Сергей Жильцов
Каспий не сможет в ближайшее десятилетие служить источником дополнительных объемов нефти и газа – запасы углеводородного сырья переоценены.
Фото Reuters
Нефть и газ Каспийского региона уже не раз оказывались в фокусе внимания. В последние несколько десятилетий в связи с изменением геополитической ситуации интерес к углеводородным ресурсам региона снова возрос, выведя прикаспийские страны на передний план мировой энергетической политики.
Каспийский энергетический актив
В 1991 году на берегах Каспийского моря появились новые независимые государства – Азербайджан, Казахстан и Туркменистан. Новые каспийские государства, которые до этого находились на окраинах Советского Союза, за короткий срок оказались в фокусе ведущих стран мира, прежде всего ЕС и США. Этому способствовали имевшиеся в Каспийском регионе углеводородные ресурсы, вокруг которых позже вспыхнул организованный западными странами ажиотаж – ведь вопросы месторождений нефти и газа всегда стояли у них на первом месте.
Проблема региона, если не брать в расчет геополитический фактор, заключалась в том, что углеводородное сырье, добываемое в прикаспийских странах, могло поступать на экспорт только через территорию России. Новые прикаспийские страны были лишены геополитического маневра, поскольку не имели прямых выходов на внешний рынок. Их планы, связанные с масштабной разработкой углеводородных ресурсов, могли быть реализованы только при увеличении мощностей трубопроводов, построенных еще во времена СССР. Альтернативой этому могло стать создание новых экспортных маршрутов, а потому данный вопрос практически сразу же был политизирован.
Не случайно очень скоро на переговорах прикаспийских государств с западными нефтяными компаниями вопросы разработки новых месторождений и доставки ресурсов на внешние рынки вышли на первое место. Этому способствовала, с одной стороны, заинтересованность прикаспийских государств привлечь в нефтегазовую отрасль иностранные инвестиции, а с другой стороны – западные страны увидели в каспийских углеводородах не только альтернативный источник энергии, но и возможность вновь разыграть энергетическую «карту».
Иных позиций придерживалась Россия, заинтересованная не форсировать разработку углеводородных ресурсов Каспия и сохранить прежние советско-иранские договоренности. Данный подход не отвечал интересам прикаспийских государств, поскольку прежний правовой статус Каспия служил препятствием для разработки месторождений нефти и газа. Российская позиция шла также в разрез с интересами внерегиональных стран и крупных нефтяных компаний, которые видели в Каспийском регионе «второй Кувейт».
Уже в июне 1993 года правительство Азербайджана намеревалось подписать с консорциумом западных компаний контракт на разработку крупных месторождений Азери, Чираг, Гюнешли. Тогда этому помешали внутриполитические события в Азербайджане. Однако вскоре переговоры возобновились и в 1994 году закончились проведением Бакинского нефтяного саммита, на котором был подписан «контракт века». Это стало событием, которое положило начало широкомасштабной разработке каспийских месторождений. Одновременно активизировались переговоры о международно-правовом статусе Каспия, поскольку односторонние действия Азербайджана привели к закреплению за ним части каспийского шельфа.
Подписание Азербайджаном соглашения с нефтяными компаниями по времени совпало с появлением в американской печати сведений о якобы огромных запасах углеводородного сырья, находящегося на шельфе Каспия. Подобные публикации подогрели и без того усиливающийся интерес к Азербайджану, а за ним к Казахстану и Туркменистану крупных нефтяных компаний. Одновременно с нефтяным бизнесом в регионе активизировали свою работу государственные структуры западных стран.
Манипуляции с заведомо неточной информацией и игра на тщеславии политиков прикаспийских государств уже к концу 1990-х годов позволили западным странам создать мощный финансово-политический прессинг. В итоге зарубежные нефтяные компании получили доступ к потенциально богатому углеводородными ресурсами региону, а государственные структуры западных стран – возможность влиять на внешнюю политику прикаспийских стран. Более того, неподтвержденные запасы месторождений в Каспийском регионе активно использовались США для включения прикаспийских стран в орбиту своих интересов. Каспийский энергетический актив привлекал внимание своей перспективностью и возможностью выведения его из-под влияния России.
