Алексей Хайтун
Как развивалась авария на Саяно-Шушенской ГЭС.
Саяно-Шушенская ГЭС занесена в Книгу Гиннесса как самое надежное сооружение. Хотя станция пережила три аварии – в 1979-м, в 1985-м и в 1988 году. Авария 1979 года, когда вода перелилась через плотину, отсрочила ее пуск на пять лет. Таким образом, это не первая авария на этой станции. А между тем эта станция уникальная. Высота плотины – 245 метров, длина – больше километра, сделана из бетона. Водохранилище площадью 31 кв. км. Ее мощность – 6400 MBт, выработка в год – 22 млрд. КВт-ч. Это головная станция в Енисейском каскаде помимо Красноярской и Майнской. Но Майнская регулирующая станция – небольшая. Напомню, что мощность всего каскада 12 700 МВт. Это самый большой каскад мира, таких больше нет. У нас имеется второй каскад – Ангарский. Там три электростанции работают мощностью 9100 МВт и даже меньше, четыре строятся и проектируются. И имеется третий каскад – Волжский – семь ГЭС по 10 000 МВт. На мой взгляд, он неэффективный, потому что залил колоссальное количество пахотных земель. А Саяно-Шушенская ГЭС спроектирована в очень подходящем месте и очень эффективная по проектным задумкам. И тем не менее сломалась.
Министр энергетики считает, что восстановление станции будет стоить 40 млрд. руб. и на это понадобиться три года. По моим подсчетам, выручка ГЭС за 2008 года – около 5–6 млрд. руб. То есть ясно, что восстановление будет делаться за счет других средств – прежде всего государственных.
В чем причина аварии, пока окончательно неясно. Но ГЭС строилась 30 лет. Сменилось несколько поколений строителей, а это значит, что и в качестве строительства, и в качестве эксплуатации где-то были прорехи. Ввод был в 2000 году. До сих пор еще не сделали водосброс. Почему? Когда эту электростанцию проектировали, то сброс был через водобойные колодцы. Однако они разрушаются под слишком большим напором. Так вот, еще в 1979 году было принято решение, что нужно строить водоотводный канал. Не построили. Видимо, сэкономили. Но если бы он был, то проблем бы не было. На мой взгляд, авария произошла сейчас потому, что строительство велось в «застойные» годы, когда вся система контроля и проектирования была на уровне согласований, на уровне взаимоотношений, когда, вполне возможно, были какие-то нарушения во имя чего-то такого, о чем мы не знаем. Вот это одна причина. Проектировали ГЭС «Ленгидропроект» и Институт «Гидропроект». За проект отвечал по тем временам главный инженер проекта (ГИП). Я сам был главным инженером проекта гораздо меньшего объекта. Но ГИП не имеет тех полномочий, которые должен был бы иметь проектировщик такого крупнейшего, уникального объекта. Это, конечно, не атомная, но тоже весьма серьезная программа. Но главный инженер, похоже, таких полномочий не имел. Я знаю, как это делается в институтах: общим руководителем обычно был директор института, у которого кроме этого дела были еще десятки других обязанностей. Такого человека, каким был, скажем, Курчатов, то есть человека с полными полномочиями, могущего войти в любой кабинет, могущего настоять на своем, у традиционной энергетики в то время не было.
Кроме того, сейчас в интернете вывешены данные по финансовым показателям этой электростанции, указан финансовый директор и так далее. А кто эксплуатирует? Кто главный инженер? Из кого состоят ремонтники, как они живут, какая у них квалификация, где они переобучаются? Ничего не сказано. А это принципиально важный вопрос. У нас в последние годы сложилась недооценка производственных менеджеров. Понятно, что нужно было перестраивать экономику, нужно было зарабатывать деньги, потому что инженеры, как правило, деньги считать не умеют. Но без инженеров нет производственной базы, нет основы. А это уникальная электростанция. Так вот, мы не знаем, кто генеральный проектировщик. Мы не знаем, кто генеральный эксплуатационник. Я боюсь, что это, в общем-то, никогда и не было установлено.
Проблема эксплуатационная
Саяно-Шушенская ГЭС – уникальный объект. А уникальному объекту требуется уникальный главный инженер на эксплуатацию. Ему требуются высококвалифицированные кадры, которые не по 19 тыс. получают, а на порядок больше, которые знают, что они являются элитой рабочего класса и электриков всей страны.
Но мне кажется, что самая главная проблема заключается именно в том, что эксплуатацию уникальных объектов вели финансовые менеджеры. Помните, мы говорили, что хотя на станции что-то вибрировало, все равно гнали энергию. Почему? Потому что был высокий паводок. Нужно было тепловую энергию заместить и снизить себестоимость. Конечно, финансовые менеджеры очень важны, очень важно такое управление экономикой, и этого в России не хватало никогда. Но во всем мире на производственном объекте большой голос имеют производственные менеджеры. Там действуют судебные системы, и за аварии, и за смерть людей виновные несут бешеные штрафы и т.п. Но тем не менее так сложилось, что главный инженер (как бы он там ни назывался) имеет голос. А на Саяно-Шушенской ГЭС оперативное руководство, судя по тому, что я знаю на практике, было неадекватно уникальному характеру данной гидростанции.
Да это одна из самых высоких плотин в мире, там дикий напор. Там водобойные колодцы должны менять каждые два-три года, потому что они разрушаются. И главная ошибка – они должны были закрыться аварийно, это правда. Но работникам диктовали не инженеры, а им диктовали, скажем мягко, экономисты.
Конечно, многие сейчас все сваливают на проведенные реформы в энергетике. Однако в реформы Чубайса входило перенесение ответственности за безопасность, в том числе и за эксплуатацию, вниз, то есть на уровень региона, на уровень региональных компаний. Он исходил из того, что внизу виднее, что нельзя сидеть в Кремле и управлять каждой задвижкой. В этом был смысл реформы Чубайса. А как она была проведена, я не обсуждаю, но такой был замысел.
Мнение
Внимание «НГ-энергии» привлек один из откликов, опубликованных на сайте Радио «Свобода» . Автор изложил анализ ситуации на Саяно-Шушенской ГЭС, который вполне достоверно отражает и положение, складывающееся в российской промышленности вообще: «Для агрегатов подобной мощности существует предельный уровень вибрации, когда турбину надо останавливать немедленно, в аварийном режиме. Иначе – разрушение агрегата, часто взрывное. Аварии подобного рода в гидроэнергетике происходят довольно редко, вот и нет практики взять на себя ответственность и остановить турбину. В Чернобыле была та же самая причина. А там, где это происходит более часто и с более катастрофическими последствиями – авиация, – эксплуатационными регламентами предусмотрено либо не выпускать самолет со старта (при повышенной вибрации какой-либо турбины), либо немедленная посадка на ближайшем аэродроме. Эти регламенты написаны кровью. В гидроэнергетике это только предстоит сделать.
Однако многие правильно отмечают, что это можно было бы предусмотреть, не доводя до катастрофы. Но для этого инженеры-эксплуатационники в менеджменте должны иметь право вето, должны иметь право остановить эксплуатацию по техническим причинам. Но ведь это – дать «технарям» покуситься на «святая святых» – власть финансового менеджмента, которая сейчас абсолютно и безоговорочно правит во всех без исключения предприятиях и компаниях в России».
