Сергей Жильцов
Нынешний уровень добычи нефти и газа ставит под сомнение возможность полного заполнения трубопроводов.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
В последние годы Черноморский регион заявляет о себе более активно, оттесняя на второй план «седой Каспий», который еще недавно приковывал к себе основное внимание. Только за последние полгода путевку в жизнь в Черноморском регионе получили проекты создания новых газо- и нефтепроводов, которые должны в перспективе увеличить поставки углеводородного сырья из Каспийского региона на европейский рынок через причерноморские страны. В частности, было подписано соглашение о строительстве нефтепровода Бургас (Болгария)–Александруполис (Греция), сделаны заявления о создании прикаспийского газопровода, а также о прокладке Южно-Европейского газопровода через акваторию Черного моря в Болгарию с разветвлениями на Австрию, Словению и на юг Италии. Ожидается, что ресурсы, которые будут поступать с каспийских месторождений по новым трубопроводам, повысят значение как Черноморского региона, так и стран, расположенных на берегах Черного моря. Одновременно с этим возрастет и конкуренция черноморских стран за право экспортировать ресурсы, добытые на каспийских месторождениях.
Смена игроков
Начиная с 1990-х годов на роль ключевых игроков в транзите энергетических ресурсов с Каспия претендовали отдельные страны Черноморского региона. Одной из первых причерноморских стран, которой удалось привлечь к себе повышенное внимание крупных нефтяных компаний и западных стран, стала Грузия. Ее географическое положение позволило стать ей ключевым звеном в транзите каспийских углеводородов на внешние рынки. От Грузии не отставала Турция, которая приложила максимум усилий для того, чтобы стать одним из основных транзитеров углеводородных ресурсов.
Через 10 лет ситуация изменилась. Грузию и Турцию, которые замкнули на себе часть транзита углеводородного сырья, стали теснить другие страны Черноморского региона. С подписанием трехстороннего соглашения между Россией, Болгарией и Грецией о создании нефтепровода Бургас–Александруполис, который должен обойти Черное море, резко возросло значение Болгарии. Начальная пропускная способность нефтепровода 35 млн. т в год с возможностью его расширения до 50 млн. т в год. Существует также проект создания Трансбалканского нефтепровода Бургас (Болгария)–Влёр (Албания) (АМБО: Албания, Македония, Болгария), который должен соединить берега Черного и Адриатического морей. Его мощность должна составить 37 млн. т. И хотя реализация данных проектов является делом будущего, тем не менее Болгария становится важной составляющей в системе экспорта ресурсов в европейские страны.
На роль еще одной из ключевых стран по транспортировке каспийских ресурсов претендует Румыния, которая активно выступает за реализацию проекта строительства нефтепровода Констанца (Румыния)–Панчево (Сербия)–Омишаль (Хорватия). Он должен обеспечить поставки нефти на заводы Румынии, Сербии и Хорватии и транзит в европейские страны. Помимо этого проекта Румыния заинтересована в создании нефтепровода по маршруту Констанца (Румыния)–Триест (Италия) пропускной способностью до 40 млн. т нефти в год. Его строительство должно начаться в 2009 году. В случае реализации проектов, значение Румынии как экспортера нефти из Каспийского региона на европейский рынок также возрастет.
В итоге, если исходить из существующих проектов, то через 5–7 лет все страны Черноморского региона должны стать транзитерами энергетических ресурсов из Каспийского региона. Особняком здесь стоит Украина, которая оказалась отстраненной от раздела Каспийского «энергетического пирога».
Пути обхода
Оптимизм причерноморских государств, предвкушающих многомиллионные прибыли от прокачки будущих ресурсов и размещения заказов на строительство и создание сопутствующей инфраструктуры, пока основан на заявлениях лидеров прикаспийских государств, уверяющих всех в наличии колоссальных и легко извлекаемых запасов нефти и газа. К проведению такой «линии поведения» Казахстан, Азербайджан и Туркменистан с начала 1990-х годов подтолкнули США, инициировавшие широкую информационно-пропагандистскую кампанию, получившую название новой «Большой игры», по аналогу с российско-британским соперничеством XIX века, которое разворачивалось на просторах нынешней Центральной Азии. Сегодня эти страны пытаются разыграть карту создания альтернативных России маршрутов доставки энергетических ресурсов, одновременно провоцируя причерноморские страны к прокладке новых трубопроводов.
