Консенсус угрозы

Изображение острой опасности для энергетической обеспеченности Европы (и, соответственно, Германии) представителями так называемого «консенсуса угрозы» выглядит неубедительно, потому что они не учитывают экономических взаимосвязей или недооценивают их действенность. Но как следует оценивать предлагаемые ими меры в качестве элементов «энергетической внешней политики»? К таким мерам относятся распространение «энергетического микса», в частности пересмотр решения Германии о выходе из ядерной энергетики, отказ от нефти как основного материала для производства топлива, политическая поддержка пространственной диверсификации закупок энергоносителей, а также реализация правил международного энергетического рынка.

Надежность энергоснабжения может быть повышена, если объем необходимого импорта «критических» энергоносителей, к которым относятся нефть и газ, будет ограничен или сокращен, а доля угля и урана, напротив, увеличена. Отсюда все меры, увеличивающие долю отечественных энергоносителей, непосредственно служат этой цели. В германской дискуссии об энергетической внешней политике прежде всего звучат требования пересмотра решения о выходе из ядерной энергетики, а также быстрой переориентации на неископаемые виды топлива под девизом «Нефти – нет!». Если речь идет о надежности снабжения в смысле меньшей зависимости от импорта нефти и газа, а не о проблемах окружающей среды, то ядерную энергию следует рассматривать дифференцированно, в зависимости от того, что имеется в виду – производство электроэнергии или производство топлива. Электроэнергия, произведенная на атомных станциях, может быть использована напрямую и способна (при сравнимых ценовых затратах на производство электроэнергии) заменить природный газ. В отличие от этого, ядерная энергия может внести только опосредованный вклад в замену природной нефти, когда в процессе электролиза будет произведен водород, который вместо бензина или дизельного топлива будет напрямую использоваться в качестве топлива для автомобилей или при помощи топливного элемента снова будет превращен в электричество. К тому же в качестве основного конкурента ядерной энергии в сфере производства электроэнергии все большее место занимает уголь. При этом, однако, если учитывать проблемы, связанные с климатом, то возникает вопрос об отделении фракции углекислого газа и его хранении. В будущем в качестве альтернативы топливу, производимому из нефти, появится также топливо на основе угля (Coal To Liquids, CTL) и биологическое топливо. Поэтому ядерная энергия ни в коей мере не является безальтернативной, когда речь идет о замене природного газа или нефти.

Лозунг «Нефти – нет!» (имеется в виду нефть как исходный материал для бензина и, соответственно, дизельного топлива) может быть реализован лишь постепенно, шаг за шагом. Биотопливо в 2005 году составляло 1,5% от общего объема потребленного транспортного топлива. Международное Энергетическое Агентство в своем World Energy Outlook 2006 прогнозирует: в зависимости от проводимой политики доля биотоплива к 2030 году возрастет до 8–12%. Лишь после периода разработки, который займет несколько десятилетий, и при условии сохранения высокой цены на нефть неископаемое топливо (биотопливо, водород), а также минеральное (ископаемое) топливо, произведенное на основе природного газа и угля, может стать заменителем природной нефти в качестве исходного материала для топлива. Хотя возобновляемые виды энергии с их естественными преимуществами в плане пространственного распределения и благоприятным воздействием на климатический баланс представляют собой идеальное решение проблемы энергообеспечения и окружающей среды, нельзя ожидать, что их более широкое внедрение в обозримом будущем (до 2030 года) может вытеснить минеральные энергоносители.

Институционализация энергетических отношений

В качестве главного инструмента реализации международных правил на энергетическом рынке выступает Договор к Энергетической хартии, который Россия подписала в 1994 году, но до сих пор не ратифицировала. Если в ходе почти десятилетних переговоров имелись шансы для ратификации Россией Договора к Энергетической хартии, то с момента вступления Путина в должность президента РФ отрицательная позиция Москвы по этому вопросу усилилась – не в последнюю очередь за счет растущего влияния ОАО «Газпром» на Кремль.

«Газпром», среди прочего, обращает внимание на то, что посредством Договора к Энергетической хартии, а также Транзитного протокола к нему центральноазиатские экспортеры газа получат легкий доступ к российской газовой сети. Таким образом под угрозой окажется экспорт «Газпрома» в Европу, а также вся система долгосрочных договоров о поставках с европейскими потребителями.

