Риск инвестиционного голодания

Российская электроэнергетика словно заледенела в ожидании перемен.
Фото Reuters

Если посмотреть на состояние российской энергетики, то можно сказать, что есть хорошие новости, а есть и не очень. Первая новость – это то, что мы смогли наладить инвестиционный процесс: электростанции строятся, сети и подстанции вводятся. Электроэнергия продается и покупается. Вместе с тем качество процесса оставляет желать лучшего – до конца правила регулирования в отрасли так и не были заданы правительством.

Отсюда все проблемы, которые у нас возникают, возникают из-за того, что отрасль до конца недореформирована, что порождает постоянную беготню по кругу в части ее регулирования. Отрегулировали одно, взялись за другое, оказалось, что предыдущее регулирование не вписывается в планы будущего регулирования, и, таким образом, мы получаем некий институциональный тупик. Это приводит к тому, что, как только инвесторы теряют почву под ногами в части гарантирования доходности их инвестиций, рынок оказывается неспособным эти инвестиции воспроизводить и система снова оказывается отброшена на 10 лет назад.

Система неустойчива. Она позволяет приглушить проблемы развития инфраструктуры, но при этом не решает проблем долгосрочного развития отрасли. Отсюда и возникает масса нестыковок, проблемы рыночного регулирования. В такой институциональной ловушке, на мой взгляд, сейчас находится российская электроэнергетика.

Более того, у иностранных производителей, в общем-то, как и у наших, все инвестиции завязаны на договоры с гарантированной доходностью – ДПМ, где рыночные риски сведены к минимуму.

Некоторые компании, такие как, например, «Энель ОГК-5», уже выполнили свою обязательную программу, полученную при покупке активов. Другие, как «Э.ОН Россия», «Фортум», близки к ее выполнению. Да, исполнение идет, может быть, с небольшим нарушением по срокам, но это во многом связано не с качеством работы компании, а с качеством работы подрядчиков.

Отрадно, что за пределами этой программы наши иностранные коллеги готовы и дальше вкладывать в энергетику, но вопрос окупаемости инвестиций остается.

На сегодняшний день каждая компания из вышеперечисленных вложила не один миллиард евро, но есть еще необязательные вещи – модернизация изношенных и низкоэффективных фондов для того, чтобы оборудование не превратилось в обычный металлолом. Опять же в ситуации отсутствия понятной политики правительства за пределами гарантированного инвестиционного горизонта (2017 года) я сомневаюсь, что мы получим какие-то существенные объемы инвестиций от иностранных компаний, а уж о российских компаниях даже говорить не приходится.

Схожая ситуация у нас и с тарифами. С одной стороны, тарифы выросли весьма серьезно за последние 10 лет, но является ли этот предел роста следствием жадности энергетиков? Скорее это проблемы неэффективности отрасли. Тарифы формируются из себестоимости, затрат. Чем больше неэффективность отрасли, тем больше этих затрат, тем выше тарифная составляющая. Затраты растут также по причине роста стоимости топлива: ведь основное топливо – это газ (70% от энергобаланса). Газ растет, растет стоимость электроэнергии. Кроме того, затраты растут от разбухших инвестиционных программ как сетевых компаний, так и генерирующих. Поэтому и вопрос стоит скорее не в самих тарифах как таковых, а в качестве этих тарифов. Для отдельных категорий потребителей тарифы не имеют принципиального значения. В частности, где доля в себестоимости производства или доля в структуре доходов низка. А вот для других категорий потребителей, где доля электроэнергии в себестоимости высока (например, крупных промышленных компаний), стоимость энергии – это вопрос конкурентоспособности на зарубежных рынках. Отношения к тарифам на энергетические ресурсы определяются условиями функционирования потребителей: чем они более конкурентны, тем большее значение имеет их динамика.