Хватит ли на всех ресурсов?
Между тем нынешний уровень добычи нефти и газа на Каспии ставит под сомнение возможность полного заполнения уже имеющихся трубопроводов, не говоря о тех, которые могут вступить в строй через 5–7 лет. В последние годы Азербайджан добывает около 30 млн. т, из которых 22 млн. т идет на экспорт. При этом, работают: нефтепровод Баку–Супса мощностью 10 млн. т нефти в год, Баку – Новороссийск мощностью 5 млн. т и Баку–Тбилиси–Джейхан с проектной мощностью 50 млн. т нефти в год. Таким образом, максимальный экспортный потенциал Азербайджана составляет 65 млн. т. В 2010 году, по оптимистичным прогнозам, АМОК выйдет на уровень добычи в 45 млн. т нефти в год, что недостаточно для полной загрузки даже Баку–Джейхан. Так что только лишь азербайджанской нефти недостаточно, чтобы проект был рентабельным. И здесь вся надежда у азербайджанцев на казахскую нефть.
В 2006 году Казахстан добывал более 60 млн. т нефти в год и при этом транспортировал 52,3 млн. т нефти, из которых 42 млн. т пошли через Россию. Объем добычи нефти в Казахстане в 2012 году, по прогнозам, может достичь 170–180 млн. т в год. Более осторожные оценки говорят о том, что к 2015 году Казахстан увеличит добычу лишь до 150 млн. т нефти. Дополнительные объемы углеводородного сырья пойдут по контролируемому Россией трубопроводу Бургас–Александруполис, который станет продолжением КТК, в основном заполненного нефтью из Казахстана. Нет сегодня в Казахстане и свободных объемов газа. К 2006 году страна добывала около 26 млрд. куб. м газа. К 2015 году этот показатель может возрасти до 45 млрд. куб. м. Этих объемов недостаточно, чтобы заполнить новые трубопроводы. Остается еще Туркменистан, запасы газа которого оцениваются в 2,8–3 трлн. куб. м. В итоге все проекты новых газо- и нефтепроводов разрабатываются, исходя из деклараций прикаспийских стран о возможности увеличения объемов добычи ресурсов. Пока что это все виртуальные запасы, которые еще надо добыть. Нельзя исключать, что прогнозы добычи будут серьезно скорректированы в сторону снижения. Подобное уже не раз происходило в отношении запасов Каспийского региона.
В этой связи небезынтересным является вопрос о том, как будет развиваться ситуация в Черноморско-Каспийском регионе, если добыча сырья на Каспии будет осуществляться более медленными темпами, чем сроки строительства новых трубопроводов. Пока такой сценарий не получил публичного обсуждения в странах Черноморского и тем более Каспийского региона, поскольку идет в разрез с декларируемой стратегией «великого энергетического скачка». В Азербайджане, Казахстане и Туркменистане, а именно на прогнозах добычи ресурсов этих стран строят энергетическую политику многие государства Черноморского региона, последовательно пытаются убедить своих партнеров в способности в скором времени обеспечить поставки большого количества ресурсов.
Между тем сценарий отставания уровня добычи нефти и газа от запланированных сроков введения в строй новых нефте- и газопроводов не стоит игнорировать. Добыча нефти и газа подвержены влиянию как политических, так и экономических факторов. Пример с украинским нефтепроводом Одесса–Броды весьма показателен. Основной просчет украинских властей, которые принимали решение о строительстве трубопровода в начале 1990-х годов, состоял в том, что они попали под влияние той эйфории, которая царила в новых прикаспийских государствах, предвкушавших скорый нефтяной рай. Эти ожидания сознательно подогревались американской стороной, заинтересованной в том, чтобы заявить о своих интересах на Каспии, не приступая к немедленной разработке каспийских месторождений. К тому же изначально не был сделан анализ потенциальных поставщиков нефти из Каспийского региона, не говоря уже о заключении с ними договоров. В итоге, в силу геополитической игры и серьезных просчетов он оказался незадействованным. Основная причина – отсутствие свободных объемов каспийской нефти. Свою роль оказала и политическая нестабильность в Украине, чьи партнеры, наблюдая за колебаниями внешнеполитического курса, исключили ее из своих стратегических проектов. Реализация данного проекта значительно опередила темпы добычи каспийской нефти. Другим примером несоответствия уровня поставок сырья и рассчитанных объемов потребления является газопровод «Голубой поток», идущий из России в Турцию по дну Черного моря. Он до сих пор не заработал в полную силу, поскольку спрос на газ в Турции оказался переоценен.