Призрак «Большой игры»
Наступательный характер американской политики в Каспийском регионе, которую заложил Джордж Буш-старший, получил свое продолжение и при Билле Клинтоне. Столкновение интересов между Россией и США усилило между ними соперничество, которое стали называть «Большой игрой-2», тем самым проводя аналогии с соперничеством, которое разворачивалось в XIX веке между Россией и Великобританией в Центральной Азии.
Со стороны США и ряда западных стран была развернута мощная информационно-пропагандистская кампания, направленная на создание у новых прикаспийских государств иллюзии в скором нефтяном буме и выходе на лидирующие позиции в регионе. Наряду с этим США предпринимали усилия по вытеснению России с Каспия и изменению маршрутов экспорта нефти и газа через территорию других стран. Данные планы активно поддерживались Казахстаном, Азербайджаном и Туркменистаном. Таким образом они рассчитывали уменьшить зависимость от России и укрепить свои отношения с Западом. Не случайно еще в 1995 году США объявили о необходимости поддержки независимости соседей России, отнеся к ним в первую очередь Казахстан и Азербайджан.
Растущая благодаря иностранным инвестициям разведка и добыча нефти и газа в прикаспийских странах поставила вопрос об их доставке на внешний рынок. Это породило различные проекты экспортных маршрутов, которые должны были пройти из Каспийского региона. Очень скоро дискуссия относительно направления новых трубопроводов переместилась в политическую плоскость. В нее активно включились прикаспийские страны, западные государства и нефтяные компании. Большинство проектов разрабатывалось под мифические данные о запасах нефти и газа в Каспийском регионе.
 Для нефтяной промышленности Казахстана месторождение Кашаган, открытое в 1968 году, имеет большое значение, обладая значительными по объему запасами углеводоров. Фото Reuters |
Запах нефти вскружил голову
Перспективы получения значительных доходов от контроля над месторождениями углеводородного сырья в Каспийском регионе подпитывали сепаратистские движения внутри России. Речь идет о событиях 1990-х годов в Чечне. Создание собственного независимого государства с выходом на берега Каспия с установлением контроля над экспортными маршрутами энергетических ресурсов было ключевой задачей чеченского руководства, которое выступало против создания новых обходных маршрутов.
После начала военных действий в Чечне, которые приобрели затяжной характер, Россия стала искать обходные маршруты транспортировки каспийской нефти, рассчитывая на маршруты через Дагестан и Ставропольский край. Однако Чечня двумя ударами по Буденовску в июне 1995 года и Кизляру – местам прохождения обходного маршрута нефтепровода – предупредила Россию о хрупкости таких решений. Более того, террористический акт в Буденовске произошел через сутки после подписания Россией соглашения с Азербайджанской международной операционной компанией (АМОК) о транзите нефти через Северный Кавказ.
Нестабильная ситуация в Чечне и угроза полной остановки прокачки нефти по маршруту на Новороссийск привели к тому, что в Баку стали искать альтернативные маршруты транспортировки нефти на внешние рынки, которые бы обходили территорию России. Одним из них стал вариант транспортировки нефти из Азербайджана через Грузию (Баку–Супса), которая выразила полное согласие транспортировать азербайджанскую нефть через свою территорию.
В августе–сентябре 1999 года началось вторжение чеченских военных формирований в Дагестан. Тем самым по начавшим укрепляться позициям России в Каспийском регионе вновь был нанесен удар. Суть операции заключалась в создании чечено-дагестанской конфедерации: Чечня получает выход на берега Каспия, становится прикаспийским государством с собственным нефтеносным куском шельфа (две трети российского шельфа Каспия). Впереди маячила перспектива стать одной из ведущих прикаспийских нефтяных держав, обладающей к тому же двумя третями нефтепровода Баку–Новороссийск. В результате события в Дагестане подорвали позиции России в борьбе за право стать основным транспортировщиком каспийской нефти из Азербайджана, тем самым лишив ее мощного рычага геополитического влияния в регионе.
Виртуальные ресурсы
В последние годы значительно активизировался переговорный процесс, связанный с обсуждением проектов создания новых трубопроводов, предназначенных для экспорта углеводородного сырья из Каспийского региона. Однако подписанные документы оставляют открытым вопрос относительно источников наполнения нефте- и газопроводов, что переводит все достигнутые договоренности в плоскость виртуальной игры.
Интерес к запасам углеводородного сырья на Каспии поддерживается благодаря усилиям западных стран, которые отмечают возрастающую важность региона. Это привело к обсуждению многих проектов строительства новых трубопроводов. Один из них: Баку–Тбилиси–Джейхан, несмотря на отсутствие необходимых объемов нефти, был осуществлен. На очереди находится еще ряд проектов.
