Антон Зверев
Евгений Терентьев: «Пока в стране нет эффективной престижной аспирантуры, сложно говорить про науку». Фото с сайта www.hse.ru
Только 10% выпускников школы способны «защитить» свои знания перед лицом реальных жизненных задач, считают в Институте Гэллапа. И столько же выпускников нашей аспирантуры защищают диссертацию. О том, почему в российской школе и аспирантуре реальный отсев превышает 90% и как переломить этот фундаментальный тренд, журналист, кандидат педагогических наук Антон ЗВЕРЕВ беседует с директором Института образования НИУ «Высшая школа экономики», кандидатом социологических наук Евгением ТЕРЕНТЬЕВЫМ.
– Евгений Андреевич, есть что-то в системе образования, во что вы свято верите и готовы говорить об этом сутками напролет?
– Таких тем несколько, одна из них, может быть, самая наболевшая, это развитие аспирантуры.
– Развитие? По-моему, аспирантура – это тупиковое направление в образовании.
– Абсолютно не соглашусь с вами. Вы сейчас воспроизводите стандартное представление об этом предмете. На самом деле без хорошей аспирантуры невозможно выстроить науку...
История про аспирантуру – это не история про аспирантуру сама по себе. В принципе можно снизить отсев аспирантов, увеличить число защищенных работ: влей деньги (на доплаты и стипендии. – А.З.), правильно подбери людей – и будет лучше работать.
Но ведь мы говорим о другом: пока в стране нет эффективной престижной аспирантуры, сложно говорить про науку. Вот она, ставка в игре, которая в случае проигрыша ввергнет страну непонятно куда. И пока мы, условно, обсуждаем аспирантуру в терминах «она очень маленькая», «зачем нам тратить деньги» и т.д., мы стреляем себе в ногу в части инновационного и научного развития общества.
У нас действительно очень драматичные цифры. Мы видим, что сейчас всего лишь один из десяти аспирантов защищается в срок. Причины набили оскомину: университеты системно не встраиваются в работу с молодежью на более ранних этапах. Другими словами, у нас формально целая группа вузов называются «исследовательскими», а в реальности у них и исследований сильно нет, и молодежь соответственно некуда вовлекать. И получается: по вывеске они – экспериментальные и поисковые, а по факту – даже близко ничего подобного не происходит.
Не случайно НИУ ВШЭ и еще несколько университетов пошли по пути перестройки модели аспирантуры и создали так называемые аспирантские или исследовательские школы. Идея в том, чтобы аспиранты могли нормально общаться: а) между собой и б) с наставниками, со многими научными руководителями, с сообществом тех, кто занимается научной деятельностью. Чтобы этот бульон всегда кипел и был питательным.
– Два самых достопочтенных вуза Старого света, Кембридж и Оксфорд, решали вопрос, кто сильнее. Оказалось, что Оксфорд. Но за счет чего? Там и сегодня не преподаватель со студентами ведет диалог, а его подопечные с разных курсов (это важно!) – между собой. Причем преподавателю выпала роль модератора, он не диктует, а всего лишь помогает разобраться. Психологи объяснили, что, оказывается, в парах «старший» – «младший» у первых срабатывает здоровый «родительский» инстинкт. При этом развитие у старшего идет быстрее, чем у младшего, за счет необходимости быть ярким и понятным собеседником. Общение вне возраста необычайно эффективно по чисто природным основаниям.
– К слову, в Китае есть нечто подобное. Там сейчас бурный рост аспирантуры отмечается. Она очень по-разному выглядит, очень много чего интересного делается. В приоритете – принцип «каждый учит каждого», общение в динамических парах, проектно-командный подход. И все это хорошо подстегивает науку. Не случайно мы сейчас создали Международную лабораторию «Трансформация аспирантуры в Китае и России».
– То есть университет – это не только про обучение, это еще и двигатель наук.
– Да, менно про это я и говорю. Аспирантура – это ключевой канал для пополнения элитных кадров, которые могут эту самую науку развивать. А когда мы системно не вкладываемся в аспирантуру, мы бомбу замедленного действия под себя подкладываем. Потому что «усыхание» потока тех, кто приходит на рынок исследований, ведет в конце концов к стагнации страны. Когда мы запускали этот проект, то хотели на корню покончить со стереотипом о неважности аспирантуры в университете.
– Анализируя причины вымирания аспирантуры, эксперты отмечают, что она постепенно перестает быть социальным лифтом для аспирантов. Вы же расширяете эту метафору, ставя вопрос об аспирантуре как о лифте в будущее для страны.
– А как по-другому? Как без наукоемких разработок достичь технологического лидерства? Откуда они возьмутся, кто их вам принесет на блюдечке с голубой каемочкой? Наука, она про то, как полететь в будущее на основании данных. И я очень рад, что мы в свое время запустили эту дискуссию, нашли партнеров. На самом деле исследователей аспирантуры в России раз-два и обчелся, буквально: Вышка, Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского. Отдельные исследователи системно ситуацию не меняют...
Возвращаюсь к средней школе. Недавно на вторничном семинаре Института образования обсуждали, как работает педагогика сотрудничества в цифровую эпоху. Опыт образовательного лагеря в Свердловской области представляла известный педагог Елена Булин-Соколова, автор системы результативного образования, блестяще реализованной в Хорошколе.
– С моей точки зрения, модель «летний лагерь» при всех ее плюсах слишком уязвима, напоминая бумажный кораблик рядом с бронированным танкером школы Коменского. Кроме того, эта модель в обычном классе невоспроизводима.
– Я бы все же посмотрел на эти лагеря иначе, а именно – как на гибкие временные коллективы, которые создаются «под» дело. Решили проблему – и нужда в коллективе отпала, на его месте вырос другой. С этой точки зрения завтрашний день педагогики именно за такими – быстрыми и пластичными форматами взаимодействия.
В Свердловске ребята из маленьких сельских школ работали над реальными задачами инженерии, градостроительства. Причем авторы проекта использовали ценностную рамку Олега Газмана – теоретика «коммунарского движения» и разработчика «орлятской методики». То есть решая образовательные задачи, они прибегали к воспитанию. Необычно! Профессор Роуд Айленд Колледж (США) Александр Сидоркин назвал эти подходы «русским методом». Он пишет, что образовательному сообществу нужны проект, цель, превосходящая его самого, и деятельность, требующая сотрудничества.
– У вас за спиной дорожный чемодан. Снова в командировку?
– Да, через 20 минут стартую. У института много проектов с Дальним Востоком: Благовещенск, Хабаровск, а теперь вот еще и Камчатка – работаем с 27 сельскими школами. Это в 400 км от Петропавловска-Камчатского, если смотреть по карте – выше на север.
