Антон Зверев
Главный порок родительских собраний – детей публично обсуждают в их отсутствие. Фото с сайта www.ros-obrazovanie.ru
Благодаря двум киношным «историкам» – Мельникову (Вячеслав Тихонов, «Доживем до понедельника») и Нестору Северову (Михаил Кононов, «Большая перемена») стала трюизмом мысль о том, что именно классные руководители, а оба киногероя несли именно эту почетную обязанность, возможно, и делают школьное образование явлением педагогической культуры. При этом истинный ферзь педагогической доски – профессионал коммуникации и внештатный детский омбудсмен, которому по ошибке досталась роль пешки.
Бывший преподаватель физики из Рязани Александр Солженицын пошел еще дальше: в эссе «Как нам обустроить Россию?» (1990) он вознес фигуру классного руководителя до статуса лидера в деле «подъятия школ». И уточнил: «Недопустимо, чтобы должность классного воспитателя была почти неоплаченным добавочным бременем: она должна быть возмещена уменьшением требуемой с него учебной нагрузки». Что означало: пора освободить воспитателя номер один от уроков и оплачивать его педагогическое самоотречение по разряду высшего искусства.
Обычно мы, родители, ходим на собрания, как овцы на заклание. Покорно садимся за парты на жесткие стулья и слушаем, боясь пропустить в череде имен знакомое имя, неспешные рассказы классного руководителя про наших детей.
Главный порок жанра очевиден: детей на этих собраниях бесконечно обсуждают, да к тому же в их отсутствие. Но хорошо ли за глаза говорить о самых близких? Даже в советской педагогической энциклопедии 1964 года такая практика «публичной «проработки» трудных детей и их родителей» квалифицируется как бестактность. Не по вкусу она и самим «председательствующим»: практически 100% классных руководителей относят родительские собрания к числу самых нелюбимых ими профессиональных миссий.
А вот в 51-й школе все той же Рязани (директор Ольга Николаевна Маслюк) от собраний в их первозданном формате отказались лет 20 назад. Скучные прения заменили семейными вторниками, так называемыми РуСами – разговорами у свечи. Парты сдвигаются в угол, папы и мамы садятся уютным кружком в мягкие кресла, как в кабинете релаксации, а начинает общий сбор песня под гитару.
Родители свободно размышляли о своих педагогических волнениях и опасениях. Но не за партами, сидя в три ряда, а по живому кругу – так принято во Всероссийском детском центре «Орленок» и у ленинградских коммунаров (знаменитый Клуб юных коммунаров, КЮК, возник в 1960-е годы). Эти идеи директор 51-й школы и положила в основу своей кандидатской диссертации. Что меня поразило: взрослые люди говорили без стеснений, с полным доверием к товарищам по «вторнику». Впрочем, судите сами.
«А у нас один футбол в голове. Мой парень «звездных» футболистов знает так, как будто они его одноклассники. Уроки забросил», – признается мама будущего форварда. Классный руководитель седьмого «Б» Татьяна Валентиновна Кондрашина не растерялась: «Так вот и давайте устроим матч века – команда отцов против команды детей!»
Или вот такой диалог:
«Скажу откровенно: каждая тройка – травма для моей дочери Жанны. Учиться ей скучно. Планы на будущее? Она спит и видит себя модельером», – принимает эстафету следующий участник РуСа.
Чья-то мама: «Да это же замечательно! А что, собственно, препятствует воплощению мечты? Пусть приходит к нам в швейное ателье «Иголочка»!»
Со стороны посмотришь – разговор плывет легко, сам собой. В чем секрет?
Оказывается, и воспитанников, и родителей здесь учат двум законам повседневной дипломатии – «доброго отношения к человеку» и «закону орлятского круга» по формуле «Высказался сам – передай слово товарищу».
Каждый выстраивает свою мысль по четким правилам:
1. Излагаю проблему, затем пробую понять, кто ее создал («чья она»): семья, ребенок или школа.
2. Честно определяю свое отношение к поднятой теме: насколько она драматична и как с ней дальше быть.
3. Из всех вариантов действий выбираю самый продуктивный.
Чтобы разговорить родителей, используется и особый интерьер. Вместо электрических лампочек потрескивают рождественские восковые свечи; с ними соседствует букет ромашек в вазе на полу. Мягкая подсветка над классной доской дает возможность педагогу бегло стенографировать самые важные детали разговора. Душистый напиток в чайных приборах, блюдо с мандаринами становятся дополнительными катализаторами невысказанных горечей и трудностей родителей.
«Добрый всем вечер, я бабушка Андрея. Понимаете, у Андрея сколиоз. Он уроки делает, лежа на животе, чтобы не так больно было…»
Учитель Татьяна Кондрашина: «А вы возьмите напрокат конторку, и пусть занимается стоя, по методу Владимира Базарного».
Нужны ли комментарии? Более содержательного разговора на педагогические темы я не слышал ни в одном научном учреждении России. Мало того, ведь был еще импровизированный детский концерт. Оля Черкесова исполнила на рояле «Маленькую прелюдию» Баха, Никита Юдин прочитал стихи, Валеру Хорина поздравили с победой на районном гимнастическом турнире, вручили грамоту.
Все это тоже неслучайно. Наши перегруженные ежедневными оперативными задачами родители частенько забывают о заслугах и талантах собственных детей. Приходится напоминать. А после вместе удивляться: сколько у них, оказывается, уникальных дарований, хобби, похвальных привычек. «Ведет домашний бюджет», «переплетает ветхие книги», «гениально общается с младшей сестрой»...
Завершала встречу песня на стихи Константина Ваншенкина «Я люблю тебя, жизнь» в исполнении дружного родительского хора. Прощались ненадолго – до следующего вторника.
Встречаться еженедельно – это, как поясняют педагоги, не прихоть, а научно выведенный минимум общения. «В сумасшедшем беге дней большинство родителей не удостаивают детей даже вопросом, как дела, – делится профессиональным наблюдением Ольга Маслюк. – Все упирается в учителей, люди надеются на школу, верят ей. Вот мы и действуем, исходя из предлагаемых обстоятельств».
