Учить японский трудно первые 25 лет

Тестирования учащихся начальных и средних школ, проводимые ЮНЕСКО, выявляют, что по естественным предметам японцы претендуют на 1–2-е места. Фото Reuters

Мой добрый знакомый, высокообразованный, главный редактор японской газеты «Асахи» Хата Сёрю как-то заметил: «Отец мой знал 60 тыс. иероглифов, до такой цифры я недотянул, одолел около 10 тыс.». Это предполагает написать, прочитать, вникая в нюансы иероглифических черт, обозначения иероглифов верхним и нижним чтением – китайским, корейским, японским.

С такой шутки о японском начался мой разговор с директором одной из токийских школ: понятен ему смысл сказанного? Сэнсэй ответил – шутка понятная. Считая японское общество образованным, он продолжил: крестьяне, рыбаки из глубоких провинций свободно ориентируются в Токио, где бесконечные улицы-переходы под землей буквально опоясали пространство под японской столицей, путеводитель там – надписи и схемы наряду с иероглификой, двумя японскими азбуками, среди которых мелькают и английские буквы.

«Как преподаватель считаю: такое, как ничто другое, свидетельство о высоком уровне образованности японцев, – добавил мой собеседник. – Не грамотности, с чем покончили в Средневековье, а именно образованности. В этом сказывается почти 100-процентный охват населения страны, особенно молодых, 12-летним обучением. Мы этим гордимся, хотя проблем в системе образования у нас немало».

Тестирования учащихся начальных и средних школ, проводимые ЮНЕСКО, выявляют, что по естественным предметам японцы претендуют на 1–2-е места. Учитывая объем иероглифического минимума (около 2 тыс.) и знаний, необходимых для чтения японской периодической прессы, не говоря о художественной и специальной литературе, неизбежно задаешься вопросом: как японские школьники достигают высоких результатов, притом что это не представители элитарных групп?

Данные Белой книги по образованию с изложенным в ней проектом на ХХI век, приложение к ней по обучению «на протяжении всей жизни», беседы с японскими преподавателями свидетельствуют, что четвертая по счету реформа по образованию не означает ломки всего предыдущего. Этот принцип насчитывает добрых полторы сотни лет, стартовав в период революции Мэйдзи (1868).

В современную систему образования стараются вносить качественно новое с учетом изменений в сфере производства, сменяя акценты. На школу перестали смотреть как на единственный в жизни человека шанс получить образование в полном, так сказать, объеме: вскочил на подножку – и карьера в кармане. В реформу образовательной сферы стараются уместить неразрывно связанные между собою аспекты культуры, образования как такового и науку.

Все три направления, считают японцы, общие для стран, готовящих себя на встречу с проблемами ближайшего будущего. Для Японии с ее патернализмом это дело непростое. Требуется обеспечить свободное развитие индивидуальности, раскрепощение личности, с тем чтобы каждый мог раскрывать заложенное в нем природой.

Здесь опять же японские достоинства оборачиваются недостатками: всю свою историю Япония была сильна сплоченностью народа, способностью каждого пожертвовать личным интересом во имя общих... С учетом вопросов высокой технологии, информационных систем требуются внутренняя свобода, раскрепощенность ума, способность принимать самостоятельные решения, нести за них ответственность. Личность выступает на первый план – а это не в японских традициях.

Предстоит поэтому искать компромиссное решение, безболезненный переход, хотя, конечно, в послевоенный период японцы действительно интернационализировались и их молодежь – не поколение довоенного и военного образца. Даже внешне японцы выглядят иначе. Не только волейболисты. В массе своей все население буквально рвануло вверх: результат изменения питания. Стали есть мясо. Но все это внешнее, да и не все перемены к лучшему. В любом случае с изменениями особенно не торопятся, уверяли меня собеседники.

Встает вопрос: место школы в единой системе, формирующей культурный климат общества. И социальный в том числе.

Стремление создать условия, когда в идеале каждый, как говорил Улоф Пальме, на протяжении всей жизни должен повышать свой культурно-образовательный уровень и при этом знать: усилия по освоению новых знаний, совершенствованию профессиональных навыков, повышению культурного уровня будут в той или иной форме оценены обществом, станут материально поощряться.

Иного пути, считают японцы, нет. Не решив намеченного в сфере образования, общество не сможет решать сложные проблемы. Японцы считают, что речь не идет, например, о чрезмерных затратах. Главная задача – перестройка рядов. Иными словами, требуется пересмотреть взгляды на многое, а в чем-то вернуться к давно забытому старому.

Конкретно: школа должна стать культурно-просветительским центром, местом общения, по возможности личного, педагога с учениками-последователями.

Так, многие японские эксперты, говоря о характере общества ХХI века и соответственно направлении подготовки кадров, подчеркивают: развитие в мире будет определяться тремя факторами – высокими технологиями, информатизацией и интернационализацией. По его мнению, сегодня всеохватное высшее образование во всех смыслах исчерпало свои возможности, его чрезвычайно важная миссия закончилась. Более того, в процессе предшествующих лет бума высшего образования накопились острые проблемы, решать которые можно, лишь изменив в принципе форму учебного процесса, переведя его на обучение в рамках малых групп. В идеале речь должна идти о работе одного студента с одним преподавателем, хотя бы на небольших отрезках времени. В любом случае уже сейчас в некторых университетах Японии стараются добивиться создания мини-групп в рамках семинарских занятий. Например, в Университете Суругадай, специализирующимся в области юриспруденции, а японцы юриспруденцию считают «наукой для взрослых», средний возраст допускаемых к юридической практике – 27–28 лет… Это должно касаться не только юриспруденции.

Профессия преподавателя также требует высокого чувства ответственности, богатства жизненного опыта, в том числе наличия социальной активности, уровня гражданственности. В будущем преподавателями, по японской теории, должны быть наиболее сложившиеся и проявившие себя в обществе личности. Имеется в виду не общество в масштабах страны, а локальные, где человек, его деятельность на виду.

Эти мысли созвучны со взглядами Юдзиро Хаяси, ректора Токийского института информации. Он считает, что мир стоит на рубеже, который заставляет создавать новые системы в рамках высших учебных заведений. Речь идет о центрах, вокруг которых могли бы формироваться социальные инфраструктуры, как, скажем, в прошлом формировались вокруг церквей и монастырей. Каждый вуз, по мнению ректора Хаяси, должен исходить из локальных условий: проводить открытые лекционные курсы для населения, вести исследовательские работы совместно с местными предприятиями, помогая им в подготовке кадров.

По мнению Юдзиро Хаяси, именно университеты на местах могут стать центрами развития того или иного района. Все это для того, чтобы понятие «менеджмент» не ограничивалось рамками управления предприятием. Его функция может стать более широкой. Речь идет об управлении местностью, развитием районов, городов и т.п.

Вопрос упирается в воспитание синтетического мышления, определение, к какому направлению – гуманитарному или естественному – относится информатика. Господин Хаяси считает: ни к тому, ни к другому, поскольку информатика синтезирует в себе разные науки. При этом к прикладным он причисляет все науки, которые непосредственно связаны с развитием человеческого общения, его естественными потребностями, тем, что называется «поиск истины».

Таким образом, юриспруденция, экономика, технические науки становятся прикладными, а физика, математика, философия – естественными. Философию, во всем объеме мировой мысли, Хаяси считает важнейшим предметом, поскольку именно «наука наук» дает студентам понимание происходящего не только в Японии, но и во всем мире. А значит, развитие мира в будущем. С ближней дистанции образование, таким образом, становится своего рода подручным инструментом в развитии современного общества.