Поэтому вопрос тарифов очень индивидуальный и субъективный. Я думаю, без такого скачкообразного роста тарифов программа энергоэффективности в принципе нежизнеспособна. Пока потребитель не почувствует стоимость ресурса, он не начнет его экономить, и поэтому те потребители, которые это почувствовали несколько лет назад, эту программу уже внедрили, внедряют и будут внедрять. Те же, кто это не чувствует, никогда этим заниматься не будут даже под угрозой штрафов. Или будут делать формальные вещи на бумаге. Да, стоимость энергии действительно высока, но отображает она общую неэффективность энергосистемы и никак не связана с готовностью потребителя платить за эту неэффективность. Если потребитель считает, что стоимость энергии для него высока, он начинает проводить мероприятия по снижению своей энергозависимости – строит собственную генерацию, проводит мероприятия по снижению энергозатрат, ищет более эффективные способы ее покупки.

В этом десятилетии мы вряд ли будем наблюдать снижение стоимости энергии, скорее наоборот.

Задача, которая стоит сейчас перед правительством и отраслью, – повысить эффективность российской энергетики до общемирового уровня. Только в этом случае можно говорить об успехе программы модернизации энергетики. На мой взгляд, это возможно реализовать только в следующее десятилетие.

Важным вопросом при формировании политики модернизации отрасли является эффективность структуры топливно-энергетического баланса страны. Что лучше транспортировать через всю страну – миллиарды кубометров газа или миллионы тонн угля по железной дороге или приблизить места производства электроэнергии к местам добычи первичных ресурсов? Надо ли выстраивать дорогостоящую систему централизованного энергоснабжения локальных территорий или попытаться добиться их энергонезависимости за счет использования распределенных источников энергии, возможно, на основе возобновляемых ресурсов?

Рынок не решает проблему эффективности распределения ресурсов в долгосрочной основе, он не дает правильных ценовых сигналов для развития. Особенно когда он разделен на две ценовые зоны. Поэтому необходимо сделать единое рыночное пространство и уже в рамках этого пространства определять оптимальную структуру энергетического баланса.

О том, чтобы доставить дешевую энергию, в частности из Сибири, в центральную часть России, энергетики думают давно, еще с советских времен. Так, основные мощности российской гидроэнергетики находятся именно в Сибири, где уже сейчас региональная энергосистема становится энергоизбыточной. А ведь регион еще имеет огромные запасы угля, которые также могут использоваться более рационально.

Думаю, что эту задачу должен решить энергомост «Сибирь–Урал–Центр», представленный на III Сибирском энергетическом форуме в Красноярске в конце ноября. Согласно проекту, разработанному Корпорацией развития Красноярского края, общая протяженность моста составит более 3,5 тыс. км. А его проектирование может начаться уже в 2013 году с выходом на строительство к 2017 году.

По мнению авторов проекта, российская энергетика с изношенными на 60–70% фондами не соответствует требованиям национальной безопасности и является дорогой. А передача тока по энергомосту в европейскую часть страны не только позволит сэкономить около 1 трлн. руб. (в том числе за счет отказа от ввода дополнительных мощностей), но и высвободить дополнительные экспортные объемы газа (203 млрд. куб. м на сумму 2,4 трлн. руб.) и задействовать дополнительные объемы угля, спрос на которые отсутствует в настоящее время (632 млн. т на сумму 474 млрд. руб.).

Да и эксперты отрасли подчеркивают, что помимо прямого эффекта по снижению цен за счет более дешевой сибирской электроэнергии и повышению конкурентоспособности российской промышленности проект может решать и более сложные задачи. Например, за счет перетоков между системами, лежащими в нескольких часовых поясах, можно разнести пики нагрузки и повысить надежность диспетчирования.

Стоимость проекта складывается из двух частей. Стоимость строительства линий сверхвысокого напряжения составит 175 млрд. руб., а стоимость новых объектов генерации в Сибири – 450 млрд. руб. (в ценах 2012 года). Соотношение бюджетных и частных инвестиций составит 23 и 77% соответственно.

Ожидается, что средства в энергомост вложат частные инвесторы, заинтересованные в его реализации, в том числе крупные генерирующие и сетевые компании.

В последнее время подобные идеи вошли и в планы правительства. Как отметил глава государства Владимир Путин в сентябре 2012 года на саммите АТЭС, развивая энергетику на Дальнем Востоке, планируется соединять ее инфраструктурно с европейской частью, с тем чтобы легко было перебрасывать необходимые потоки сырья и электроэнергии из одной части страны в другую и легко выходить как на рынки европейских стран, так и на рынки АТР.