Закат наднациональных квот

Снижение конкуренции на международном рынке квот может стать роскошным подарком Казахстану и Белоруссии.
Фото РИА Новости

В течение 2012 года тема участия России во второй фазе Киотского протокола неоднократно становилась предметом бурного обсуждения различных экспертных площадок. Участники этих обсуждений, находящиеся по разные стороны баррикад, с одинаковым жаром обосновывали как целесообразность принятия Россией обязательств по дальнейшему сокращению выбросов парниковых газов, так и нерациональность такого шага в связи с отказом от участия во второй фазе Киотского протокола ведущих эмитентов парниковых выбросов – США, Японии и Китая. За продолжение практически всегда выступают представители бизнес-сообщества и международных организаций. Против – представители органов исполнительной власти неэкономического блока правительства РФ, непосредственно отвечающие за проведение международных переговоров по климатической тематике и ратующие за отказ от действующей системы поддержки экологических проектов.

С представителями бизнеса все достаточно просто, они последовательно отстаивают следующую позицию: продажа квот на выбросы парниковых газов является для российских предприятий дополнительным инвестиционным ресурсом и важным элементом инновационного прогресса.

Позиция, занимаемая федеральными органами исполнительной власти не столь очевидна. С одной стороны, аргументированной выглядит мысль о том, что, поскольку крупнейшие эмитенты парниковых выбросов – США, Япония и Китай – отказались от соглашения, сам проект борьбы с выбросами парниковых газов не имеет реальных перспектив.

Есть ощущение, что правы и те и другие. Для того чтобы оценить проблему со всех сторон, лучше всего взять в руки калькулятор и посчитать экономику процесса.

Сегодня квота Российской Федерации, которая может быть потенциально реализована на международном рынке, по экспертным оценкам, составляет в среднем порядка 2,5 млрд. тонн эквивалента выбросов диоксида углерода (по разным оценкам – от 1 до 4 млрд. тонн). На европейском рынке стоимость квоты на одну тонну выбросов сегодня составляет порядка 4–6 евро (средняя прогнозируемая цена единицы выбросов в период до 2020 года оценивается в 10–12 евро). Это значит, что продажа всего указанного объема квот может принести Российской Федерации сумму порядка 10–12 млрд. евро.

Продажа квот может быть осуществлена двумя способами:

1. По схеме проектов совместного осуществления (ПСО) – когда частная компания реализует инвестиционный проект, обеспечивающий сокращение выбросов парниковых газов и продает эти сокращения на рынке частным компаниям или международным финансовым институтам (именно по этой схеме торговали квотами на выбросы российские предприятия в рамках реализации первой фазы Киотского протокола).

2. По схеме «зеленых» инвестиций – когда Российская Федерация продает по межгосударственным соглашениям определенный объем квот и в дальнейшем инвестирует полученные средства в реализацию государственными или частными организациями инвестиционных проектов, обеспечивающих сокращение на соответствующую величину выбросов парниковых газов (именно по этой схеме работают Украина, Казахстан, Чехия и Китай).

В случае реализации проектов по схеме ПСО частная компания, получая выручку от продажи квот, использует денежные средства на цели компенсации фактически понесенных затрат на сокращение выбросов, может погашать и обслуживать взятые кредиты, что позволяет сократить сроки окупаемости проектов и поднять их рентабельность. Если исходить из того, что все 10 млрд. евро могли бы быть реализованы по схеме ПСО, то при пятилетнем плече планирования, стабильном валютном курсе и кредитовании проектов российскими банками в рублях, по рыночным ставкам порядка 12% годовых, использование средств, вырученных от продажи квот как финансового рычага, обеспечивающего погашение процентов по кредитам, позволило бы российским компаниям привлечь кредиты на сумму до 15 млрд. евро, а значит, обеспечить объем финансирования инвестиционных проектов на уровне порядка 18 млрд. евро (не менее 20% средств по проекту предприятия вкладывают за счет собственных средств). Учитывая, что проекты, обеспечивающие сокращение выбросов парниковых газов, являются капиталоемкими и порядка 80% средств расходуется на приобретение оборудования – дополнительные бюджетные доходы составили бы порядка 2,8 млрд. евро в виде поступлений по НДС от приобретенного оборудования и порядка 320 млн. евро ежегодно по налогу на имущество, что суммарно за пять лет составило бы порядка 4,6 млрд. евро.

