Олег Никифоров «НГ-энергия» провела круглый стол по теме проблемы российской угольной генерации. Среди его участников ведущие специалисты как энергетической отрасли, так и угольщики: Владимир Хлебников, генеральный директор ОГК-1, Игорь Кожуховский, генеральный директор агентства по прогнозированию балансов в электроэнергетике, Сергей Мироносецкий, заместитель генерального директора Сибирской угольной энергетической компании (ОАО «СУЭК»), Антон Смирнов, советник директора СУЭК по энергетике, слияниям и поглощениям, и Олег Никифоров, ответственный редактор «НГ-энергии». Такой формат дал возможность обсудить эту важную как для электроэнергетиков, так и для производителей угля тему под разными углами зрения и сделать выводы относительно связанных с ней проблем.
Как отметил в этой связи Владимир Хлебников, «у нас родилась идея поговорить о проблемах угольной генерации, о проблемах ее развития, о топливном балансе в российской энергетике, посмотреть, какие можно сформулировать предложения. Тем более мы как раз собираемся после объявления нового состава правительства донести о тех болезнях, проблемах, которые есть в угольной генерации, что сдерживает, что мешает ее развитию».
Конкретным поводом для обстоятельного разговора по проблемам угольной генерации для Хлебникова стало принятие управленческих решений как при существующей генерации, так и при решении вопросов строительства новой угольной генерации.
– Мы прошли эту развилку на примере Верхнетагильской ГРЭС, – рассказывает он. – Сначала проект был соотнесен на уголь, в конечном итоге по всем показателям, по всем финансовым расчетам мы отказались от угля и приняли решение строить блок на газе. Почему? Этому есть как минимум пять причин. Качество угля. Немножко об истории вопроса. Когда развивалась в советское время добыча угля, на вопросы качества угля, его обогащения обращали, наверное, не самое пристальное внимание; и требование к качеству угля и в первую очередь к зольности понижалось исторически. Поэтому вопросы зольности, серности, калорийности, влажности не стояли для нас, для энергетиков, в те времена достаточно остро, потому что под каждый вид угля практически, под каждый более или менее приличный разрез – проектные угли – строилась станция. И сейчас мы имеем то, что имеем: все станции, работающие на углях, имеют возможность, как правило, в своем подавляющем большинстве сжигать только конкретный, так называемый проектный уголь. Для примера – вся угольная энергетика Свердловской области завязана только на Экибастовский бассейн и может сжигать угли только Экибастовского бассейна, а никакие другие. Нужны какие-то специальные переделки технологические либо нарушения технологических режимов, чтобы сжигать, например, тот же кузбасский уголь. По крайней мере это то наследие, которое нам досталось, и это то, что мы сейчас имеем. В этой ситуации, в моем представлении, выходить на строительство новых генерирующих мощностей на угле, наверное, бессмысленно с точки зрения того, что рыночная энергетика не может основываться на монопольных поставках угля. К сожалению, в силу специфики проектирования станций у нас нет конкурентного ценообразования. Нет ввиду проектности углей. Нам диктует сейчас стоимость угля не рынок, а производитель. Нам точно так же хотелось, чтобы перед принятием инвестиционных решений по угольной генерации у нас были бы рыночное ценообразование и стандарты – не проектные, а именно стандарты углей, определенная классификация. Я не знаю, сколько этих видов, стандартов должно быть (это пусть решает наука) – 2, 4, 7, 10. Важно, чтобы они были. Здесь палка о двух концах. Если мы примем такие стандарты, то они «ударят» (то есть потребуют дополнительных затрат) как по энергетикам, так и по угольщикам. Нам потребуется модернизировать существующие генерирующие мощности, чтобы перейти на новые стандарты сжигания. Если будут новые стандарты, то нам придется почти на 100% переделывать технологическую схему. В моем представлении без этого нет перспектив у угольной генерации, которая не имеет собственной сырьевой базы, которая опирается на рыночные поставки угля. Стандартизация угля позволит перейти к конкурентному ценообразованию. Если мы этого не сделаем, монопольные поставщики угля подгонят стоимость тонны условного топлива – угля к газу. Кривая газа растет по постановлению правительства. Во всем мире за счет рыночных механизмов эта цена отличается в среднем в полтора раза. У нас при монопольном ценообразовании, как показывает статистика предыдущих пяти лет, уголь следует за газом. Сейчас он следует из-за того, что недооценен, а дальше, когда пойдут рыночные, экспортные цены на газ – 110–140 долларов, – тогда потянется туда уголь, что катастрофически повлияет на ценообразование в стране и поставит реформу электроэнергетики под большой удар. Нельзя сейчас сразу опускать цену на газ и электроэнергию, не подрегулировав рыночное ценообразование угля. Этим мы окажем медвежью услугу электроэнергетике и не получим должного эффекта от рыночного ценообразования на электроэнергию.
Точку зрения угольщиков на предложенную энергетиками проблему стандартизации углей высказал Сергей Мироносецкий. По его мнению, не нужно подходить к проблеме стандартизации абстрактно.
