исходя из прогнозов добычи азербайджанского газа и на основе уверенности в быстрой реализации трубопроводных проектов, способных обеспечить надежный доступ к каспийским углеводородным ресурсам. Исходя из этого, ЕС инициировал проект «Набукко», который с 2002 года выступал флагманом европейской энергетической политики в Каспийском регионе. Отсутствие свободных объемов газа у Азербайджана, который рассматривался в качестве основного источника наполнения европейского трубопровода, и неготовность Туркменистана участвовать в проекте сделали реализацию «Набукко» бесперспективной. В результате в 2012 году ЕС предложил укороченный проект газопровода, который также столкнулся с отсутствием свободных объемов газа.
Неудачи европейской энергетической политики обусловлены объективными причинами. Разрабатываемые в каспийских странах месторождения пока не могут предоставить для новых трубопроводов необходимые объемы углеводородных ресурсов. В свою очередь, Туркменистан, на который ЕС обращал пристальное внимание, ориентировался на Китай и ограничивался политической поддержкой европейского проекта. В итоге ЕС так и не удалось добиться от Ашхабада подписания конкретных документов.
Стоит отметить, что инициируемые ЕС трубопроводные проекты по организации доставки каспийского газа не решали проблем энергетической безопасности европейских стран. Предполагаемые объемы поставок газа с Каспия были незначительными и могли рассматриваться лишь в качестве дополнительного, но никак не альтернативного источника. Так, ввод в эксплуатацию второй очереди газового месторождения «Шах-Дениз» позволит Азербайджану ожидать увеличения добычи газа еще на 16 млрд куб м. В результате через 8–10 лет экспортный потенциал Азербайджана может составить около 25 млрд куб м. Очевидно, что объемы азербайджанского газа никак не могут повлиять на ситуацию на европейском газовом рынке. Так же, как не смогут решить данную проблему и поставки туркменского газа, который Брюссель упорно хочет заполучить в инициируемый Транскаспийский газопровод.
Амбициозные планы ЕС по диверсификации маршрутов экспорта газа из Каспийского региона в европейские страны потерпели неудачу. Идея создания альтернативных газопроводов, провозглашенная ЕС в качестве ключевой задачи по снижению зависимости от поставок российского газа, превратилась в самоцель и оказалась чрезмерно политизированной. Внешнеполитические интересы прикаспийских и европейских государств, а также объективно существующие проблемы, связанные с добычей и транспортировкой углеводородного сырья, были Брюсселем проигнорированы.
Европейский вектор азербайджанского газа
Неудачи с реализацией проекта газопровода «Набукко» оказали сильное влияние на энергетическую политику Азербайджана, который стал активно продвигать собственные трубопроводные проекты. Основное внимание Баку было обращено на реализацию южного газового коридора, тем более что альянс с Турцией создал для Азербайджана реальную возможность увеличить поставки газа на внешние рынки. Азербайджано-турецкое энергетическое сотрудничество стало реакцией Баку и Анкары на энергетическую политику ЕС, который не сумел реализовать планы по выводу каспийских углеводородных ресурсов на европейский рынок.
Окончательное инвестиционное решение по второй стадии разработки азербайджанского газоконденсатного месторождения «Шах-Дениз» было принято в декабре 2013 года. Газ в рамках второй стадии разработки месторождения будет экспортироваться в Турцию и на европейские рынки путем расширения Южнокавказского газопровода и строительства Трансанатолийского (TANAP) и Трансадриатического (TAP) газопроводов. Стоимость разработки второй стадии проекта оценивается в 28 млрд долл. Объем добычи в рамках второй стадии разработки месторождения составит 16 млрд куб м в год, из которых 10 млрд будет направляться в Европу, а 6 млрд – в западные регионы Турции. Ожидается, что поставки газа в Европу начнутся в 2019 году.
Реализация южного газового коридора отвечает интересам Азербайджана, поскольку обеспечит выход газа на внешний рынок и позволит получать доходы от экспорта углеводородных ресурсов. Очевидно, что азербайджанские углеводороды не смогут оказать решающего влияния на европейский газовый рынок. Тем не менее турецко-азербайджанское сотрудничество поддерживается ЕС, который рассматривает новые трубопроводные проекты в качестве механизма диверсификации поставок углеводородных ресурсов из Каспийского региона.
Политика ЕС последнего десятилетия носила деструктивный характер. Сознательное обострение отношений с Россией в сфере поставок природного газа, однозначная ориентация на поддержку украинских властей и нежелание учитывать интересы России подталкивали Москву к поиску альтернативных маршрутов экспорта. Своей недальновидной политикой Брюссель передает контроль над газовыми потоками Анкаре, которая в перспективе может усилить влияние на европейский газовый рынок.