Западные страны заинтересованы в том, чтобы установить контроль над энергетическими ресурсами новых прикаспийских государств и уменьшить влияние России в Каспийском регионе. При этом их не останавливает экономическая нерентабельность ряда прикаспийских месторождений и отказ от участия в разведке и добыче углеводородного сырья некоторых зарубежных компаний.
Каспийский регион не сможет в ближайшее десятилетие служить источником дополнительных объемов нефти и газа, поступающих на внешний рынок. Причина очевидна – запасы углеводородного сырья переоценены. Это подтверждают и данные об уровне добычи углеводородного сырья, достигнутом прикаспийскими странами в последние годы, а также прогнозные оценки на ближайшее десятилетие. Азербайджан, Казахстан и Туркменистан, чьи ресурсы рассматриваются в качестве основных источников для наполнения новых трубопроводов, не могут предложить необходимых объемов нефти и газа. Более того, согласно различным оценкам, через десять лет добыча в Казахстане и Азербайджане еще будет далека от того объема, который потребуют новые трубопроводы.
Не решены вопросы с доставкой углеводородных ресурсов на внешний рынок. Пока что все проекты создания новых трубопроводов, необходимых для транспортировки энергетических ресурсов на внешние рынки, являются не более чем геополитической игрой. Причина этого заключается в отсутствии реальных успехов, связанных с добычей ресурсов на месторождениях Каспия.
Нефть и газ Каспийского региона должны рассматриваться как потенциальный стратегический запас. Когда месторождения в других регионах будут исчерпаны, может возрасти интерес к новым трубопроводным проектам на Каспии. Одновременно возрастет роль Черноморского региона, через который нефть и газ должны поступать на внешние рынки.
Прикаспийские и причерноморские страны заинтересованы в быстрой разработке месторождений на Каспии и выводе их на максимальный уровень добычи, поскольку с транспортировкой сырья на внешние рынки они связывают получение дополнительных доходов. Между тем, по самым оптимистичным подсчетам, большинство планируемых трубопроводов может быть введено в строй не ранее 2013–2015 годов, а их выход на проектную мощность может состояться не ранее 2020–2025 годов. Да и то лишь в том случае, если для их заполнения будет найден необходимый объем углеводородного сырья.
Каспийский вектор российской политики
России необходимо учитывать ряд факторов, которые будут определять ситуацию в Каспийском регионе в ближайшее десятилетие. Прежде всего следует ожидать обострения борьбы за маршруты транспортировки пока еще не добытых ресурсов. По крайней мере, многие страны стремятся диверсифицировать источники получения ресурсов, что уже привело к росту соперничества вокруг новых проектов строительства трубопроводов. С учетом того, что вероятность строительства новых маршрутов транспортировки ресурсов из Каспийского региона остается весьма высокой, Россия может столкнуться с конкуренцией со стороны других прикаспийских государств, заинтересованных увеличить поставки добываемых нефти и газа.
Нельзя исключать усиление роли Ирана, который в перспективе может стать одним из главных конкурентов России в Каспийском регионе. Это может произойти, если прогнозы относительно роста потребления углеводородного сырья европейской экономикой оправдаются. В этом случае могут сместиться акценты в строительстве новых экспортных маршрутов. Роль Казахстана и Туркменистана, которые в настоящее время рассматриваются европейскими странами в качестве главных источников ресурсов для новых трубопроводов, может снизиться.
С каждым годом для прикаспийских государств возрастает роль месторождений Каспия в решении текущих экономических проблем. На фоне продолжающейся милитаризации региона это может повлечь за собой обострение отношений между прикаспийскими государствами.
Следует ожидать усиления интереса к региону США, которые рассматривают углеводородные ресурсы каспийских месторождений в качестве резервного источника ресурсов. Этим объясняется желание Вашингтона установить контроль над месторождениями нефти и газа, закрепив за собой потенциальные ресурсы без больших инвестиций.
Стремление западных стран навязать региону новую «Большую игру» на основе разработки нефтегазовых ресурсов является не чем иным, как стряхнуть пыль с исторических книг. Конкуренция за ресурсы может иметь нулевой результат, как это уже было в XIX веке, когда победители в схватке за влияние так и не были определены.