– О какой стандартизации мы говорим? Стандартный каменный уголь. Он стандартизован с точки зрения калорийности. Уровень калорийности, уровень золы. Текучесть золы мы изменить не можем. Когда мы ставим задачи проектировщикам по проектированию котла, они нам сразу говорят: дайте характеристики угля. Мы же можем ориентироваться только на шахту. Если был бы набор широких углей, которые соответствовали определенному диапазону. Например, все что от шести до семи тысяч килокалорий, – одна граница, все, что ниже четырех, – другая┘ земля. Там три набора по калорийности и прочее, прочее. Тогда было бы легче, но мы сейчас вот этот диапазон не можем ввести, потому что где-то не подходит зольность, потому что менее подходит.
В Европе применяются другие критерии. Например, в Великобритании все-таки основной критерий – это выброс. И отсюда они отыгрывают уже и качество угля, и серность, и все остальное. И поскольку мы тоже вовлечены в этот процесс, нам тоже придется это учитывать. Давайте посмотрим на рынок, у них много станций, которые могут работать одновременно и на газе, и на угле. Либо два блока рядом стоят, либо один блок может сжечь и то, и то. У них очень легко с ценообразованием. У них спотовый рынок. Они считают для себя. В основном на уголь и газ. Там нет биржи, там спотовая торговля. Они считают цену, сложившуюся в данный момент. У них вся цена и угля, и газа пересчитывается в цену электроэнергии. У них для каждой станции есть свои коэффициенты. Но вопрос в том, что для них важна не стоимость тонны условного топлива угля. Они на нее внимания не обращают. Это у них циферка в формуле, которую они пытаются сделать. Речь идет, еще раз я подчеркиваю, не о разнице в цене угля и газа, она сама по себе бессмысленна. В Европе мерят разницей в производстве одного киловатта. Они говорят примерно так: вот на этом угле из фунта, который я потрачу на уголь, я произведу электроэнергии на 2 фунта. А чтобы произвести на газе на 2 фунта электроэнергии, мне нужно потратить не фунт, а полтора фунта на газ. Важно, что они пересчитывают и говорят: когда я один фунт трачу на уголь, я хочу произвести 1,2 фунта электроэнергии или 1,5 фунта электроэнергии, но чтобы эти же полтора произвести на газе, мне придется потратить там вот это количество. Они постоянно эти количества сравнивают. У них постоянно идет переоценка. Они говорят: в этом месяце у нас стоят все угольные станции. Вдруг цена угля превысила газ относительно выработки одного киловатт-часа. И вот в следующую неделю или в следующие два дня они говорят: все, мы начинаем покупать уголь.
– Экология становится сейчас абсолютно новым фактором, который у нас в России пока не действует, – считает Игорь Кожуховский. – Но он начал реально действовать в западных странах. Два примера – США и Европа. Там у них позиция в общем-то правильная. Вместе с тем там давно работает рынок торговли выброса. Я пересчитал их цены на наши объемы выбросов и получил 10% прибавки к цене на электроэнергию.
Второй фактор СО2. Цены в Европе уже сложились более или менее. У нас по результатам наших проектов в сумме совместно 8 долларов за тонну СО2, в Европе – 20. 20–25, причем прогнозы очень разные. Но диапазон прогнозов к 20–30-му году – от 20–25 и до 100 долларов за тонну СО2.
В этом смысле общий тезис я бы сформулировал так: пока у нас экологический фактор недооценен, угольная генерация более или менее чувствует себя нормально. Как только угольные показатели станут стоить в размере, сопоставимом с Западом, нам придется очень серьезный крен делать на чисто угольные технологии. А нам необходимо закупать импортные, поскольку наших нет. Я уж не говорю о новых современных технологиях, которые в мире только появляются. Я имею в виду газификацию угля и так далее. У нас нет ничего на эту тему. Значит, это глобальный будущий фактор, это серьезный вызов угольной генерации, к которому нужно готовиться сейчас и здесь, и государство, и угольное сообщество должны консолидировать усилия, для того чтобы быть готовыми к этому вызову в будущем. Это не сказывается на нас сегодня, но, глядя на наших соседей, мы точно можем сказать, что завтра это на нас обрушится. И я хочу сказать, что экологические факторы непосредственно встроены в рынок электроэнергии. Это вторая топливная составляющая в цене на электроэнергию.
К вопросу об обогащении угля. Пока экологический фактор (он, в частности, касается серьезной платы за отходы) не станет кардинально сказываться на экономике, мы будем обсуждать обогащение для наших отечественных электростанций и в то время гнать обогащенный уголь за рубеж. Недостаточное развитие рыночного ценообразования в угольной промышленности, о чем говорил Хлебников, – это исторические условия создания угольной энергетики и угольной промышленности для энергетики. Она проектировалась для потребления необогащенного угля на конкретных шахтах, разрезах и т.д. И в этом смысле она так спроектирована. Вся система, вся цепочка спроектирована на потребление угля без обогащения. В этом смысле я испытываю скептические чувства по поводу возможности серьезного введения обогащения у нас на старых электростанциях. Ведь чтобы переделать эту всю цепочку от начала и до конца, нужны серьезные инвестиции. Вместе с тем новую генерацию недопустимо строить, не ориентируясь на новое качество угля и на гораздо большую степень конкуренции на угольном рынке. Этому способствуют новые технологии, технологии ЦКС пропускают гораздо больший диапазон углей. Качество угля для новых электростанций – это то, что должно проектироваться вместе с электростанциями. Всю эту систему проектировать необходимо.
