Как поступить в вуз по-честному

В этом году ЕГЭ сдавали только те, кто поступал в вуз. Значит, выбор уже появился. Фото РИА Новости

25 января 2010 года в актовом зале МГУ им. М.В. Ломоносова на Воробьевых горах показывали пьесу в стихах с участием символа Дня основания университета Татьяны, Михайло Ломоносова и странного существа, к которому приглашенный на представление тогдашний мэр Москвы Юрий Лужков, легко взойдя на сцену, обратился запросто: «Тебя послал бы на три буквы, но ты и сам ведь из трех букв».

Это был 255-й день рождения университета и первый (в штатном режиме) – процедуры из трех букв, принявшей на себя функции вершителя судеб россиян. После того как другой высокопоставленный гость, глава Счетной палаты РФ Сергей Степашин, выразил уверенность, что первокурсники этого года поступили в МГУ «не только по ЕГЭ, но и по-честному», по веселой реакции зрителей стало понятно: царствие градусника, измеряющего интеллект, не будет слишком долговечным…

В 2001 году, когда в регионах начался пилотный эксперимент с внедрением Единого государственного экзамена, по инициативе ректора МГУ Виктора Садовничего и его общей редакцией была подготовлена книга, название которой могло быть в равной мере принято как за неутешительный прогноз, так и за страстную мольбу и даже проповедь: «Образование, которое мы можем потерять». Главной сенсацией этого сборника статей ученых, озабоченных будущим образования, стала публикация полного текста телеинтервью писателя Александра Солженицына, которое он дал программе ВГТРК «Вести недели».

Интересно, что ссылка на видеоверсию самого жесткого интервью писателя-нобелиата, приведенная в подстрочном примечании, в архиве этой информационно-аналитической воскресной программы теперь отсутствует. Между тем выдающийся мыслитель, историк и публицист высказал в ней немало актуальных и теперь соображений, учитывая, что 60% россиян по-прежнему выражают недоверие ЕГЭ, оказывая предпочтение классическим отечественным форматам аттестации выпускников.

«Среднее образование должно быть настолько полным, чтобы человек мог без расчета на высшее прожить с поднятой головой», – заявлял писатель, тяготевший к автономии двух равноценных испытаний – выпускного из школы и вступительного в вуз: «Уже то неправильно, что совмещаются эти совсем не обязательно совмещаемые вещи». На «безымянную грамоту» (это его выражение) с индивидуальным штрих-кодом под названием ЕГЭ, копирующего американскую систему SAT 1901 года запуска, он смотрел с тревогой: «Американцы в ней разочаровались... Что это за тесты? Вместо фундаментального экзамена некие сочинители подбирают искусственные вопросы по разным кусочкам темы... При такой системе отсеиваются именно талантливые, логичные, люди самостоятельного ума».

Что же касается фактологических прорех, шероховатостей в системе доказательств Солженицына... Но мало ли таковых в публичных заявлениях наших нынешних чиновников от образования? И разве обязан учитель из провинции (с 1957 по 1962 год будущий автор самых читаемых в мире русских романов XX века работал учителем физики средней школы № 2 Рязани), тем паче бывший, разбираться в механизмах аттестации иноплеменных школьников, тонкостях тамошних аббревиатур?

Скажем, в беседе с корреспондентом обсуждается некий отдельно взятый, не вполне различимый для телезрителей так называемый «американский тест». Вероятнее всего, SAT, Scholastic Aptitude Test (испытание на школьные способности). Хотя отметим, что за океаном этих тестов два, по крайней мере: SAT и ACT (American College Testing). То есть американский тест изначально един в двух равноправных ликах, существует только в паре с конкурирующей технологией (не считая еще и третьей его ипостаси – традиционных школьных выпускных экзаменов, которые практикуют 25 из 50 американских штатов).

Эксперт Евгений Аронов подчеркивает: «Пока SAT является лишь одним из критериев отбора, его важность может быть и невелика. Но стоит его удалить из набора критериев, как объективность остальных критериев оказывается под сомнением». То есть залогом объективности «американского ЕГЭ» является старый добрый принцип конкуренции. Чем больше независимых тестовых механизмов соревнуются в этом марафоне между собой, тем выше доверие к результату любого и всех вместе взятых.

Поэтому, вероятно, экзаменационную машину в США и не доверяют даже самым преданным обществу и государству чиновникам: платные (49 долл.) тесты проводит частная организация College Board. Разработчики тестовых материалов для обоих испытаний бьются за каждый цент, отсюда и качество измерителя знаний не вызывает вопросов. Для сравнения: в наших сборниках Контрольно-измерительных материалов, КИМов, репетиторы считают грубые ошибки, пропуски, опечатки сотнями.

Могут сказать: мол, наряду с ЕГЭ всегда к услугам нашей молодежи ОГЭ-9, ГВЭ (Государственный выпускной экзамен), ВПР, средний балл аттестата... Дети плавают в супе из альтернатив... На самом деле все эти прописные буквы алфавита, будучи не правом, а, как правило, неукоснительной бесплатной обязаловкой, к тому же токсичной, вызывающей зависимость от халявы на всю жизнь, совершенно, увы, не способны конкурировать друг с другом.

И точно такой же силовой операцией, судя по всему, обещает стать очередная придумка аппаратчиков – так называемый «цифровой портфолио», настойчиво анонсируемый федеральными чиновниками как альтернатива ЕГЭ. Главным достоинством этого портфолио его инициаторы уже поспешили провозгласить «объективность» упакованных в нем детских достижений.

Между прочим, еще в 2018 году, выступая на Всероссийской встрече с родителями, предшественник Анзора Музаева на посту руководителя Рособрнадзора Сергей Кравцов 18 раз повторил эпитет «объективный» в отношении ЕГЭ. А в июле 2021 года, уже в ранге министра просвещения, тот же Сергей Кравцов заявил «Учительской газете»: «ЕГЭ совершенствуется из года в год... Теперь экзамен в большей степени нацелен на оценку творческих способностей».

В переводе на общепонятный язык: наш ЕГЭ не только самый объективный в мире, мало того, он еще и творческие способности научился измерять.