Елена Герасимова
Психолингвист Татьяна Черниговская: «Если ребенку предлагают цифровую среду, когда он еще и ходить не начал, то это совершенно определенным образом формирует его нейронную сеть».
Фото фонда «Росконгресс»
Электронный гаджет в руках малыша, еще даже не умеющего ходить, – привычное сейчас явление. Это никого не пугает. Это наша реальность. И вместе с ней настало время задавать глобальные вопросы, считает ученый в области нейронауки, психолингвистики и теории сознания, доктор биологических наук, академик Российской академии образования Татьяна Черниговская.
Данные исследования Института возрастной физиологии РАО в 2019–2022 годах, включающие опрос более 6,5 тыс. родителей в разных регионах России, показали резкое снижение возраста и увеличение количества детей, использующих гаджеты. В два раза возросло количество годовалых детей за период с 2019 года, «использующих» гаджеты. Еще более тревожные цифры среди детей двух и трех лет – там количество таких детей возросло чуть ли не в три раза.
Международные исследования 2024 года (Изменения функциональных связей в мозге подростков с интернет-зависимостью: систематический обзор литературы по исследованиям визуализации
Functional connectivity changes in the brain of adolescents with internet addiction: А systematic literature review of imaging studies), опубликованные в издании PLOS Mental Health, показали, что в среднем люди по всему миру проводят в интернете 6,5 часа. Причем у молодежи в возрасте от 16 до 24 лет это время на 2,3 часа больше, чем у людей 55–64 лет. Экранное время увеличилось и у младших детей: в США школьники 8–12 лет проводят перед экраном около 4–6 часов, а старшие подростки (11–14 лет) – все 9 часов. Ученые доказали, что такая зависимость от интернета изменяет химический состав мозга молодых людей, а также провоцирует разрушение функциональных связей между нейронами, которые играют важную роль в поведении и развитии подростков.
Выяснилось, что чрезмерная тяга к интернет-серфингу оказала негативное влияние на те части мозга, которые отвечают за память и принятие решений. Эти изменения привели к тому, что у подростков развилось аддиктивное поведение. Молодые люди стали более уязвимы перед различными психическими расстройствами (депрессии, тревожности), нарушением интеллектуальных способностей и даже способностей к координации движений.
«На мозг влияет почти все, – подчеркивает Татьяна Черниговская, комментируя полученные в США результаты. – Если ребенку предлагают цифровую среду, когда он еще и ходить не начал, то это настраивает его нейронную сеть. Мозг ребенка обладает невероятной пластичностью. И если совсем грубо говорить, то эти дети будут с другим нейроносительством».
Но мира без интернета уже не будет. Как и чему учить детей в таком мире? Как в нем жить? Настало время задавать именно такие глобальные вопросы, призывает ученый.
«Если мы даем им тесты типа ЕГЭ, – рассуждает она, – то надо понять, что это за тесты. Что они проверяют? Мы что тестами хотим проверить: память, скорость реакции, стрессоустойчивость, способность не впадать в депрессию после микроудара... Мы что проверяем? Если тесты на знания, то это значит, что это тесты на память. Если интеллект так себе, но память хорошая, то человек экзамен сдаст». Тем не менее это не означает, что память вообще не нужна.
Основатель компаний SpaceX и Tesla Илон Маск в статье для китайского журнала China Cyberspace рассказал, почему считает благом разработанный его компанией имплантируемый в мозг нейроинтерфейс Neuralink. Предприниматель считает, что это позволит человечеству эффективно интегрироваться с искусственным интеллектом и будет стимулировать активность мозга. По мнению Маска, это могло бы восстановить двигательную функцию конечностей у людей с травмами позвоночника и расстройствами психической системы или позволить парализованным людям эффективно использовать свой мозг для работы с компьютерами или мобильными телефонами.
Здесь так и хочется напомнить, что дети очень любопытны от природы. И массовое использование такого гаджета, как нейроимплант, они вряд ли пропустят. Ради интереса, тайком или с согласия родителей, но большинство детей попытаются на себе испробовать его действие.
«Мы живем в эпоху экзистенциального кризиса, – настойчиво повторяет Татьяна Черниговская, – поэтому главной фигурой становится школьный учитель. От них зависит, кто будет жить на этой планете. Мы должны понять наше место на земле. Мы должны понять, кто мы».
Уже сегодня преподаватель не всегда способен отличить текст, созданный искусственным интеллектом (ИИ), от работы студента. Дети с помощью ИИ готовят домашние задания, сочинения и изложения. Что с такими детьми будет делать сегодняшний учитель? Что будет цениться в мире тотального интернета, какие знания?
Но учителей для нашего нового мира по-настоящему еще не начали готовить, считает Татьяна Черниговская. И дети пока сродни «бесхозным овечкам», бродящим по просторам интернета. Дети до года, держащие в руках гаджет, через три года придут к воспитателям и учителям. И к тому времени они уже овладеют технологией дополненной реальности, например. А ведь за это время системы искусственного интеллекта только нарастят свою мощь и функционал.