Еще раз вернусь к новой стоимости экологического фактора. Она просто будет стимулировать это и будет делать это неизбежным, необходимым. Иначе это просто превратится в какие-то наши «прожекты», которые по жизни просто не будут реализовываться. Мы оказываемся все более вовлечены в этот процесс в мировом масштабе, и в конечном счете не будет ли являться этот экологический фактор тормозом для нашей генерации? Потому что у нас же остаются старые станции, мы их модернизировать без значительных капиталовложений не можем, частные владельцы вряд ли будут делать эти капиталовложения. Остается только государство.
Хлебников подчеркивает в этой связи, что программа, которая подразумевает государственное участие по развитию угольной генерации, не может замыкаться на Министерстве энергетики. Туда должны войти Министерство транспорта, Минэкономразвития, Миннауки, Министерство природных ресурсов. Это должна быть межведомственная комиссия как минимум под руководством члена правительства на уровне вице-премьера. Я не говорю, что этой программе надо присвоить статус национального проекта, но для нее требуется самый высокий правительственный уровень.
Мироносецкий обращает внимание на стоимостные расчеты генсхемы развития энергетики. «Мы видим, – сказал он, – что у нас расчеты всей генсхемы и расчеты, которые делало РАО «ЕЭС», по стоимости оборудования для газовых станций производились где-то на уровне 600, может, 700 долларов. А почем они сейчас строят? 1400–1600 долларов. Безусловно, такая же картина в строительстве угольной генерации. Цены, которые сейчас показывают, очень высокие. Что с этим можно реально сделать. Реально здесь речь идет опять о той же самой конкуренции. Благодаря РАО «ЕЭС» и их идее, что все нужно построить одновременно и быстро, мы получили абсолютно неуправляемый рынок, даже не рынок, а неуправляемую ситуацию со стоимостью оборудования».
Владимир Хлебников: «И диктат. Диктат производителя».
Сергей Мироносецкий: «У нас есть две вещи, которые повлияли на стоимость оборудования. Первая: практически отсутствие поддержки государством рынка в области энергетического машиностроения. Все наши стандарты сделаны под российское машиностроение, и они получают безусловно огромный карт-бланш на этом рынке, но они соответственно это все отражают в ценах. Наличие карт-бланша отражается в ценах напрямую. И второе – затрудненное проникновение иностранных производителей на российский рынок. Вот, наверное, это ведет к такому резкому повышению цен».
В.Х.: «Ты имеешь в виду сложности сертификации?»
С.М.: «Сертификации и т.д. Система, созданная сейчас, не позволяет войти иностранным производителям на тех же условиях, что и российским».
В.Х.: «Я бы сказал следующее. «Сименс», «Альстом» прошли этот путь».
С.М.: «Только по газовому оборудованию».
В.Х.: «А китайские, бразильские, даже иранские производители, которые имеют достойное оборудование, испытывают трудности с сертификацией, лицензированием и так далее».
С.М.: «Но невозможно говорить, что мы должны строить сейчас энергетику, рассчитывая на прямое попадание авиабомб. Зачем? Это в два раза больше металла, это в два раза более дорогой блок в соответствии с нашими стандартами, чем это строится во всем мире. Металлоемкость наших блоков в разы, в 2 раза больше, чем во всем мире. В этом плане мы как-то должны сближать наши стандарты по строительству. И это один из вопросов, в которых, безусловно, важна роль государства. Нам нужны новые, современные стандарты для строительства энергетических станций».
В.Х.: «Не только угольных┘»
С.М.: «Не только угольных, и газовых. У нас компоновка устаревшая, и невозможно ее перейти. На газовых станциях все столкнулись с этим».
В.Х.: «Да, поставщики готовы, проектировщики говорят: запроектируем, мы согласны, но как только пойдем на экспертизу, мы знаем, что получится».
С.М.: «Два типа стандартов сейчас действует во всем мире – европейские и американские. Они очень похожи, но там есть некоторые отличия. Но спроектированный по этим стандартам блок не проходит по нашим стандартам. Поскольку все проекты в энергетике очень длительные по окупаемости, в этой логике даже небольшая помощь, связанная с освобождением инвестиций от налога на прибыль, то есть связанная со льготой по налогу на прибыль, с ускоренной амортизацией, эта помощь плюс компенсация процентов, поскольку все строится за кредиты, и это сильно удорожает стоимость строительства, приведет к тому, что не так поднимется цена на электроэнергию. Чего мы все боимся – это резкого роста цен на электроэнергию».
Дарья Гармоненко