Нынешние планы причерноморских стран по транспортировке энергетических ресурсов с Каспия значительно опережают возможности прикаспийских стран по их добыче. Для прикаспийских стран принципиальным вопросом является добиться резкого увеличения добычи энергетических ресурсов. Причерноморские страны стоят на пороге борьбы за возможность их транспортировки. Отсутствие энергетических ресурсов, способных загрузить все существующие и планируемые маршруты трубопроводов может обострить ситуацию в Черноморско-Каспийском регионе. Их характер будет определяться тем, насколько ожидания в дополнительных ресурсах будет расходиться с мощностями трубопроводов.
Действия России в Черноморском регионе по созданию дополнительных трубопроводов во многом носят упреждающий характер. Россия вынуждена проводить активную энергетическую политику, поскольку роль внешнего фактора в формировании новых маршрутов трубопроводов, идущих через Черноморский регион, остается чрезвычайно высокой. США активно поддерживают строительство трубопроводных маршрутов, идущих в обход российской территории. Среди них можно выделить: транскаспийский трубопровод по дну Каспийского моря в обход России, газопровод «Набукко», нефтепровод Одесса–Броды и газопровод Самсун–Джейхан. Пока России удается обходить своих конкурентов, предлагая причерноморским и прикаспийским государствам взаимовыгодные маршруты поставок нефти и газа на европейский рынок. Инициирование Россией новых проектов трубопроводов позволяет ей закрепить за собой лидирующую роль в экспорте энергетических ресурсов.
Транзитное значение Черноморского региона напрямую зависит от уровня добычи углеводородного сырья на Каспии, месторождения которого являются стратегическим запасом будущего. По мере исчерпания запасов в других районах мира будет возрастать интерес к новым месторождениям. Соответственно будет проявляться интерес к новым маршрутам нефтепроводов. Эксперты Национального нефтяного совета США в своем докладе 2007 года «Перед суровой реальностью энергетики» отмечали, что поставок газа и нефти на мировой рынок не будет достаточно для удовлетворения растущего спроса в течение следующих 25 лет, который за этот период вырастет на 50–60%. Спрос на нефть может достичь в 2030 году 120 млн. баррелей в сутки – с сегодняшних 84 млн. Этот вывод перекликается со среднесрочным прогнозом Международного энергетического агентства, которое прогнозирует кризис поставок уже в 2012 году, а также со стремлением США законсервировать «позднюю» нефть, то есть нефть, добываемую на более позднем этапе освоения каспийских месторождений. Это 35–40 млн. т нефти ежегодно. Ее добыча, согласно американским прогнозам, должна выйти на этот уровень лишь к 2015–2020 годам.
Расхождения по времени темпов добычи углеводородного сырья от вводимых в строй дополнительных трубопроводных мощностей может обострить конкуренцию за право экспорта энергетических ресурсов из Каспийского региона и стать серьезным фактором усиления разногласий между странами Черноморского региона. Тем более что каждая из них рассчитывает упрочить свои геополитические позиции в регионе и получить новые прибыли за счет прокачки дополнительных объемов нефти и газа с каспийских месторождений.
Насколько верными являются прогнозы о стремительном наращивании объемов добычи нефти и газа, что не раз на графиках и схемах демонстрировали прикаспийские страны, станет очень скоро – уже через два-три года. Если прогнозы оправдаются, страны Черноморского региона будут иметь шанс укрепить политическое влияние и решить, хотя бы частично, свои социально-экономические проблемы. Иное дело, если прогнозы о темпах добычи нефти и газа в Азербайджане, Туркменистане и Казахстане окажутся очередной «Большой игрой» и манипуляциями, рассчитанными на достижение совершенно иных целей. Такое уже случилось в отношении запасов Каспийского региона. В этом случае борьба за нефть и газ для новых и уже работающих трубопроводов развернется с новой силой, превратив Черноморский регион в арену соперничества.
Киев