В случае реализации квот по схеме «зеленых» инвестиций, реинвестирование средств от продажи квот в реализацию проектов по сокращению выбросов может осуществляться государством в рамках различных схем. Опыт Украины показывает, что чем прозрачней будут такие схемы, тем ниже будет их коррупционная емкость. Наиболее прозрачным и эффективным механизмом доведения денежных средств до реального сектора экономики является метод, предусматривающий использование финансового рычага (программы компенсации процентных ставок по кредитам, компенсации первоначального взноса на приобретение оборудования и технологий и т.п.). Такие схемы привязаны к реальным поставкам оборудования, предусматривают возмещение уже понесенных затрат и соответственно имеют строгий целевой характер – их фактически невозможно украсть. В условиях рынка такой подход позволяет стимулировать реализацию пятилетних инвестиционных проектов на сумму до 30–35 млрд. евро (если субсидировать процентные платежи в размере 2/3 ставки рефинансирования Банка России по кредитам в рублях) и до 50 млрд. евро (если субсидировать 2/3 ставки по кредитам, предоставляемым зарубежными эксимбанками под поставку в Россию импортного оборудования). В этом случае дополнительные доходы бюджетной системы только по НДС и налогу на имущество составят порядка 6,4–8 млрд. евро – сумма, в несколько раз превышающая дефицит Пенсионного фонда России, который планируется профинансировать за счет скандального повышения страховых взносов на формирование страховой части трудовой пенсии работников, занятых на работах с вредными и опасными условиями труда.

При этом необходимо учитывать, что в связи с введенными в рамках второго этапа Киотского протокола ограничениями на продажу квот на европейском рынке, организация продажи квот по схеме «зеленых» инвестиций будет требовать больше усилий и творческого подхода от экономического блока правительства Российской Федерации в переговорах с потенциальными покупателями (Европейским союзом, Японией, ЕБРР, Всемирным Банком и другими). Возобновление продажи квот по схеме ПСО пройдет гораздо проще, хотя потенциально достижимый бюджетный эффект в этом случае будет существенно ниже. То есть от 46 до 80% сумм, полученных от продажи квот на выбросы парниковых газов, может дополнительно поступить в бюджетную систему России и пойти на реализацию важных социальных программ.

Позиция власти

К сожалению, эти потенциальные выигрыши для бизнеса и государства пока не реализованы. Россия по состоянию на сегодняшний день приняла решение отказаться от участия во второй фазе Киотского протокола в связи с тем, что отказ от участия в ней США, Китая и Японии сводит на нет экологический эффект от торговли квотами. Продемонстрировав несгибаемую позицию в деле защиты окружающей среды и борьбы с климатическими изменениями, Россия пожертвовала очевидным экономическим и бюджетным эффектом. А может быть, это роскошный подарок (в ущерб себе) нашим партнерам по таможенному союзу – Казахстану и Белоруссии, а также братской Украине, которые теперь не будут конкурировать с Россией при продаже квот и легче смогут привлечь в экономику своих стран дополнительные финансовые потоки.

Следует также учитывать, что правительство России на протяжении последних лет занимает последовательную позицию в вопросах ужесточения природоохранного и экологического законодательства. Достаточно вспомнить бурные баталии, разворачивающиеся сегодня вокруг проекта федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования нормирования в области охраны окружающей среды и введения мер экономического стимулирования хозяйствующих субъектов для внедрения наилучших технологий» (более известного в бизнес-кругах под аббревиатурой ТНОС), предусматривающего 100-кратное увеличение штрафов за сверхнормативные выбросы загрязняющих веществ. В этой связи появившиеся в последние месяцы разговоры о возможности введения в России системы внутреннего нормирования выбросов парниковых газов и введение внутрироссийской системы торговли квотами на их выбросы воспринимаются промышленными компаниями достаточно болезненно. Во-первых, из-за того, что синхронное введение системы нормирования и системы торговли квотами предполагает, что будут введены отсутствующие сегодня обязательные платежи за сверхнормативные выбросы парниковых газов. Во-вторых, очевидно, что размер этих платежей должен быть материальным для производственных компаний, в противном случае никакой торговли выбросами парниковых газов возникнуть не сможет.