Укрепление своей позиции Россия видит в том, что крупные экспортеры энергоносителей – такие как Норвегия или Австралия – также не ратифицировали Договор к Энергетической хартии, а США даже не подписали его. Секретариат Энергетической хартии приводит контраргументы: Россия ни в коей мере не принуждается к тому, чтобы открыть свои трубопроводы для конкурентов; Договор не открывает непосредственного доступа иностранцам к российским энергоресурсам, а только защищает уже существующие иностранные инвестиции. Секретариат также подчеркивает, что Россия окажется в выигрыше от соблюдения правил Транзитного протокола, которые запрещают прекращать транзит. Конечно, эти аргументы не находят особо благодатной почвы в России, ориентирующейся на США и их отказ от мультилатеральных регулирующих механизмов.

После того как президент Путин однозначно высказался против ратификации Россией Договора к Энергетической хартии, до конца его второго президентского срока (апрель 2008 года) не следует рассчитывать на ратификацию, однако и при путинском преемнике шансы на изменение позиции парламента и правительства также невысоки. Но Путин намекнул, что Россия готова включить основные положения Договора к Энергетической хартии в обновленный Договор о партнерстве и сотрудничестве с ЕС. Однако представляется сомнительным, выиграют ли в плане правовой безопасности иностранные инвесторы и договорные партнеры, если в Соглашение о партнерстве и сотрудничестве будут включены формулировки общего характера. На российскую позицию влияет также то, что не предвидется никакого ответного «вознаграждения» со стороны ЕС за ратификацию Москвой Договора к Энергетической хартии, как это было, например, в случае с согласием России на ратификацию Киотского протокола при условии доброжелательной позиции ЕС на переговорах о вступлении России в ВТО.

Громкие требования ЕС о ратификации Договора к Энергетической хартии и Транзитного протокола не смогут подвигнуть российскую сторону к изменению ее позиции. Большие шансы имеет упорная работа по убеждению Москвы – в надежде, что в России зреет осознание того, что Договор к Энергетической хартии является подходящим инструментом для дальнейшего развития энергетического рынка в Восточной Европе.

Повышение энергетической безопасности

«Зависимость» и «уязвимость» Европы (включая транзитные государства), которые могут возникнуть в связи с импортом энергоносителей, можно редуцировать, если по возможности ограничить потребление, экономя энергию. Этого можно достичь при помощи множества мер на каждом из этапов, будь то добыча, транспортировка, преобразование или конечное потребление энергоносителей. Применение известных и опробованных технологий хотя и требует на первом этапе инвестиций, но они окупаются сторицей: во-первых, в долгосрочной перспективе снижается потребление электроэнергии, и тем самым происходит экономия затрат, во-вторых, за счет снижения (или отсутствия) вредных экологических нагрузок частично сокращаются (или совсем отпадают) государственные расходы на защиту окружающей среды. При помощи мер, повышающих эффективность, достигаются все цели энергобезопасности в равной степени. За счет вовлечения как добывающих стран (в данном случае Россия), транзитных стран (Беларусь, Украина, Молдова), а также государств– потребителей открываются широкие и многообещающие возможности для международной кооперации, которые способствуют укреплению доверия. Этой цели служат предложенное Комиссией ЕС Международное соглашение об энергетической эффективности и План действий по энергетической эффективности. При этом можно опереться на опыт национальных институтов, которые уже на протяжении нескольких лет занимаются повышением энергоэффективности в Восточной Европе, России и других государствах СНГ. Среди них Германское энергетическое агентство, Австрийское энергетическое агентство, а также Центр энергетических технологий ЕС в Москве. Так как стратегия повышения энергоэффективности оказывает положительное воздействие на все компоненты энергобезопасности и не встречает сопротивления ни внутри страны, ни за ее пределами, то она, как основное направление европейской энергетической политики, представляется особенно благоприятной и может быть расширена до евро-азиатской энергетической политики за счет привязки транзитных государств и стран-экспортеров энергоносителей.

Берлин