Эффект внутреннего регулирования

Принимая во внимание тот факт, что выбросы парниковых газов сегодня в России генерирует 100% тарифообразующих компаний, можно с полной уверенностью предположить, что введение подобного механизма стимулирования сокращения выбросов парниковых газов в условиях существенного роста экологической платы неизбежно приведет либо к закрытию предприятий, либо к росту тарифов и инфляции, а скорее всего, эти два процесса будут идти параллельно. Этот вывод очевиден, поскольку, оказавшись в ситуации возникновения новых расходов, предприятия вынуждены будут реализовывать капиталоемкие проекты по их сокращению. При этом в условиях тарифного регулирования инвестиционные затраты по таким проектам целиком будут ложиться на затраты, включаемые в тариф, – иного источника средств у этой категории предприятий, как правило, просто нет. Далее возникает вопрос: готово ли общество к увеличению и без того больших тарифов на перевозки, тепло, электроэнергию и услуги ЖКХ? Предположим, что готово. Тогда возникает проблема – где взять деньги на такие инвестиции. Ответ очевиден – идти либо в банки, либо на финансовый рынок. И в том и в другом случае нужно будет доказать свою кредитоспособность (что смогут сделать далеко не все предприятия зоны тарифного регулирования) и платить проценты за предоставленные средства. То есть тарифы вырастут не только на стоимость приобретаемого оборудования и технологий, но и на стоимость банковских кредитов, привлекаемых на эти цели.

═ Отказ крупнейших эмитентов парниковых выбросов от соглашения ставит под удар саму идею борьбы с глобальным потеплением. Фото Reuters

Российские банки сегодня кредитуют под 12% годовых. Соответственно, реализуя пятилетний инвестиционный проект, заемщик заплатит банку 140–160% от взятой суммы кредита. В конечном итоге эти расходы лягут на конечного потребителя промышленной продукции, услуг ЖКХ и естественных монополий. Кредиты за границей дешевле, но там существуют валютные риски, принимать которые могут только предприятия, поставляющие продукцию на экспорт. А это значит, что энергетики, железнодорожники, компании, добывающие энергетические угли, предприятия ЖКХ, энергосетевые компании и многие–многие другие окажутся отрезанными от такого финансирования. При этом нужно учитывать, что любой инвестиционный проект имеет срок создания, поставки, монтажа и пусконаладки объектов, обеспечивающих снижение выбросов парниковых газов. Этот период занимает, как правило, период от нескольких месяцев до нескольких лет. В течение всего этого времени предприятия вынуждены будут нести расходы на обслуживание и погашение кредитов и платить штрафы. Вопрос о том, сколько из них справится с такой нагрузкой, остается открытым, так же как и вопрос, что делать с теми предприятиями тарифной сферы, которые с нагрузкой не справятся и станут банкротами, что будут делать потребители их услуг?

Вызывает вопрос сама постановка проблемы введения внутрироссийского регулирования выбросов. Почему вместо того, чтобы привлекать с международного рынка бесплатные деньги на модернизацию экономики, мы опять пытаемся выстроить систему, генерирующую дополнительную нагрузку на бизнес, разгоняющую инфляцию и рост тарифов?

Знающие люди могут возразить: «А как же международный опыт? Китай, Япония, технологически развитые США имеют эффективно работающие внутренние программы нормирования выбросов парниковых газов.» Это действительно так, но давайте посмотрим более внимательно, какие страны вводят такие программы – это растущие экономики, имеющие мощную финансовую систему, дешевые долгосрочные кредиты и быстро развивающуюся инновационную технологическую базу, темпы развития которой существенно опережают потребности массового промышленного производства. Зачем менять автомобиль каждые три года, если он хорошо функционирует 5–10 лет и весьма комфортен? Создайте постоянно ужесточаемую систему нормирования, и она неизбежно будет стимулировать спрос на более совершенные технологии даже тогда, когда потребительские качества продукта, с точки зрения обычного потребителя, меняются уже не существенно. Простой пример с введением стандарта ЕВРО 5. С точки зрения экологии – это борьба за сокращение выбросов вредных веществ в атмосферу. С точки зрения экономики – закрытие европейского рынка от дешевых автомобилей из восточной Европы и Азии, создание преференций для европейских производителей – генерация нового промышленного заказа на автомобильные технологии в странах Азии и Восточной Европы.

США, Япония и Китай, которые ввели систему внутреннего нормирования и торговли квотами, создали внутри своих стран не только спрос на новые технологии, которые сами и производят, но и дополнительный спрос на дешевые заемные средства внутри своей же финансовой системы. Соответственно создали эффективный механизм роста ВВП. Евросоюз, действуя на глобальном рынке, использует примерно те же технологии и преследует абсолютно аналогичные цели – используя дешевые кредиты экспортных агентств и потенциал своей технологической базы, механизмы Киотского протокола, европейские страны, прежде всего ФРГ, стимулируют промышленный заказ на продукцию своих предприятий со стороны менее развитых экономик Восточной Европы и Африки. Фактически, во всех рассмотренных случаях мировых практик инструменты Киотского протокола используются как механизмы, оправдывающие красивой и малопонятной идеей простую, но очень важную для экономики вещь – одновременный рост денежной эмиссии и промышленного заказа – отличная альтернатива войнам, природным и техногенным катастрофам, когда речь идет об инструментах преодоления кризисных явлений. В отличие от войн и катастроф, при которых промышленный заказ формируется за счет безвозвратных бюджетных расходов, которые не генерируют бюджетных доходов в будущем, механизм Киото позволяет производить оборудование и технологии, оплачиваемые коммерческим сектором, причем помимо возвратности расходуемых средств, происходит еще и увеличение поступлений по налогам и сборам. То есть улучшается состояние бюджетной системы.

В условиях дороговизны и краткосрочности доступных банковских кредитов, отсутствия собственного высокотехнологочного производства, способного обеспечить массовый спрос на энергоэффективные технологии, российские предприятия в случае введения внутрироссийской системы нормирования выбросов парниковых газов, вынуждены будут закупать оборудование за рубежом за счет средств, зарабатываемых в России. Фактически, значительная часть Российской экономики начнет работать на зарубежных производителей оборудования, а финансовая система лишится значительного объема ликвидности, которая будет вымываться на цели обслуживания и погашения кредитов, выданных зарубежными банками под гарантии экспортных агентств стран производителей этого оборудования. Вместе с тем нельзя не учитывать и того факта, что значительная дополнительная финансовая нагрузка на предприятия снизит их рентабельность, а значит, снизит прибыль и возможность для индексации заработных плат работникам. Как следствие, сократятся поступления в бюджетную систему страны, снизятся, а возможно, и заморозятся, темпы роста поступлений в государственные бюджетные фонды. Выиграют на этом традиционно предприятия-экспортеры, поскольку подробное развитие ситуации неизбежно приведет к росту спроса на иностранную валюту и, как следствие, к росту ее курса по отношению к рублю. Проиграет население, для которого неизбежно подорожает значительная часть потребительской корзины как минимум за счет роста цен на импортные продукты, а также на товары и тарифицируемые услуги постоянного спроса.

Остается надеяться, что описанный здесь пессимистичный сценарий развития событий, ликвидирующий едва отлаженную систему стимулирования инвестиций с одной стороны и ужесточающий требования по выбросам – с другой, не будет реализован.